Проявлять дипломатичность явно больше не имеет смысла, понял Стив. Сделав глубокий вдох, он сказал:
— Нет, сэр, вы понимаете неправильно. Может, я и ослеплен любовью, да, и все же, мне кажется, я достаточно хорошо знаю Лизу, и я уверен, что она не представляет для нас никакой опасности. Я прошу взять ее сюда, потому что она собирается произвести на свет еще одного члена нашей семьи и, значит, тоже принадлежит ей, потому что ей принадлежу я, и хочу, чтобы моя жена и мой ребенок были со мной. Если оба они не принадлежат ей, то и я тоже. Готов покинуть ранчо в любой момент, как будет принято такое решение.
Полковник не отвечал. Его лицо приняло непроницаемое выражение; возникло ощущение, словно он не слышал ни слова из сказанного Стивом.
Молчание затягивалось. Стиву пришла в голову мысль, что, наверно, он зашел слишком далеко, своей прямотой оскорбил сурового старого воина и тем самым нанес самому себе непоправимый удар. Потом он задумался — может, Полковник просто задремал с открытыми глазами?
— Ну, ладно,— сказал наконец Полковник. Его лицо ожило, в суровых холодных глазах даже замерцал огонек.— Раз так, ты не будешь возражать, если Рон встретится с ней, чтобы составить свое собственное впечатление до того, как мы примем окончательное решение?
Стив от изумления открыл рот.
— Значит, есть надежда, что вы позволите ей поселиться на ранчо?
— Если Рон решит, что именно так нам следует поступить. Да, позволю.
— Ох, сэр! Ох, сэр, сэр, сэр…
— Успокойся, мальчик. Ничего еще не решено, ты же понимаешь.
— Но все получится! Я знаю, так и будет. Рон сразу поймет, что она за человек. Она ему понравится. И вам тоже… Знаете, Полковник, если родится мальчик, мы назовем его вашим именем. На ранчо появится еще один Энсон: Энсон Геннет, вот кто. Энсон Кармайкл Геннет. Обещаю вам, дедушка.
Однако родилась девочка. Сабрина Аманда Геннет — в честь матери и бабушки Лизы. Спустя два года родилась еще одна, и они назвали ее Ирэн, в честь давно умершей жены Полковника, бабушки Стива, которую он никогда не знал. В последующие три года Энсон Кармайкл Геннет так и не появился на свет; это произошло позже, по случайному совпадению как раз в тот день, когда Полковнику исполнилось восемьдесят три, на двадцать первом году после Вторжения.
— Ты станешь величайшим компьютерным гением всех времен,— сказал Стив своему новому краснолицему малышу, который пускал пузыри в объятиях утомленной матери.— И блестящим героем Сопротивления.
Эти слова оказались поразительно пророческими, хотя и не совсем так, как предполагал Стив.
— Глянь-ка на эту штуку, Кен,— сказал Ричи Бек.— Просто фантастика, черт побери! Уму непостижимо.
Они находились в помещении, которое когда-то служило обеденным залом ныне заброшенного ресторана. День только начинался. Аисса ушла куда-то. Отец держал в руках какой-то странный предмет обтекаемой формы, похожий на ружье или, может быть, на пистолет, но все же отличающийся от ружей и пистолетов, которые Халиду приходилось видеть. Длинный, тонкий цилиндр из голубовато-зеленого металла, с расширяющимся дулом, прицелом в средней части ствола и компьютезированным пусковым устройством на рукоятке. Самодельная вещь, но, несомненно, одна из тех, которые составляют предмет радости и гордости их создателя.
— Это оружие, да?
— Оружие? Оружие? А что еще это может быть, парень? Это дерьмо — ружье, из которого можно убить Пришельца. Я только сегодня конфисковал его у целой банды конспираторов из Ворминстера. В эту самую минуту всю компанию сажают под замок, а я прихватил это вещественное доказательство домой, для сохранности. Погляди как следует, парень. Ты когда-нибудь видел что-нибудь похожее?
До Халида дошло, что Ричи предлагает ему подержать ружье в руках. Он протянул руки ладонями вверх и принял его с бесконечной бережностью. Ствол оказался прохладным и очень гладким, а само ружье гораздо легче, чем он предполагал.
— Как оно работает?
— Прикладываешь его к плечу, как обычное ружье. Смотришь в прицел. И нажимаешь вот здесь.
Халид приложил ружье к плечу и навел на камин, глядя в прицел.
В перекрестье прицела появился небольшой участок камина, во всех, самых мелких, подробностях. Поразительная резкость, великолепная оптика. Нажми кнопку, и целая часть дома разлетится на куски. Халид провел пальцами вдоль приклада.
— Это предохранитель,— продолжал свои объяснения Ричи.— Маленькая красная кнопка. Вот здесь. Смотри, не нажми на нее случайно. Фактически, парень, это гранатомет. Бомбометательный механизм. В это трудно поверить, потому что ствол такой узкий, но ружье стреляет маленькими изящными снарядами, которые взрываются с невероятной силой и причиняют огромные повреждения, совершенно из ряда вон. Я знаю, я опробовал его. И пришел в восторг от того, на что эта штука способна.
— Оно заряжено?
— Ох, да, да! Заряжено и готово к действию! Абсолютно дьявольский механизм для убийства Пришельцев, результат многомесячного кропотливого труда целой банды отчаянных головорезов с «золотыми» руками. Странно, что при всем том они такие тупицы… Ладно, парень, давай-ка сюда эту штуку, пока ты не разнес что-нибудь.
Халид вернул отцу ружье.
— Почему тупицы? Ружье ведь хорошо сделано.
— Ну да, я же говорю, они мастера на все руки. Триумф миниатюризации, этакая маленькая пушка. Но даже с таким ружьем им ни за что не убить Пришельца. Разве это кому-то удавалось, парень? Это невозможно. Никто до сих пор не смог и никогда не сможет.
Не в силах оторвать взгляда от ружья, Халид спросил:
— А почему, сэр?
— Черт, да потому, что их нельзя убить, вот и все!
— Даже из чего-то вроде этого? Вы же сами сказали, сэр, что сила невероятная, а повреждения из ряда вон.
— Да, оно способно разнести любого Пришельца на куски — если ты сможешь нанести кому-нибудь из них удар. Но весь фокус в том, чтобы сделать хотя бы один выстрел, парень! Что невозможно. Стоит прицелиться, и они сразу об этом узнают, покопавшись у тебя в голове. Для них наше сознание все равно что открытая книга. И если у тебя в мозгу копошатся мелкие грязные мыслишки насчет них, они тут же это учуят. И — бам! — Подтолкнут хорошенько, и с тобой будет покончено, пиф-паф, и нету. Известно по крайней мере о четырех таких случаях. Я имею в виду попытки убить Пришельцев. Попытки застрелить их, когда они проезжали мимо. Потом рядом с дорогой нашли и тела, и оружие, все вдребезги,— говоря все это, Ричи почти любовно поглаживал ствол.— А это ружье, такое необычно дальнобойное и с отличным прицельным устройством, способно поразить цель на огромном расстоянии. И все равно ничего не получится, готов поспорить. Их телепатия срабатывает на расстоянии до трехсот ярдов. Или до пятисот. Кто знает? Может, и до тысячи. Да, чертовски удачно получилось, что мы вовремя накрыли эту шайку. А то еще умудрились бы каким-то образом использовать это ружье.
— А что, будет плохо, если какой-нибудь Пришелец погибнет? — спросил Халид.
Ричи грубо расхохотался.
— Плохо? Плохо? Это будет самая настоящая катастрофа, черт меня побери! Знаешь, что они сделали, когда кто-то однажды ухитрился причинить им вред? Нет, откуда тебе знать. Это было как раз когда ты появился на свет. Какие-то идиоты-американцы нанесли из космоса лазерный удар по одному из зданий Пришельцев. Может, убили кого, может, нет, но Пришельцы отплатили нам тем, что выпустили на свободу Мор, который стер с лица Земли почти половину населения. Здесь, в Солсбери, люди дохли, как мухи. Я и сам переболел, но не умер. А ведь я даже желал этого, до того скверно мне было. Но ничего, выжил и стал еще здоровее прежнего. Но на черта нам новый Мор, скажи? Или еще какое-нибудь ужасное наказание, которое они придумают. Потому что они, конечно, накажут нас. С самого начала было ясно, что наши господа не потерпят никаких фокусов, нет, парень.
Ричи пересек комнату и открыл дверцу шкафа, в которым когда-то, во времена существования «Дворца монгольского хана», хранился скудный запас вин. Положил ружье внутрь и сказал:
— Здесь оно пролежит эту ночь. Не проболтайся о нем, когда Аисса вернется. Вечером должен прийти Арчи, смотри, и ему ни слова. Об этой штуке никто не должен знать, понял? Я показал тебе ружье, потому что люблю тебя, парень, и потому что хочу, чтобы ты знал — сегодня твой отец спас мир от ужасного бедствия. Надеюсь, ты не обманешь мое доверие? Ни одно человеческое существо не должно ничего узнать, понял? И нечеловеческое тоже, если уж на то пошло. Все ясно, парень? Ну что молчишь?
— Я никому не проговорюсь,— ответил Халид.
И не проговорился. Но думал, думал, думал…
Весь вечер, пока Арчи и Ричи разделывались с бутылкой виски, чудом сохранившейся еще со времен до Вторжения, которую Арчи повезло раздобыть в одном из складов Саутгемптона, Халид не мог отделаться от мысли о том, что прямо здесь лежит в шкафу устройство, способное оторвать Пришельцу голову, если только суметь подобраться к нему на расстояние выстрела и при этом скрыть свои преступные намерения.
Возможно ли такое? Халид понятия не имел.
Может, предел досягаемости этого ружья больше, чем расстояние, на котором Пришельцы читают мысли. А может, и нет. Стоило ли рискнуть? Может, стоило. А может, и нет.
Вскоре после обеда, как только они с Халидом вымыли посуду, Аисса ушла к себе. Она мало говорила в эти дни, держалась замкнуто, точно спала наяву. Со времени того ужасного вечера несколько лет назад Ричи не позволял себе издеваться над ней, но Халид понимал, что она все еще переживает боль унижения и даже, может быть, никогда уже не станет такой, какой была до этого ужасного происшествия. Как и сам Халид.
Он болтался в коридоре, прислушиваясь к звукам, доносившимся из комнаты отца до тех пор, пока не почувствовал уверенность, что Арчи и Ричи впали в обычный пьяный ступор. Приложил к двери ухо: тишина. Легкое похрапывание, больше ничего.
Халид заставил себя выждать еще десять минут. Все по-прежнему было тихо. Он осторожно толкнул дверь, уже слегка приоткрытую, и заглянул внутрь.