В дверь постучали.
– Кого там принесло? – произнесла Клара мамину фразу. Подошла к входной двери и, открыв её, чуть не ударила дверью Славика.
– Ты? – удивилась Клара и поняла, что местные порядки всё-таки заразили её: она начала говорить очевидные вещи.
– Я, – поддержал разговор Славик.
– Ты чего? – спросила Клара.
– А ты? – ответил Славик.
– В смысле? – Клара чувствовала, что надо переходить на какой-то другой язык, где слова наполнены содержанием.
– Чего не здороваешься?
– Ну привет, – поздоровалась Клара.
– Не сейчас, утром. Я с тобой здороваюсь – а ты, как неродная, мимо прошла, даже не взглянула.
– Когда? Я тебя утром не видела. Где ты со мной поздоровался?
– У Башни, – сказал Славик.
– Ну да, я была там.
– Конечно была. Схомячила ром-бабу в одну харю, – подтвердил Славик увиденное.
Они всё ещё стояли в дверях. Тут Клара вспомнила про кашу на плите. Надо бы проверить, как она там варится в одиночестве. Но ей не хотелось приглашать Славика в дом и одновременно не хотелось его прогонять.
– Занята? – спросил Славик.
– Варю обед.
– Звучит аппетитно, – сказал Славик. – А почему ты не стала жить у Резниковых? Там, кроме Йошки, все нормальные.
– Ага, особенно дядя Сёма, – подтвердила Клара, и они рассмеялись. – Я не очень умею готовить, поэтому не хочу приглашать тебя на обед. Не хочу позориться.
– Получается, ты хороший человек, – сказал Славик.
– Почему это?
– Если не хочешь позориться, значит, понимаешь, что такое позор, и он тебе не нравится. Всё просто.
Клара согласно кивнула и даже задумалась над приглашением Славика в дом.
– Ну хорошо. Но только пообещай не критиковать и не рассказывать о моей еде всему городу. Хотя что я говорю? Ты уже знаешь, что я должна была жить у Резниковых. Откуда?
– Это Старая Русса, – объяснил Славик.
– Понятно.
– А тётя Лиза – моя родная тётка, – добавил Славик, чем окончательно добил Клару.
Тут Кларе внезапно пришла в голову пугающая мысль: даже там, где её, Клары, в данный момент нет, жизнь продолжается. То есть она видит вокруг себя только часть мира. Нельзя сказать, что контролирует, но хотя бы знает, что происходит в этой части мира, кто кому что говорит и так далее. Но тут выясняется, что жизнь идёт и там, где её нет. Так сказать, за её спиной тётя Лиза обсуждает Клару и её поведение. Мама сейчас что-то делает на работе и, конечно, думает про Клару и её зрение. Мама размышляет, обманывает её Клара или нет. Она, конечно, уже позвонила папе, и папа тоже раздумывает обо всём этом: о продаже дома, о зрении Клары, о своём бизнесе и ещё о сотне разных вещей. Не то чтобы Клара не знала о том, что жизнь идёт и там, где её сейчас нет; но сейчас она как-то особенно остро это почувствовала. И почему-то ужаснулась этому. Как она может контролировать всё, что про неё говорят? Ведь каждый, кто думает про Клару, какой-то её себе представляет, приписывает ей какие-то черты характера, полагая, что знает её. Да кто может её знать, если она сама себя толком ещё не узнала?..
– Мать, ты чего подзависла? Нажать ресет? – поинтересовался Славик.
– Я те нажму, – вернулась Клара в реальность. – Пошли проверим гречку. Нет, стоп. Никуда ты не пойдёшь. Выходи на улицу.
Славик снова удивился и сделал шаг назад: «В чём дело?»
– Ты сейчас увидишь мою еду, и через пять минут об этом будет знать весь город, через шесть минут – тётя Лиза, а через десять мой отец сядет в машину и поедет меня спасать. Выходи! – довольно жёстко сказала Клара, вытолкала Славика и закрыла дверь.
Клара вернулась на кухню, убедилась, что гречка варится, и убавила огонь. Вспомнила и посолила. Мама такой способ называет «на глаз». Вышла на улицу, там в беседке её ждал Славик.
– Если я пообещаю, что никому не расскажу про твоё питание, ты мне поверишь?
– Не стану рисковать, – ответила Клара.
– Почему ты не любишь собак? – спросил Славик прямо. То, о чём спросил парень, понизило его карму в глазах Клары; но то, что он спросил прямо – повысило. Получается, уровень кармы не поменялся.
– Долго рассказывать.
– Это Старая Русса, тут никто никуда не спешит. Был один, который торопился. Да и тот был Достоевский, навроде писателя из Питера. Может, слышала? Так что его можно не считать.
– Собака Резниковых четыре года назад покусала, – просто призналась Клара.
– Ты уверена?
– Дурак?
– Я, как ты понимаешь, много раз бывал в доме Резниковых. Мухтар не мог тебя укусить. Он дрессированный, у него было свидетельство спасателя. Я скорее поверю, что он обыграл тебя в шахматы, чем в то, что он тебя укусил.
– Отвали. Я уже слышала всю эту психотерапию, – Клара встала со скамейки, где она сидела напротив Славика.
– Подожди, не злись, не обижайся. Ответь на один вопрос, не связанный с собакой.
– Ну? – Клара стояла, уперев руки в боки, как это любит делать мама. Клара подумала, что стоит, как мама, и убрала руки за спину. И вдруг поняла, что она засмущалась своих рук и оттого убрала их, и назло кому-то взяла и снова упёрла ими в бока. Успокоилась.
– Что ты чувствуешь, когда знаешь правду, но не можешь эту правда донести до другого человека?
– Ты не знаешь правды, тебя там не было.
– Да, но я обещал тебе не говорить про собаку. Я говорю вообще. Предположим, ты уверена, что инопланетяне существуют. Пытаешься эту правду донести до родителей, а они не верят. Что ты чувствуешь?
– Откуда узнал про инопланетян?
– Это Старая Русса. Если откуда и началось их расселение по миру, то отсюда, – объяснил Славик таким тоном, что Клара не могла понять: шутит он или нет.
В калитку постучали. Клара и Славик оглянулись на стук. Взрослому человеку калитка доходила до середины груди, и было видно, что на улице стоит девушка, не старше тридцати лет, в джинсовой безрукавке и джинсовой бейсболке, увешанной значками. Курортница.
– По объявлению. Я звонила, – сказала девушка.
– Я открою, – ответил Славик и быстрее, чем Клара смогла отреагировать, оказался возле калитки.
«А если Славик заодно с похитителями дневников? – подумала Клара и поняла, что ей было бы неприятно убедиться в этом. – Они вдвоём войдут в дом. Что мне делать?»
– Милости просим, – сказал Славик и пропустил девушку вперёд. – Дом построен…
Славик посмотрел на Клару. Клара не поняла, чего он ждёт от неё, и поэтому Славик тихо спросил:
– В каком году построен дом?
– Не знаю… – честно призналась Клара.
– Двадцать лет назад, – продолжил громко свою презентацию Славик, как ни в чём не бывало. – По меркам домов это совершенно новый дом. Через двадцать лет надо будет сделать просто косметический ремонт, а через сто – капитальный. У вас есть на примете бригада, которая могла бы сделать капитальный ремонт дома?
– Через сто лет? – удивилась девушка.
– Точно, – улыбнулся Славик.
Клара поняла, что стоит с открытым ртом. Закрыла рот.
– Общая площадь дома…, – Славик посмотрел на Клару, та пожала плечами. – Общая площадь дома чуть-чуть не дотягивает до 100 квадратных метров. И заметьте: дом стоит в самом сердце Старой Руссы, в ста метрах от входа в парк. Мимо этой самой калитки проходил товарищ Достоевский – это писатель такой. Говорят, что прямо вот тут, на этом самом месте стояла кофейня, в которой писатель, бывало, пил фукачино.
– Кофейня? – спросила девушка, уже улыбаясь.
– Вот те крест! – Славик истово перекрестился.
– Фукачино? – уточнила девушка.
– Так точно. Рецепт не сохранился, но Достоевскому нравился.
– Можно посмотреть дом, молодой человек? – спросила девушка.
– Пожалуйста, – ответил Славик и дёрнул входную дверь, приглашая покупателя к осмотру.
Дверь не шелохнулась. Славик дёрнул ещё раз. Посмотрел на Клару: «Ты закрыла?» Клара рефлекторно хлопнула по карману – ключа не было.
– Не помню, – сказала Клара.
Славик дёрнул изо всех сил. Дверь не поддалась. Даже дверная ручка, обычно разболтанная на большинстве дверей, была неподвижна. Клара подошла к двери, отодвинула Славика и под внимательным взглядом девушки легко открыла дверь. Покупательница вопросительно посмотрела на Славика, словно размышляя: он смеётся над ней или правда не мог открыть дверь?
– Как ты это сделала? – удивился Славик, показывая глазами на дверь.
– Она заедает, нужно немного примениться, – легко объяснила Клара.
Девушка, Славик и Клара вошли в дом. В маленькой прихожей стало тесно.
– Можно не разуваться, – зачем-то сказала Клара, а сама подумала: «А чего это они все не разуваются? Мне потом за ними полы мыть. Надо найти тапки, пусть разуваются».
Клара сама зачем-то разулась. Следом за Кларой разулся и Славик. Девушка, как была в кроссовках, заглянула на кухню.
– Кухня? – спросила девушка про очевидное.
– Не хочу навязывать своё мнение, но обратите внимание на размер этой прекрасной кухни. В Токио люди живут в квартирах на два с половиной метра меньше, чем эта кухня. Полностью оборудована. Можете варить гречку. Можете варить варенье и тут же опускать в подвал. Очень удобно. Идеальная логистика. Шикарная посуда. Газовая плита. Огромный обеденный стол.
– Это обычный обеденный стол, – поправила Славика девушка.
– Когда вы купите этот замечательный дом, могу поспорить, вы будете описывать его так: «На кухне огромный обеденный стол», а не «Ну, на кухоньке там обеденный стол, обычный такой». Мы же все хотим праздника?
– Кто это? – спросила девушка у Клары.
Клара на мгновение смутилась, не зная, как ответить. Кто ей Славик?
– Это мой друг, – ответила Клара максимально уверенным тоном.
Славик благодарно кивнул. Клара протиснулась к газовой плите, заглянула в кастрюлю и помешала кашу, по виду каша была почти готова. У Клары получилось сделать газ меньше и не погасить пламя, она гордилась собой.
– Слава богу, я думала это агент по недвижимости, – обрадовалась девушка.