ийся, не знал, что делать. Вот сейчас она скроется в дверях училища, и придется ему целый день караулить ее. Он перебросил с плеча на плечо рюкзак с книгами, ускорил шаг, а у самых ворот закричал:
– Девушка, скажите, вы не здесь учитесь?
Она обернулась, и Юра увидел, какие у нее глаза. Они были карими с рыжим отливом. Лицо круглое, немного широкое в скулах, немного смуглое. Вблизи, в утреннем свете, девушка не была красавицей, но Юра этого даже не понял. Он только почувствовал глухие удары где-то в области селезенки.
– Да, учусь, – ответила она и продолжала спокойно смотреть на него.
– А вы не подскажете, где деканат? В этом же здании? Я специально пораньше приехал, но все закрыто…
Они тем временем дошли до двери, девушка потянула за отполированную руками ручку и произнесла:
– Уже открылись. Пойдемте покажу, мне тоже туда надо. А ловить их надо только с утра. Это вы правильно сделали, что приехали рано.
Они вошли в вестибюль. Вахтер, глядя сквозь них, спросил, куда они, и, не дожидаясь ответа, отвернулся к свежей газете.
– Нам на второй этаж. Сейчас, секундочку, волосы поправлю, а то высушить не успела, – произнесла девушка и остановилась у большого зеркала. Юра последовал за ней и тоже остановился. Стараясь не смотреть, как она расчесывает волосы, он перевел взгляд на свое отражение, и сердце его упало: рядом с девушкой стоял совсем мальчишка, в форменном пиджаке с эмблемой школы, рюкзак с учебниками за плечами. Выражение лица у него было совсем детским – растерянность, утренний недосып и смущение.
– Ну все, пойдем? – девушка, даже не поглядев на него, двинулась дальше.
– Вы знаете, я завтра зайду! Я совсем забыл, что паспорт нужен. Я завтра…
Он развернулся и помчался к выходу.
На улице он прошел быстрым шагом несколько кварталов и остановился. «Дурак, полный идиот! Идти искать ее и надеть школьную форму. Еще бы мешок со сменной обувью взял! Словно первоклашка».
На следующий день его вызвали к завучу, где мягко отругали за прогулы и посоветовали сходить на дополнительные занятия по физике. Юра терпеливо выслушал и произнес:
– Меня завтра тоже не будет. Я еду в институт – надо взять документы. – Юра помолчал и соврал с вызовом: – Мама договорилась еще на прошлой неделе.
Завуч кивнула:
– Конечно, конечно. Только послезавтра не опаздывай.
На следующий день встал он еще раньше – надо было решить вопрос с одеждой. Просто одеться в джинсы и свитер было рискованно. Мать могла в любой момент заглянуть в шкаф, увидеть школьный костюм и заволноваться, а вопросы и придирки ему были ни к чему.
– Юра, что так рано! – Варвара Сергеевна все равно услышала его возню.
– Мам, как ты думаешь, если сегодня не буду надевать форму, а пойду в джинсах в школу? Ты ведь не будешь сердиться, если классная на меня «накатит»? – Юра решил идти ва-банк.
– Не буду. Один день можно. – Варвара Сергеевна на кухне уже варила какао.
– Или два дня. Или три. Ты бы знала, как я устал от этой школы, формы, класса…
– Потерпи, осталось чуть-чуть. Осень скоро пройдет, потом зима и весна. Мгновение, можно сказать. Потом жалеть будешь.
– Не буду. – Юра проглотил бутерброд и выскочил из дома.
«Кому он морочит голову? Своей маме. Влюбился, и захотелось пофорсить». Варвара Сергеевна смотрела из окна, как сын идет вдоль прудов. Она вдруг увидела, что Юрочка стал взрослым. Вот так незаметно из симпатичного мальчика превратился в красивого парня. «Да он лет на двадцать выглядит! Интересно, кто она!» Варвара Сергеевна дождалась, пока Юра исчез за поворотом, и пошла будить мужа.
– Ну что, попал в деканат? – Голос раздался откуда-то сбоку. Юра обернулся и увидел рыжую, которая курила в стороне, у мрачного сиреневого куста, не успевшего по осени сменить листву.
– Нет еще. Сейчас вот пойду.
– Это ты зря. Сегодня там никого нет. У них сегодня выходной, даже секретаря нет.
– Как, опять?! – Юра комично развел руками. – Ну уж это никуда не годится. Придется пожаловаться в министерство!
Сегодня он чувствовал себя совсем по-другому – уверенно, даже немного нахально. Вот что значит другая одежда!
Девушка рассмеялась. Ее волосы были заплетены в косы, и лицо от этого стало еще круглее.
– Жалуйся, может, порядок наведешь, а то с ними сладить никто не может.
– Ты… – Юра на мгновение запнулся. – Ты тоже не можешь?
– А я и не пытаюсь. Для меня главное, чтобы не приставали. А они, когда надо, не шевелятся, когда не надо, все мозги вынут. – Рыжая неловко бросила окурок в кусты.
– Так пожары случаются, – хмыкнул Юра.
– Может, оно и к лучшему. Так, пора идти, пара сейчас начнется, – она направилась к двери, Юра решительно двинулся следом. – А ты куда? Говорю же, деканат закрыт.
– А я за тобой.
– В смысле?
– Посмотреть надо, из какой ты группы. Как же я буду тебя встречать – имени не знаю, где учишься – тоже. Вот только известно, что на втором курсе.
– А это откуда известно?
– Догадался.
– А может, и имя угадаешь?
– Нет, это не смогу. Ресурс слабоват у меня.
– Понятно. Встречать меня зачем?
Юра вытащил козырного туза – улыбнулся. Девушка замерла, потому что улыбка делала этого молодого человека неотразимым.
– Глафира я.
– Как солидно звучит!
– Пожалуйста – Глаша, Фира.
– Мне нравится твое имя, звать я тебя буду…
– Понятное дело, Иваном Ивановичем.
Юра рассмеялся. Он уже ее рассмотрел, она была не красавицей, но очень яркой и женственной.
– Нет, я хотел сказать, что звать буду тебя Глашей. Хорошее имя.
– Не утешай.
Они вошли в здание, прошли мимо зеркала – Юра увидел свое отражение – высокий, красивый блондин, одет модно, а рядом с ним девушка – худенькая, рыженькая, похожая на статуэтку. На душе было ликование – он увидел ее, познакомился, и она даже не против, чтобы он ее встречал.
– Ты за мной в аудиторию не ходи. Если хочешь увидеться – подходи сюда вечером, часов в шесть.
«А что, ты разве к Борису Ивановичу не идешь сегодня?!» – чуть не вырвалось у него. Но он промолчал, сейчас нужно было благодарить бога за саму встречу. Пройдет время, и он все про нее узнает, а пока не надо пугать удачу и счастье.
– Ты почему за мной ходишь? Не теряй времени, мне некогда глупостями заниматься.
– Я за тобой не хожу. Я встречаю тебя, провожаю тебя, мне хорошо с тобой.
– Ты странный. И мне кажется, я тебя где-то видела.
– Видела. Я же в деканат приходил. Тогда, первый раз, без паспорта. А на следующий день ты сама меня окликнула.
– Не обольщайся, скучно одной было курить под кустом.
– А я думал, ты влюбилась.
– В кого?
– В меня, ты же меня окликнула.
– Мальчик, ты явно нездоров.
– Здоров, только нахальный. Глаша, ты завтра вечером что делаешь?
– Завтра вечером я занята. Позвоню сама тебе. Послезавтра.
Он терпеть не мог эти вечера. В груди поселялась такая тоска, что хотелось выть. Он знал, что она сейчас в студии, что сидит на диване, что ждет, пока окончатся занятия. Юра больше не ходил к Борису Ивановичу, на вопросы отвечал, что много занятий и надо готовиться к поступлению. На самом деле он не мог переносить этой картины – старик художник и Глаша, терпеливо дожидающаяся его на диване. «Что она нашла в нем? Известность, деньги. Все-таки у нее дурацкое имя, крепостное какое-то!» – злился он в эти вечера. На следующий день он, позабыв о школе, мчался к училищу и подсматривал за ней. «Бледная, плохо выглядит, не выспалась», – терзался он и мучился от придуманных им же самим непристойных картин. А однажды, стащив у отца большой бинокль, он помчался к студии Бориса Ивановича. Расположившись с биноклем на лестничной клетке дома напротив, Юра попытался разглядеть, что же происходит после того, как ученики покидают студию. Но ему не повезло – в бинокль он увидел, как Борис Иванович собственноручно задернул тяжелую штору, а потом там погас верхний свет, и осталась гореть небольшая лампа. «Неужели она его любовница?! Как она может?!» Ночи его теперь походили на кромешный ад.
– Юра, ты совсем заучился. Тебе надо поменьше бегать по всяким там занятиям и больше заниматься дома. – Варвара Сергеевна с тревогой наблюдала за сыном. Он как будто вытянулся, похудел, на подбородке появилась светлая щетина, которая делала его старше. «Слава богу, усов чернявых нет! Все-таки они разные с Вадимом. Очень разные! – Варвара Сергеевна одобрительно смотрела на младшего сына. – Хорош! Хоть и выглядит усталым. Но видимо, учеба, подготовка, все-таки последний год в школе. Слава богу, с влюбленностью не сильно зацепило, вроде никаких телефонных звонков нет!» – Она заметила, что сын переменился – не стало задушевных разговоров, не обедали они вдвоем, как бывало, не ездили в гости. Юра отдалился, замкнулся, но при этом в нем чувствовалось какое-то напряжение, натянутый нерв.
А Юра «прилепился» к девушке, которая была на четыре года старше, училась расписывать ткани и жила в однокомнатной квартире на Юго-Западе.
– Ты в гости меня когда пригласишь? – каждый раз спрашивал Юра, когда они подходили к дверям ее дома.
– Зачем? – смеялась Глафира.
– Чаем напоить, накормить ужином.
– Дома чай надо пить. И ужинать тоже. Кстати, готовить я не умею.
– Я умею. Видел, как мать кое-что делает.
– Маменькин сынок?
– Да, – ответил Юра просто, – я люблю с мамой. Мы как-то очень быстро научились друг друга понимать. Она у нас генерал домашний. А отец – главнокомандующий.
– А, понятно. Главнокомандующие часто не знают, что в войсках творится. Ладно, пойдем, я тебя чаем угощу. А ты мне ужин приготовишь.
Так он впервые попал к ней в дом. Скромность убранства компенсировалась идеальной чистотой и художественной выдумкой – собственные работы на стенах, большая шляпа на углу мольберта, вместо занавесок на окнах были полотняные экраны с яркими цветами. Но больше всего Юре понравилась кухня – на пяти метрах был воссоздан изящный интерьер – крашенная в фисташковый цвет мебель, сиреневые занавески, цветочные горшки, скатерть. Множество забавных мелочей, расставленных повсюду, добавляли уюта.