ходит покупатель и начинает думать: брать или не брать? А мы ему говорим, что яблоки эти попросили не продавать, потому что пошли за деньгами и сейчас всё купят.
– Клара, мне пора ехать, – сказал папа. Он уже несколько раз смотрел на свои часы. – Деньги на твоё питание я отдал тёте Лизе. Питаться и жить будешь у них. Твой телефон я буду указывать в объявлениях. Показывай дом, как мы договаривались: если у покупателя будут вопросы или разговор дойдёт до стоимости – называй мой телефон и говори, что про деньги надо говорить с папой. Постарайся своими словами и поведением не распугать покупателей, и главное – не урони цену. Дом хороший, крепкий, земля в собственности, документы готовы, межевание сделано…
– Что сделано? – не поняла Клара.
– Я расскажу тебе потом кучу подробностей о продаже дома, – предложил свои услуги дядя Сёма.
– Не надо, я в Гугл схожу, – тут же отказалась Клара. – Пап, можно деньги мне отдать? Я сама буду питаться.
– Ты не справишься. Ты ни разу не занималась своим питанием сама, – справедливо заметил папа.
– А как ты себе представляешь мой первый опыт самостоятельной жизни? Вот мне двадцать два года, и я впервые в продуктовом магазине покупаю себе не «Чупа-чупс», а куриное мясо и рис?
– Нет. Мама меня убьёт.
– То есть я уже достаточно большая, чтобы показывать дом незнакомым людям, но всё ещё маленькая, чтобы заботиться о себе? Как я могу принимать взрослые решения без денег на еду?
– Посмотрим. Если до конца недели устроишь переговоры о цене с потенциальными покупателями, то вернёмся к разговору о самостоятельности, – сказал папа, и дядя Сёма одобрительно кивнул.
Клара поняла, что этот вопрос закрыт, и даже удивилась, с каким облегчением она подумала о том, что сегодня ей всё-таки не придётся ночевать одной в этом страшном доме с привидениями. Ещё и папин рассказ о «необычности» деда, его странных гостях… Так или иначе, все присутствующие сейчас в доме деда согласились с тем, что дело тут нечистое и привидений кто-то видел. Дядя Сёма, если дать ему слово, даже расскажет в деталях, как и когда это было. Клара была уверена, что хотя бы одна история на этот счёт у него уже была, и в ней дядя Сёма, конечно же, привидений не испугался. Не такой он человек. Он не испугался, даже когда… И тут будет самое место для следующей его истории.
За неделю до описываемых событий случайный прохожий, окажись он вечером у дома, где жил Замков Аркадий Фёдорович, дед Клары, вполне мог бы различить привидений. Одно из них было кудрявым, второе – толстым. Оба привидения были одеты в тёмную одежду. Тот, что кудрявый, сначала тоже надел чёрную шапочку, но она оказалась мала для кудрей, и волосы освободились. А второй, что толстый, – тот был почти лысым, и шапка сидела на нём надёжно, так что он был не только толстым, но и в чёрной лыжной шапочке; если бы он выступал за команду пиратов, то к его форме претензий не было бы – весь в чёрном. Эти двое, похожие на привидения, вот уже полчаса пытались открыть дверной замок дома Аркадия Фёдоровича. Самые лучшие отмычки пасовали. Толстый колдовал из последних сил, но тоже скоро вымотался.
– Не могу открыть, – сдался толстый.
–Тише. Пробуй снова или через окно полезешь, – угрожающим шёпотом сказал кудрявый.
– А я что тут делаю? С секретом замок, – оправдывался толстый. – Тут же не ставят сигнализации. Выставим окно, ты тихонько заберёшься, возьмёшь – и обратно. За пять минут управимся, а с замком – кто знает, сколько ещё возиться буду…
Кудрявый разочарованно фыркнул, махнул рукой на напарника, от которого оказалось немного толку, и пошёл вдоль дома. Он завернул за угол и встал у ближайшего окна, которое из-за высоких сосен было в тени, а с улицы эта часть дома не просматривалась.
Кудрявый подергал раму: ни малейшего шевеления. Монолит. Кудрявый достал складной нож и попробовал просунуть лезвие между створкой окна и деревянной рамой – на вид ей лет сто, и логично было ожидать, что лезвие легко войдёт в щель. Но лезвие не продвинулось ни на миллиметр.
– Что за чёрт, – сказал себе кудрявый.
– Чего ты тянешь? – спросил у него за спиной толстый.
– Попробуй ты, – кудрявый отошёл от окна, предоставив поле битвы подельнику.
После нескольких безуспешных попыток открыть окно толстяк поднял с земли булыжник размером с большое яблоко и аккуратно ударил им в стекло, опасливо закрываясь от осколков, которые точно должны были полететь в него от удара таким камнем. Но нет, окно не разбилось. Толстый удивлённо посмотрел на кудрявого и ещё раз со всей силы кинул булыжник в окно, успев подумать: не отлетит ли кирпич в одного из них? Метательное орудие и правда отлетело в кудрявого.
– Ты чего?! – возмутился кудрявый, потирая место удара.
– Стекло должно было разбиться, – пожал плечами толстый, пытаясь объяснить, почему камень ударил подельника в грудь.
Кудрявый шагнул к окну и стёр пальцем пыль от булыжника, оставшуюся на стекле на месте удара, растёр её между пальцами, чтобы убедиться, что это был камень, а не губка для мытья посуды. Потом ещё раз провёл пальцами по тому месту окна, куда пришёлся удар, – ничего. Ни скола, ни трещины. Ничего.
– Что будем делать? – спросил толстый.
– Нужен тяжёлый инструмент. Посмотри вокруг.
Воры попробовали использовать кусок трубы, толстую ветку и даже подкову, найденную на заднем дворе дома, но все их усилия были напрасны. Дом стоял, как монолит, и не замечал попыток злодеев пробраться внутрь. Через полчаса первым сдался толстяк.
– Пошли, расскажем им. Это какой-то заколдованный дом. Так нечестно. В него нельзя забраться. Пусть сами лезут, раз такие умные.
– Да, пора валить отсюда, – согласился кудрявый. – Не по себе мне что-то от этого дома. И где ты нашёл этих заказчиков?
– Они сами меня нашли. Предложили лёгкую работу: забраться в пустой дом и вынести несколько тетрадей и книг. Чего проще? Я тогда подумал, что это самые лёгкие деньги в моей жизни.
– Вот тебе и лёгкие, – резюмировал кудрявый.
– Только я задаток у них взял, – внезапно признался толстяк, – половину стоимости. И их старший сказал, чтобы я без тетрадей не возвращался. Наверное, пошутил так.
– Про меня они знают? – постарался максимально беспечным тоном поинтересоваться кудрявый.
Толстяк отрицательно помотал головой.
Папа уезжал. Клара вышла проводить его до машины. Папа деловито проверил, не остались ли вещи Клары в машине, удостоверился в сохранности её паспорта у тёти Лизы, убедился в сотый раз, что оставил деньги на содержание. Не зная, что ещё сказать на прощание, неловко обнял Клару, сел в машину и бросил её здесь одну на произвол судьбы. Ну а как это ещё называется?
Клара готовилась к моменту, когда останется совсем одна в Старой Руссе. Она представляла себе это, пусть не в деталях, но в целом: вот папа уехал, вот я пошла туда, вот я сделала то и то… Но в реальности всё оказалось по-другому и гораздо хуже. Клара почувствовала себя одинокой и совершенно беззащитной. До этого момента она никогда не осознавала, никогда так тонко не чувствовала, насколько важно, чтобы рядом с ней зримо или незримо присутствовали родители и она могла на них положиться. Может, Клара и хотела бы больше самостоятельности, но только если рядом будут родители. Чтобы в момент, когда самостоятельность станет зашкаливать, можно было бы подойти к маме и передать ей ответственность за своё светлое будущее.
А теперь она одна, и нужно что-то делать. Нужно что-то делать, а хочется сесть в своей комнате и заплакать. Но до её комнаты очень далеко, и самой ей туда ни за что не добраться. У неё даже нет денег. И паспорт у тёти Лизы. Нельзя и представить, что тётя Лиза отдаст паспорт Кларе, пока десять раз не поговорит об этом с папой.
Она одна, и вокруг неё – тёмный туман. Что делать? Клара почувствовала, что её оставили в лабиринте и не указали дорогу к выходу. Клара почувствовала лёгкую дрожь в ногах и руках. Так страх проявлял себя, когда приходил постепенно. Нужно срочно отвлечься, или накроет с головой. Но как отвлечься, если Клара видит себя в тёмном лабиринте и понятия не имеет, куда идти? Она даже не уверена, что из этого лабиринта есть выход. Да она же может навсегда остаться в нём!
«Успокойся», – сказала Клара сама себе максимально непререкаемым тоном. Не помогло. Страх добрался до живота, и там стало пусто и холодно. Б-р-р-р.
«Представь, что мама и папа сейчас в доме», – попробовала уговорить свой страх Клара.
Не помогло. Она обхватила себя руками и села на корточки, едва не заскулив от страха и одиночества. Одна часть сознания Клары была подавлена страхом того, что она теперь одна и ей не выжить. Другая часть сопротивлялась страху и говорила, что надо действовать. Почему-то вспомнился Бернар и его идея фикс о том, что нужно обязательно иметь план и действовать согласно ему. «Тебя только не хватало», – подумала Клара, но в этот момент страх дрогнул и отступил. Не ушёл. А просто отступил, чтобы улучить удобный момент для атаки.
Клара встала, заложила руки за голову и выгнула спину. Бояться в таком положении было бы непросто. Куда проще бояться, сжавшись в комок. Всё ещё стоя с руками за головой и вытянувшись в струнку, Клара решила, что прямо сейчас составит список задач и станет двигаться согласно этому списку. Она всегда так делала, когда мозг отказывался думать. «Первое, что надо сделать, – это продать дом… Нет, плохой первый пункт. Я не могу его продать так легко и, значит, никогда не решу эту задачу. Надо в список добавлять задачи, подвластные мне. Задача номер один – составить список задач на… На какой период? На неделю. За неделю любой дом можно продать. Так. Что мне надо сделать за неделю? Первое – это подготовить дом к показу. Сделано. Всё. Список дел завершён…» У Клары появилось странное ощущение, что она только что обманула сама себя. Она как-то бессознательно поняла, что хотела составить список дел, чтобы не расстраиваться, не жалеть себя, не бояться завтрашнего дня, а получилось, что она в этот список поставила уже выполненные задачи. «Нет, так не пойдёт, – решила Клара и стала думать дальше. – Так, что я действительно должна сделать?..»