Откровение — страница 19 из 147

За французское издание я получил только аванс. Целых 100 марок! И это все. Издатель оказался жуликом и больше ничего мне не заплатил.

Было ещё и югославское издание. Однажды вечером пришёл ко мне какой-то югослав и сказал, что они хотят издать мою книгу в Югославии, но т.к. валюты у них нет, то заплатить они могут только… при этом он достал из пузатого портфеля литровую бутылку сливовицы и продолжил: "Платить гонорар можем только сливовицей. Хоть вагонами".

Больше я этого югослава не видел. Книга в Югославии всё же вышла, но я ее тоже не видел. Даже авторского экземпляра они мне не прислали. Весь гонорар – та самая бутылка сливовицы, которую он мне оставил. К тому же эта сливовица оказалась хуже самогона. Я даже подумал, про себя: "Может они отравить меня хотели?".

С английским и американским изданием – тоже не лучше. Потом всемирный американский журнал "Ридерз Дайджест" стал печатать отрывки из моей книги и выплатил мне 3.500 долларов. Ну и кино-контракт принёс мне еще 3.500 долларов. Однако, по тогдашним законам, эти деньги были заморожены в США.

Поэтому, если у кого зачешутся руки писать книги, то я не рекомендую. Я писал "Кремль" два года – и заработал в общей сложности как обычный рабочий за те же два года. Но, в отличие от рабочего, который получал свою зарплату регулярно и своевременно, я получал эти деньги в течении целых пяти лет. У рабочего – стабильность, а у писателя многое еще зависит от везения и от игры случая. Книга ведь может еще и не понравиться читателю.

В общем, денег от моей книги было мало, но шума было много. Этот-то шум и сбил с толку моего комиссара Алешу. Ведь все комиссары любят держать своих командиров под контролем. Видя же успех моих книг, Алеша вообразил, что мне за них идут бешеные гонорары. Из этого он сделал вывод, что я тайный миллионер и поэтому скоро выйду из-под его контроля. Кроме того Алешу мучила самая обычная зависть.

Если раньше он постоянно уверял меня:

– Гриша, помни, что я твой лучший друг! – то теперь, вместо того, чтобы радоваться моему успеху, который заодно был и успехом его детища – ЦОПЭ, Алеша вдруг начал отпускать мне шпильки:

– Знаешь, Гриша, незаменимых людей нет…

Мне это надоело и, однажды, когда он отпустил мне очередную такую шпильку, я не сдержался и ответил ему:

– Хорошо, Алеша, это очень кстати. Мне как раз нужно ехать в Париж – писать сценарий для кинофильма. Так вот – я беру творческий отпуск. С завтрашнего дня.

А в то время мы как раз подготавливали большой митинг в Берлине – в связи с конференцией Большой Четверки, включающей министров иностранных дел четырех великих держав. Так как ранее в Берлине бесплатно раздали 100 тысяч экземпляров моего "Берлинского Кремля", то жители Берлина знали меня довольно хорошо и поэтому главную роль на этом митинге отвели именно мне.

После моих слов о творческом отпуске, Алеша завертелся, как бес на сковородке:

– Погоди, Гриша, давай сначала сделаем митинг, а потом ты уже и бери свой отпуск.

– Нет, Алеша, ведь ты же говоришь, что незаменимых людей нет. Ну, вот и заменяй меня – выступай сам.

На следующий день на работу я не пришел…

* * *

По кино-контракту я должен был быть со-сценаристом, техническим консультантом и, может быть, даже сыграть какую-либо роль. Какую – покажут пробы. Тут как раз приехал мой со-сценарист, американский еврей, Виктор Викас – очень милый молодой человек. Но ему уже, похоже, накапали, что я антимарксист и антисемит, а, так как этот кинофильм делали евреи из Голливуда, то вскоре меня отовсюду вежливо оттёрли и на мое место взяли еврея Бориса Оршанского с радио "Свобода".

Здесь нужно сделать маленько пояснение. Когда создавалось ЦОПЭ, то на учредительной конференции этой организации я заявил: "Мы, новейшие эмигранты, готовы сотрудничать со всеми, кроме марксистов". И этим я загубил свою политическую карьеру. На корню.

Оказывается, в США, в русских политических кругах, главную роль играют марксисты. А поскольку почти все эти марксисты – евреи (Абрамович, Шварц и т.д. и т.п.), то они моментально наклеили мне ярлык антисемита.

Вот так евреи сами делают антисемитов. А потом жалуются на антисемитизм.

Итак, взял я себе творческий отпуск, но провожу его вместо съёмок – с очаровательной немочкой Траудель. Загораю с ней на пляже. А мой комиссар Алеша мечется, как рыба, попавшая в сеть. Из Берлина ему идут телеграммы: "Без Климова бесполезно тчк". Из Вашингтона его бомбят запросами по телетайпу, почему это в самое горячее время Климов вдруг забастовал.

Но Алеша – был хитрым евреем. Недаром он в своё время умудрился даже устроиться работать в Гестапо, поэтому он и тут извернулся и быстро ответил в Вашингтон:

– Да, знаете, Климов обижается, что его не пускают в Америку…

Звучит очень правдоподобно. Действительно, хотя я работал начальником американского спецпроекта, но в Америку меня не пускали. У них там постоянно левая рука не знает, что делает правая. Идиотство.

Из Вашингтона тут же приходит ответ:

– Скажите Климову, что его пускают в Америку. Мы все устроим. Только чтобы возобновил работу.

Я ничего этого, конечно, не знал и поэтому очень удивился, когда мой комиссар Алеша нашёл меня и радостно сообщил:

– Гриша, поздравляю!

– С чем?

– С эмиграцией в Америку!

– Эмиграцией куда???

– В Америку! Джентльменское соглашение. Тебе все устроят. Только чтобы ты вернулся на работу. А сразу после этого митинга – в Америку. По специальной визе, – довольно ухмыляется Алёша.

– А как насчет того, что незаменимых людей нет?

– Ах, Гриша, да брось ты дуться. Ведь это я – тебе эмиграцию устроил. И помни, что я твой лучший друг.

А что, – подумал я, – Мне уже и самому порядком надоело загорать на пляже. Почему бы не съездить в Берлин и не повставлять палки в колеса Большой Четверки…

Сказано, сделано. Митинг прошел великолепно. После митинга мой комиссар Алеша пришёл ко мне, потирая руки, аж подпрыгивая от удовольствия:

– Знаешь, Гриша, почти одновременно с нашим митингом немцы устроили в Берлине митинг, где выступал сам канцлер Аденауэр. Но мы собрали больше народа, чем Аденауэр! Немцы на это обиделись и даже заявили протест американскому командованию, мол мешаем им работать. А из Вашингтона нам поздравление. Вот мы…

– Мы пахали, сказала муха, сидя на рогах у быка, – оборвал я его.

Секрет этого успеха был простой. В Берлине бесплатно раздали 100 тысяч моих книг. Вот людям и захотелось посмотреть на автора, причём тоже бесплатно.

А вскоре после этого я улетел в Америку, получил статус эмигранта и вернулся в Мюнхен уже американцем. Через год, когда я окончательно осел в Америке, в Вашингтоне я разговорился с Александром Сергеевичем Александером, который был шефом Алеши по линии ЦРУ. Во время этого разговора тот случайно обмолвился:

– Помните, как вы забастовали, когда вас не пускали в Америку…

– Да чушь всё это! Кто вам сказал?

– Алеша.

– Значит Алеша врет. Просто у меня с ним были личные трения. Например, из-за бездельника и алкоголика Кронзаса.

– Но ведь вы сами взяли Кронзаса на работу в ЦОПЭ…

– Я-я?! Ничего подобного. Я от Кронзаса категорически отказывался. Но Алеша навязал его мне, говоря, что это приказ Вашингтона.

– Х-м, а нам Алеша рапортовал наоборот.

– Значит, Алеша все врет. И таким же путем Алеша всунул Кронзаса на вербовку парашютистов, которые все погибли. Интересно, что он вам об этом рапортовал?

Шеф открыл рот… и тут же его закрыл. Дело зашло уже слишком далеко. Если пострадает Алеша, то пострадает и он, его шеф. Поэтому это дело лучше было замять.

Из этого разговора я понял, что Алёша мне говорил одно, а в Вашингтон рапортовал всё наоборот. И делал он это неоднократно, во многих важных случаях. Одновременно уверяя меня:

– Гриша, помни, я твой лучший друг.

Все дело в чрезвычайной секретности работы ЦРУ, где трудно что-либо перепроверить. В Вашингтоне так и говорят: "У них работа такая секретная, что они сами не знают, что они делают". Так получалось и в деле с Алешей.

Он оказался патологически лжив и двуличен. Алешина лживость граничила с легкой шизофренией, с расщеплением личности. Отсюда то и его двуличие. Он был прирождённый оборотень. Такие лгут и сами верят в свою ложь. В нём явно сидели бесы. Те самые, которых изгонял из бесноватого Христос.

Ну, что ж, пусть Алёша будет героем моего романа. Зачем высасывать из пальца, когда можно списать с жизни. Но тогда нужно присмотреться к Алеше более внимательно.

До 1941 года Алеша жил в Риге, где его отец Михаил Мильруд был редактором газеты "Сегодня", которая тогда была так же популярна, как сейчас "Новое русское слово" в Нью-Йорке. Когда в 1940 году советы захватили Ригу, они сослали отца Мильруда в Сибирь. Говорят, что арестовали его за масонство.

Советы знали, что масонство это штука наследственная и что Алеша такой же бес, как и его отец, а это открывало советской разведке возможности взять Алешу на крючок.

Сами масоны называют себя гуманистами, но церковь, почему-то, называет их сатанистами. Ведь в Библии говорится, что дьявол – это лжец и отец лжи. А у масонов лозунг: "Наша правда – ложь. Наша ложь – правда".

Отец Алеши был еврей-выкрест. Казалось бы, хороший еврей. Но зачем тогда он полез в масонство, этот профсоюз сатанистов-дегенератов? Мать Алеши – урожденная Иванченко. Анна Степановна. Казалось бы, русская. Но на самом деле она караимка, т.е. она из евреев-староверов, евреев Моисеева завета, которые чтут не Талмуд, а Пятикнижие Моисея. Таким образом и мать и отец Алёши евреи. Хорошие евреи.

А что делал их сын? В советской газете "Голос родины" № 13(515) напечатано: "Карьера Мильруда началась в 1941 году, когда фашисты оккупировали Ригу. Уже на другой день он пришел в Гестапо со списком нескольких сот евреев, не успевших эвакуироваться. Преданные им соплеменники погибли все до единого. Этой ценой Мильруд купил себе жизнь и доходное местечко платного осведомителя".