Джеферсон внушал себе эту идею, а также многие другие, такие же трезвые, но, когда Ванесса вдруг подняла голову и его настиг взгляд ее зеленых глаз, эти замечательные мысли разлетелись во все стороны, как испуганные куры.
– Я пошла спать, – объявила Ванесса и встала. – День был длинным и достаточно напряженным.
Она послала все еще обиженно молчащему Энтони шуточный воздушный поцелуй, помахала всем остальным и собралась уходить.
– Подожди. – Джеферсон проклинал свою негнущуюся ногу, мешавшую ему немедленно вскочить и побежать за Ванессой.
– Подожди, Вэнни, мы пойдем вместе. Для меня день тоже был довольно длинным.
Прекрасно догадываясь, какие мысли закопошились под гладкими лбами присутствующих, он выбрался из своего кресла и пошел к Ванессе, остановившейся в ожидании.
– Спокойной ночи, – насмешливо попрощался он и демонстративно взял Ванессу под руку.
– Спокойной ночи, – раздалось так же насмешливо в ответ, и из всех троих только Энтони не сумел скрыть своего разочарования.
– Теперь им есть о чем посплетничать, – усмехнулась Ванесса, медленно шагая рядом с Джеферсоном к дому.
Он остановился и внимательно посмотрел на нее.
– Да, пойдут слухи, – задумчиво сказал он. – Если тебе неприятно, я вернусь.
В ответ Ванесса от души расхохоталась. Ее охватил такой приступ веселья, что ей пришлось ухватиться за Джеферсона, который не мог от нее не заразиться и тоже засмеялся.
– О, Джеф, – снова прыснула, едва отдышавшись, Ванесса. – Зачем портить людям настроение? Дадим им поговорить. – Она приподнялась на цыпочки и чмокнула его гладко выбритую щеку. – Вот так, пусть пережевывают. Теперь можно идти в дом.
Джеферсон беспрекословно подчинился.
Как во сне, он прошел за Ванессой через террасу, где большая часть гостей все еще толпилась вокруг бара и буфета, словно опасаясь, что в следующую минуту все куда-то исчезнет и они погибнут от голода и жажды.
В самом доме им встретились только люди из обслуживающего персонала, уставшие до изнеможения и потому почти не обратившие на них внимания. Позади у них остался тяжелый рабочий день, а впереди ждала еще более напряженная ночь. Тут уж не до того, чтобы глазеть на свежеиспеченную парочку, рука об руку поднимающуюся на верхний этаж.
Глава 4
В коридоре горело только аварийное освещение. Джеферсон проводил Ванессу до двери в ее комнату и лишь там уступил своему желанию еще раз ее обнять.
Ванесса прильнула к нему, будто только так и можно было отреагировать. Именно эта доверчивость и естественность ее порыва чуть не свели его с ума.
С ним была девушка, принимавшая его таким, каков он есть, не испугавшаяся ни его резких манер, ни неуклюжего тела, а он не находил в себе мужества полностью ей отдаться.
Только слабоумный не ухватился бы обеими руками!
Ванесса оказалась изумительно мягкой и теплой. Тело под его руками дрожало от ожидания, поцелуи ясно говорили Джеферсону, как она его жаждет.
Он погрузился в этот поток, позволил себя увлечь, кровь в нем забурлила, стремительно понеслась по жилам.
Джеферсон привлек Ванессу к себе, прижался к ее бедрам, чтобы она почувствовала его возбуждение. Она ответила на его страсть коротким гортанным смехом.
Когда же она, прильнув к нему, начала соблазнительно извиваться, он окончательно потерял остатки заботливо хранимого здравомыслия. В данный момент ему нужно было только одно – все узнать об этой девушке, исследовать ее тело, доводившее его до безумия, трогать и изучать ее кожу, пока между ними не останется ни единой тайны.
Ванесса не сопротивлялась, когда Джеферсон спустил лямки ее платья и уткнулся губами в полные округлости ее груди. Она тянулась к нему, тихо постанывая, когда кончик его языка заскользил по нежной коже, и сама начала ласкать его тело.
Но когда Ванесса дотронулась до самого интимного места, Джеферсона охватила паника.
Как бы ни приятны были ему ее прикосновения, как бы ни хотелось немедленно заняться с ней любовью – допустить этого было нельзя! Не сейчас и уж, конечно, не в дверях! Это сделало бы их отношения какой-то дешевкой, превратило в мимолетное пошлое приключение, которым иногда утоляют голод, как гамбургером в Макдоналдсе.
К тому же имелось кое-что, к чему он должен был подготовить Ванессу, прежде чем целиком ей отдаться. И вообще, возможно, она слишком молода, чтобы понять и принять его.
С ужасом он заметил, что чуть не зашел чересчур далеко в этой игре. Он сам был почти не в силах остановиться. Руки Ванессы продолжали гладить именно ту часть его тела, которая самым чувствительным образом реагировала на ее ласки и лишала последней решимости сопротивляться.
Лишь мысль о том, что неизбежно последует, дала ему силы оторвать от себя Ванессу и слегка отстранить ее.
– Нет, Вэнни, – тихо взмолился он. – Не сейчас, не так быстро.
Она медленно открыла глаза и удивленно посмотрела на него. Этот взгляд, этот отблеск блаженства, еще игравший в зеленых глазах, причинили ему боль, сделали бесконечно трудным отказ от дальнейшей нежности. Но он взял себя в руки и еще дальше отстранился от Ванессы, чтобы не поддаться ее магнетизму.
– Дай нам время, – сказал он, стараясь не обидеть ее. – Мы не должны торопить события, ты меня понимаешь?
– Нет. – Голос Ванессы звучал так, словно она все еще витала в мечтах. – Я тебе не нравлюсь?
– Черт побери – еще как нравишься.
Джеферсон отбросил все сомнения и схватил ее в охапку, осыпая лицо бесчисленными быстрыми поцелуями, от которых у нее перехватило дыхание.
– Ты мне нравишься гораздо больше, чем это тебе нужно, – невнятно пробормотал он. – Было бы намного лучше, если бы ты выбрала себе нормального мужчину.
Теперь уже Ванесса оттолкнула от себя Джеферсона.
– Что за разговоры? – ничего не понимая, набросилась она на него. – Это твоя обычная хандра, игра в кошки-мышки или ты всего лишь не можешь решиться?
– Да, я робею, – тихо сказал Джеферсон. – И немного страшусь того, что будет, поскольку догадываюсь, чем это кончится.
– Послушай, от тебя можно устать, – раздраженно вздохнула Ванесса.
Переменчивость настроений, восторг и внезапное охлаждение, которые он ей демонстрировал, заставляли ее нервничать и злиться. Она не понимала, чего он боится, и ей даже казалось, что он ее разыгрывает.
– Пожалуй, сегодня ты меня уже слишком переутомил. – Ванесса повернулась и открыла дверь. – Возможно, к утру ты станешь решительнее.
– Ванесса! – Тон его голоса задержал ее. – Видишь ли, я не хочу играть, для этого я достаточно стар. А ты, боюсь, слишком молода, чтобы воспринимать любовь как серьезное обязательство. – Он подошел к Ванессе и осторожно обнял ее. – Для тебя пока еще все легко, все игра, позабавиться и забыть, когда она пройдет. Но для меня… – Джеферсон запнулся и пристально взглянул ей в глаза. – Нет, ты права. Видимо, я действительно не могу решиться, потому что боюсь.
– Боишься? – покачала головой Ванесса. – Чего ты боишься?
– Навредить тебе. – Джеферсон наклонился и поцеловал ее в лоб. – Боюсь причинить тебе боль, если мы сейчас поспешим. Прошу тебя, Вэнни, дай нам время получше узнать друг друга, тогда ты сможешь меня понять.
– Я думаю, что и сейчас уже понимаю тебя, – негромко произнесла Ванесса.
Она подняла голову, и Джеферсон пошел навстречу ее невысказанной просьбе. Он горячо ответил на ее поцелуй, подтвердив тем самым, что страстно ее желает и что сожалеет, не позволяя себе поддаться этому желанию.
– Дай нам время, – еще раз попросил он, когда Ванесса отстранилась. – Ровно столько, сколько нужно, чтобы мы оба хоть немного осознали, что с нами происходит.
Ванесса ничего на это не ответила, еще раз приподнялась на цыпочки, чмокнула Джеферсона в губы и выскользнула, прежде чем тот снова успел ее обнять.
Она быстро захлопнула дверь, словно хотела быть абсолютно уверенной, что не окажется снова в его объятиях.
Джеферсон еще немного постоял около ее двери, прислушиваясь к тому, что происходит у него в душе.
Он влюблен! На самом деле влюблен, температура подскочила с нулевой отметки до точки кипения, и так стремительно, что в голове не укладывалось.
– Она слишком молода для тебя, – вслух сказал он себе, медленно шагая по коридору к своей комнате.
Ну и что? – спросило неразумное сердце, совсем вышедшее сегодня из-под контроля. – Что в этом плохого? Зачем ты вечно все усложняешь?
Я не усложняю, я только сохраняю трезвость, – возразил рассудок.
– Нет, я идиот! – воскликнул Джеферсон, лежа час спустя на холодной простыне одинокой постели без всякой надежды заснуть – из-за тоски по Ванессе. – Я идиот! – повторил он. Голос громко и четко разнесся в тишине комнаты.
Никто ему не возразил.
Завтрак был сервирован в столовой виллы Ричмондов, размером напоминавшей зал. Поскольку постояльцы покидали свои комнаты в разное время, то прислуга расставила на длинных сервировочных столах большие блюда с подогревом, с помощью которых гости могли сами обслужить себя, когда им этого хотелось.
Когда Джеферсон подошел к этим столам, то оказался прямо напротив Энтони Ричмонда, нагружавшего свою тарелку обжаренным беконом и яичницей. На тыльной стороне его кисти красовался большой пластырь.
Джеферсон не смог сдержать легкой усмешки, заметив пластырь. Ну конечно, память о Ванессе! Это не девушка, а взрывное устройство.
Между Джеферсоном и Энтони существовала неприязнь, тянувшаяся еще с детских лет Тони.
В те годы Энтони не выносил высокого смуглого мужчину, поскольку всегда казался себе в его присутствии младенцем. А позже – из-за того, что Джеферсон обычно обращался с ним несколько пренебрежительно.
С тех пор Энтони вырос, ему исполнилось двадцать три, и его неприязнь к Джеферсону превратилась в настоящую враждебность, а со вчерашнего вечера – в черную ненависть.
Прошло немало времени, прежде чем Энтони понял, что его мать любит этого человека. Но Вероника, будучи на добрый десяток лет старше Джеферсона, не имела иного шанса, кроме как стать его доброй приятельницей.