На въезде в коттеджный поселок стояла будка со шлагбаумом. Подошел охранник в униформе и поинтересовался, к кому они едут. Документы спрашивать не стал, очевидно, по номеру автомобиля понял, что «вольво» приписан к гаражу городского суда.
Проехали шлагбаум, и Анатолий сказал, что он уже бывал здесь. Отвозил Николая Степановича Сперанского, когда подменял его заболевшего водителя, и ездили они как раз на дачу заместителя начальника ГУВД.
С поста охраны Корнеева, судя по всему, предупредили, потому что, едва они подъехали, ворота с кованой ажурной решеткой раздвинулись, и «вольво» въехал на территорию загородной резиденции генерала.
Большой дом из красного кирпича стоял в окружении сосен. Из того же кирпича была сделана и беседка с огромными стеклянными окнами. Теперь окна были распахнуты и можно было видеть, что внутри беседки находится камин, в который, судя по всему, была вмонтирована решетка для приготовления стейков. В камине горел огонь, что было странно, потому что майская суббота больше походила на теплый день середины лета, следовательно, в камине подготавливались угли, над которыми потом будет жариться мясо.
Владимир Васильевич вышел из машины, достал два букета роз: белые для хозяйки дома, алые для ее дочери. А когда обернулся, увидел спешащих к нему обеих женщин. Они обе тут же сбавили шаг и улыбнулись ему. Вика теперь выглядела иначе, чем при их первой встрече: на ней была коротенькая юбочка, очевидно, специально надетая к сегодняшнему событию, чтобы подчеркнуть длину стройных ног. К тому же теперь у нее была иная прическа, сделанная, очевидно, в дорогом салоне, как и макияж.
Ирина Петровна подошла и, принимая букет, поцеловала Высокова как старого знакомого. А он, решив сделать комплимент ее дочери, немного запнулся.
– Вика, я вас даже не узнал. Вы выглядите сегодня как девушка с обложки глянцевого журнала. Даже не думал, что можно так измениться за короткий период времени.
Владимир Васильевич и сам понял, что это прозвучало весьма двусмысленно, как будто во время их первой встречи Вика показалась ему совершенной дурнушкой. Он хотел тут же исправить свой промах, смешался, однако Корнеева, казалось, ничего не заметила и объяснила:
– Тогда на даче у Николая Степановича Вика просто была очень уставшей, она не хотела туда ехать, но мы с мужем ее насильно затащили.
– Надеюсь, Вика, вы не жалеете об этом.
– Теперь нет, – ответила девушка и смущенно улыбнулась, предполагая, что гость ее прекрасно понял.
И все равно Владимир Васильевич чувствовал себя неловко, потому что про девушку с обложки он явно загнул.
– Дочку утвердили в банке начальником отдела, – продолжала Ирина Петровна, – а до того она была исполняющим обязанности.
– Какого отдела? – проявил заинтересованность Высоков.
– Начальником отдела внутреннего аудита, – сказала девушка, – у нас только по городу около тридцати отделений и работы очень много.
Из дома вышел генерал и направился к ним.
– Ни минуты покоя, – объяснил он свое отсутствие, – в городе все время что-то происходит, а я требую, чтобы меня информировали о каждом серьезном происшествии.
– Надеюсь, ничего серьезного сегодня не случилось? – озабоченно поинтересовалась генеральша.
– Надейся, – ответил ей муж, посмотрел на гостя и неожиданно подмигнул ему.
Но что это означало, Высоков не понял: может, генерал дал понять ему, что между ними есть какой-то сговор или тайна, раскрывать которую он не собирается.
Гостю стали показывать дом, провели по всем комнатам, кроме комнаты Вики, сказав, что она сама, если захочет, все покажет. При этих словах девушка смутилась, а поймав обращенный на нее взгляд Владимира, и вовсе покраснела. Мебель во всех комнатах была из орехового или дубового массива и очень недешевой. Правда, Ирина Петровна объяснила, что приобреталась мебель на аукционах, где реализовывали конфискат.
– Все, конечно, нам не по карману было, – вздохнула она, – но мне уж так захотелось! Пришлось кредиты брать. До сих пор проценты платим.
Потом его провели на большую кухню, где готовила салаты молодая женщина. Увидев ее со спины, Высоков подумал, что эта девушка – ровесница Вики, но она обернулась, и Высоков понял, что ошибся.
– А это Сонечка, – представила ее хозяйка дома, – моя лучшая подруга.
– Я тебе говорил про нее, – напомнил генерал. – Бери Софью Андреевну себе в помощницы – не пожалеешь.
Стейки генерал готовил сам. Он стоял возле решетки и время от времени переворачивал куски мяса. Высоков присутствовал при этом и слушал, что ему втолковывает заместитель начальника ГУВД.
– Шашлыки или стейки – чисто мужское дело. Все дело, конечно, в маринаде и степени обжарки. Шашлыки обязательно должны нанизываться на шампуры вперемежку с кусочками сала, тогда они не будут сухими и жесткими, а стейки должны мариноваться не менее четырех часов. Я знаю десятка два разных маринадов, практически все придумал сам… Во всяком деле нужно творчество. Даже работа опера… Вот когда на земле работал, случай был. – Генерал обернулся и, никого не увидев поблизости, продолжил, но уже чуть понизив голос: – Одна баба решила избавиться от мужа…
Корнеев еще раз обернулся и увидел, что из дома на крыльцо выходят женщины, несущие тарелки и блюда с салатами.
– В другой раз расскажу.
И тогда Высоков решился:
– Виктор Николаевич, вы же тогда первым прибыли в нашу квартиру…
– Не «вы», а «ты», – напомнил заместитель начальника ГУВД, – действительно, так оно и было. Помочь твоему отцу, конечно, уже ничем нельзя было, но осмотр места происшествия первым провел именно я. Потом уж другие согласились, что картину убийства обрисовал правильно…
– Хватит вам об убийствах! – возмутилась Ирина Петровна. – Сейчас мы накроем стол, и все сразу садимся и никаких разговоров о делах.
Теперь уже Владимир Васильевич дождался, когда женщины покинут беседку, и продолжил:
– Я знаю, что вы высказали мнение, что это, возможно, самоубийство.
– Я? – удивился генерал, как будто впервые услышал это, и тут же согласился: – Высказал такое мнение, но потом от него отказался. Тогда меня убедил друг твоего отца – тоже судья.
– Колодин, – подсказал Высоков.
– Именно он пришел ко мне в отдел и начал показывать всякие схемы: типа того, где стоял убитый перед выстрелом, с какого расстояния стреляли… Но все это и без него было известно: эксперты уже дали свое заключение. Но он так убедительно все изложил, что даже я поверил… То есть сначала усомнился в заключении экспертов, а потом согласился с этим Колодиным. Молодой тогда был, неопытный…
– Причастность Качанова к убийству отца так и не удалось тогда доказать?
– Не удалось – это правда, хотя мы очень плотно работали в этом направлении. Колодин потом и председательствовал на судебном процессе, влепил этому Каро десять или двенадцать лет, но по другим эпизодам… Но сейчас, надеюсь…
Снова в беседку начали входить женщины, и Высоков вместо ответа просто кивнул.
– Ну и закроем тему, – спокойно произнес генерал.
Корнеевы с гостем сели за стол. А подруга их семьи пока не появилась, и Владимир Васильевич поинтересовался, где она.
– Сонечка на кухне прибирается, – объяснила Ирина Андреевна, – закончит и присоединится к нам. А вообще она очень скромная.
Сказала так и кинула на мужа быстрый взгляд. Но Высоков уже и без того понял, что дело не в скромности его будущего секретаря, а в том, что она здесь выступает в роли добровольной помощницы по дому…
– Володя, – обратился к нему Виктор Николаевич, – что предпочитаешь: коньяк, виски, водку?
Жена генерала немного напряглась, ожидая ответа.
– У меня нет предпочтений, – сказал Владимир Васильевич, – в компаниях бываю редко, один не пью вовсе, даже пива не употребляю. Но если приходится – то по событию. В Новый год – шампанского могу, а вот как сейчас под мясо – красное сухое.
Генерал поднялся и шагнул к холодильнику, достал из него бутылку вина, задумался на мгновение и достал еще одну – бутылку виски.
– А я, пожалуй, вискарика хлопну, – сказал он, – со льдом в самый раз в такой-то денек.
– Владимир, а вы не курите? – поинтересовалась Ирина Петровна.
– Не курю и даже не пробовал никогда.
– Учись, Витя, – сказала генеральша, глядя на мужа, – а то сила воли у тебя есть, а желания бросить курить всякую дрянь – нет.
– Всякую дрянь я не курю, – с самым серьезным видом ответил Виктор Николаевич, – за всякую дрянь у нас срок дают. Не так ли, ваша честь?
– Статья двести двадцать восьмая часть первая, – подтвердил Владимир Васильевич, – максимальное наказание – до трех лет лишения свободы.
Корнеев откупорил бутылку вина и наполнил бокалы, стоящие перед гостем и женой. Потом подумал и плеснул немного в бокал Вики. Стал открывать бутылку виски.
– Владимир, а вы любите музыку? – спросила Ирина Петровна.
– Это как в анекдоте, – подхватил заместитель начальника ГУВД, – танцует Наташа Ростова с Андреем Болконским. Первый бал, туда-сюда. И она спрашивает: «Князь, а вы любите музыку?» «Конечно! У нас в полку такой барабан есть – ну, очень большой!» – «И вы на нем играете?» – «Нет, для этого дела из Парижа молодую искусницу выписал. Чего она только на нем не вытворяет!»
Корнеев рассмеялся.
– Витя, – строго произнесла Ирина Андреевна, – при дочери такое! Разве можно? И что гость подумает?
– Тонкий юмор, – поддержал хозяина дома Высоков, – можно сказать, литературный.
Генерал посмотрел на жену:
– Этот анекдот, между прочим, мне твой дядя Николай Степанович вчера по телефону рассказал, хотел предупредить, что не приедет сегодня к нам, а заодно анекдот вспомнил. Рассказал и сам смеялся.
Заместитель начальника ГУВД налил себе полстакана виски, посмотрел на стол, очевидно, отыскивая, чем можно закусить. И произнес тост:
– За встречу! Дай бог, не последнюю.
Сам он выпил залпом, тут же положил в свою тарелку горячий стейк. А остальные выпили вина, но не до конца. Вика вообще едва пригубила.