Сережка 1918 года рождения, то есть мой однолетка. Люди считают, что он еврей или полуеврей, от чего он всячески отказывается. В первые дни войны 1941 года он попал в немецкий плен и всю войну проработал у немцев на тяжелейших стройках, скрывая свои еврейские корни. В Америке он работал конструктором. Женился поздно – в 40 лет. У него симпатичная жена Кира, работала чертежницей. Сын Виктор был типичным мальчиком из интеллигентной семьи, играл немножко на пианино. До тех пор, пока в 16 лет не взялся за дело библейский "зверь".
Тут заработала ядовитая формула моей сумасшедшей Кисы: "Он меня считает дегенераткой – И ТЕБЯ ТОЖЕ!" А мне было неудобно обзванивать всех знакомых и говорить, что моя жена помешалась, и все ее слова – это бред сумасшедшего, что я никогда такого не говорил и даже не думал. А знакомые ей поверили. Вот вам и результаты.
В 1972 году я подготавливал 2-е издание моей книжки "Крылья холопа" и написал к нему "Дополнение" на 30 страницах. Узнав об этом, Сережка говорит:
– Гриша, ведь ты малограмотный. Давай, я тебя отредактирую.
Ну чем черт не шутит, думаю я, может быть, Сережка там действительно что-нибудь найдет. Приехал я к нему. Сережка полистал-полистал и, конечно, ничего не нашел, ни одной буковки не исправил. Только в самом конце он вдруг разволновался и с дрожью в голосе говорит:
– Вот это нельзя… Вот это нужно убрать… Обязательно убери это…
Я удивился, чего это он так разволновался, и заглянул в рукопись. Там я пишу про лисьи игры между ЦРУ и КГБ, где они играются при помощи "людей типа ХС, типа ПЛ и типа ВРЕ. Эти новые советские сокращения – просто сокращенные непечатные ругательства… А западные дегенераты, тоже типа ХС, ПЛ или ВРЕ, имя которым легион, прекрасно знают, что в "дурдома" сажают их собратьев… Вот вам и квинтэссенция психвойны за последние двадцать лет". Только и всего. Ничего особенного. А Сережка так разволновался, что аж заикается. Конечно, я ничего сокращать не стал. На следующий день Сережка звонит и заикается:
– Знаешь, у меня этой ночью был сердечный удар… Я чуть не умер…
– Чего это?
– Не знаю, – говорит Сережка.
Зато я знаю – это его библейский "зверь" довел. За прошлые грехи.
Все мои книжки Сережке против шерсти. Про "Крылья холопа" он мне в глаза говорит, что это писал не я, а какая-то Сонька.
– Сережка, давай поспорим на тысячу долларов, – предлагаю я. – Я тебе рукопись покажу.
Но Сережка переводит разговор на другую тему и заявляет, что в "Князе мира сего" я описал моего родного брата, который был большим чекистом.
– Сережка, мой брат был не чекистом, а инженером-горняком.
– Не верю, – упорствует Сережка. – Твой брат был энкавэдистом и расстреливал моего отца. – Оказывается, его отец был юристом и его расстреляли в 1937 году.
– Сережка, ведь "Князь" – это роман. Знаешь, что такое роман? Это выдумка. Кстати, писал это не я, а моя Киса. Ведь она доктор русской литературы.
Когда Виктору стукнуло 20 лет, Сережка жалуется мне, что его Виктор уже год ходит к женщине-психиатру социальной службы, что он не хочет ни учиться, ни работать. Виктор бросил уже три университета и работает на площадке для гольфа, подает там мячики и получает 2 доллара в час. Сережка говорит, что Виктор разбил уже 3 машины – гоняет, и Сережка боится, что Виктор и сам разобьется. Потом Сережка хвалит Киру, что она "не выносит сор из избы".
Заметно, что у Сережки склонность к знакомству с семьями, где есть помесь с евреями. Но для маскировки он иногда неуверенным голосом шипит: "Жиды, жиды, жиды". А потом добавляет, что его Кира – дикая антисемитка. Возможно, что Кира подозревает, что Сережка с прожидью, но он не признается. Привык скрывать это в немецком плену. Это была тяжелая школа.
В 1978 году к Сережке приезжала из Советского Союза дочка. Она 1940 года рождения, значит, ей 38 лет. Но у нее ни мужа, ни детей, то есть старая дева. По образованию она инженер, но, как говорит Сережка, работать она почему-то не хочет. Та же самая история, что и у Виктора – комплекс Обломова. Выглядит она вполне прилично, похожа на своего непутевого папочку. А мужа у нее нет, по словам Сережки, так как в России после войны осталось мало мужчин. Итак, явно ненормальный Сережка умудрился настрогать двух таких же ненормальных детей.
Вот и посчитайте "число зверя", которое есть "число человеческое" и которое обещает мудрость. Кстати, если уж мы взялись за богословие, то следует заметить, что Апокалипсис канонически называется "Откровение святого Иоанна Богослова".
В 1983 году Сережке стукнуло 65 лет, и он вышел на пенсию. Затем он сообщает мне, что он летал в Иерусалим и прошел пешком крестный путь Иисуса Христа и что каждое утро он 20 минут молится Богу. А я завел на него специальную карточку в моей картотеке. Я подхожу к делу по-деловому. Ведь сейчас я не романчики пишу, а проверяю Библию, да еще самого святого Иоанна Богослова.
Наташа Хаританская говорит, что Сережка и Кира всегда жили плохо и не понимали друг друга, а сейчас они живут отдельно, Кира – большей частью в Глен-Кове, а Сережка – в Вестчестере. Их сын Виктор тоже живет отдельно, вдвоем с каким-то приятелем (?). Она считает, что Сережка с прожидью.
После долгого перерыва Сережка пригласил меня на пляж. Оказывается, Кира с ним уже целую неделю не разговаривает, и ему страшно скучно, вот он и вспомнил про меня. Сережка рассказывает, что его сын Виктор сначала был наркоманом, курил марихуану, а потом сильно пил, но, слава Богу, не водку, а только пиво. Виктор говорит, что он не хочет работать, так как у его родителей два дома, которые потом достанутся ему, а он их продаст и будет на это жить. Затем Сережка начинает исповедоваться и выдает семейные тайны. Оказывается, что отец Киры был сухоручка и хромой. А у Сережки троюродный брат Гоша – полный шизофреник. Киру он называет Кириллом, намекая, что она мужик в юбке, и говорит, что она плохая хозяйка. И еще такая новость: на старости лет у Киры вдруг появилось под глазом большое черное пятно – печать дьявола, или метка ведьмы. Чтобы скрыть это пятно, Кира носит черные очки и ходит к доктору, чтобы удалить это. Начитался Сережка моих книг, где я пишу про эти пятна.
Попутно Сережка хамит и мне, уверяет, что я "малограмотный", что я вроде "негостеприимный", что какие-то "старые ведьмы в Си-Клифе хотят меня побить", что Кира даже моего имени слышать не хочет. Это все последствия ядовитой формулы моей Кисы: "Я не могу с Гришей жить, так как он всех считает дегенератами…" Здорово эта штука работает.
В Америке есть такой забавный зверек, который называется скунс, или американская вонючка. Этому зверьку Бог дал очень своеобразное оружие самозащиты. Убегая от своих врагов, скунс стреляет очень вонючей струей, которую боятся не только люди, но и животные. Если эта вонючка попадет вам под машину, то еще долго от вашей машины будет исходить очень неприятная вонь.
А у меня роль такой вонючки сыграли моя злополучная Киса и ее ядовитая "формула". В результате все люди с нечистой совестью выстроились у меня в очередь и спешат исповедаться в своих грехах. Я был о Кире лучшего мнения, чем о Сережке. А Кира ненавидит меня за то, что у нее ненормальный сын, а я это вижу. Ведь теперь у меня во лбу третий глаз, и я вижу то, чего не видят другие.
Кстати, Кирину мать разбил паралич, и Сережка с большим трудом таскает ее в инвалидном кресле по ступенькам в церковь. Зато у нее есть старшая сестра, старая дева, которой 90 лет, но она чувствует себя прекрасно и болеть не собирается. Бог воздает каждому по заслугам.
В последний раз Сережка был у меня в 1995 году. Рассказывает всякие новости: что они с Кирой летали в Россию и совершали там паломничество по святым местам, так сказать, замаливали свои грехи. Но когда они вернулись в Америку Кира, которая была уже давно на пенсии, в 74 года вдруг опять пошла работать, и на очень маленькое жалование – с единственной целью: чтобы не сидеть дома и Не видеть Сережку. Не помогло им паломничество по святым местам.
Про своего сына Сережка рассказывает, что Виктор все еще не женат, хотя пора бы уж найти себе друга жизни. Виктор работает сезонным рабочим, делает оснастку-такелаж для парусных яхт. Работа, конечно, дурацкая. Да и утонуть можно с этими яхтами. А с точки зрения социологии, это комплекс Обломова, или "лишние люди", как говорят литературные критики.
Однако в возрасте около 40 лет Виктор наконец женился. Одни говорят, что на какой-то зачуханной американке. А другие говорят, что на богатой американке. Так или иначе, но у него родилась дочка, и в 2000 году Сережка стал дедушкой. А дальше, как говорят, на колу висело мочало, начинай сначала. Будет повторение того же самого.
По теории вероятности, Виктора женила на себе какая-то засидевшаяся невеста, тоже ненормальная, старая хиппи. И от кого она делала ребенка – это еще большой вопрос. Вон Лилька Елагина, тоже хиппи, дочка поэта Ваньки Елагина и тоже поэтесса, делала детей сразу от 5 мужчин, где главную роль играл какой-то туберкулезный негр. Беда с этими хиппи.
Так или иначе, но дедушка Сережка очень счастлив.
№4. БАРОНЕССА ЛИЛЯ.
Чтобы читатель не забывал, напомню: мы продолжаем подсчитывать число "зверя", которое есть "число человеческое" и которое обещает мудрость. И говорит это не какой-то хмырь, вроде Сережки Генебарта, а это Откровение святого Иоанна Богослова.
Летом в Нью-Йорке такая страшная жара, что по уик-эндам мы с женой всегда уезжали купаться на море в Си-Клифе. А к вечеру, после пляжа, мы частенько заезжали к Кудашевым, милейшие люди, с которыми мы были в прекрасных отношениях 20 лет.
Осенью 1974 года у моей Кисы получилась неправильная беременность и гнойное воспаление матки. Звонит она Лиле Кудашевой и жалуется: "Ой-ой, болит живот, лежу в постели и не знаю, что делать!" Лиля с Алешей, как лучшие друзья, моментально приехали и забрали Кису к себе. Шесть недель Киса лежала в постели Томочки, покойной дочери Лили, и лечилась у доктора Истока, который жил неподалеку. А Лиля трогательно ухаживала за Кисой, носила ей в постель рисовый куриный бульончик. Сразу видно, что хорошие люди. И я, конечно, был очень благодарен Лиле.