раль 1988-го – июль 1990-го). Позже из этого получились ещё две книги – "Красная каббала" и "Божий народ".
Затем начал я было работать над рукописью новой своей книги "Ключи познания", но работа не шла. Было то, что русский доктор нейрохирург назвал "сглазом", а американские доктора назвали синдром хронической усталости. Короче, работа не клеилась. Хотя взялся я – за мемуары, которые писать казалось бы легче, но ничего не получалось, словно кто-то тормозил мою работу. Синдром хронической усталости.
Я устраивал и долгие перерывы – не помогло, поэтому в конце концов я бросил работу над рукописью, написал на обложке – "Неоконченный манускрипт" и положил его на полку.
Нет сил писать – и точка!
* * *
Но начали работать и какие-то другие силы…
Многие читатели очень трогательно благодарили меня за мои книги и писали, что они очень помогли им в жизни. Одна очень милая дама даже прислала мне галлоновую бутылку "святой воды", освященной в русской церкви. Мол, пейте на здоровье. Хотя я к "святой воде" отношусь так же, как и к "сглазу", но… Ведь за этим стоят искренние добрые чувства очень религиозного человека – и я эту бутылку потихонечку выпил. Потом пришла вторая такая бутылка, а вместе с ней – бутылка очень хорошего ликера. Разве это не трогательно?
Другие читатели, особенно из России, присылали мне маленькие иконки. У меня даже собралась целая коллекция таких иконок. А люди всё звонят, говорят, что они молятся обо мне, желают мне долгих лет жизни. Сердце у меня не волчье и вижу я, что недаром кровью сердца своего написал я мои книги, что многих они взяли за душу, что разбудил я в людских душах добрые чувства, вот они и молятся за мое здоровье…
Хотя я и не верил в "сглаз", в "святую воду" и прочие псевдо-чудеса, но у меня в результате этих молитв начали происходить странные вещи, очень похожие на настоящие чудеса. Судите сами! Более 10 лет меня связывал синдром хронической усталости, который просто не давал мне работать. Но постепенно, незаметно этот странный синдром ушел. Причём, как пришел, так и ушел – втихомолку, неслышными шагами, как нечистая сила. Может быть, поэтому богословы и говорят, что дьявол приходит и УХОДИТ – неслышными шагами.
Так вот, 4 апреля 2002 года, когда мне было уже 83 года, я отодвинул в сторону компьютер, с большим трудом снял с полки мою старенькую пишущую машинку (эта машинка у меня ещё с Мюнхена, с 1952 года), поставил её на стол, попробовал клавиши – и дело пошло! Закруглил я незаконченную рукопись "Ключи познания" и стал выстукивать "Семейный альбом" – сборник рассказов автобиографического характера. В общем, за три месяца я настучал – одним пальцем! – 100 страниц. И потихоньку выстукиваю дальше то, что вы сейчас читаете. Ну не чудо ли это и может быть, этому чуду помогли молитвы добрых людей, которые молились о моем здравии…
А может быть, это работает святая вода?
19 июля 2002г.
ЖЕНЩИНЫ МОИХ ГРЕЗ ИЛИ СВЕТЛЫЕ АЛЛЕИ
Как Вы уже успели заметить, уважаемый читатель, героини моих книг, как правило, не совсем нормальные, странные, прямо таки отрицательные женщины. В "Князе Мира Сего" – это холодная красавица Ольга, жена красного кардинала Максима Руднева, которая завела его по ту сторону добра и зла. Это и холодная красавица Орбели, дворянка-чекистка, которая расстреляла собственных родителей. В романе "Имя мое легион" – это ненормальная девица Нина фон Миллер, которая вела себя очень странно и в конце концов выяснилось, что она лесбиянка.
Прочитают люди мои книги и зададутся вопросом: "А чего это Климова тянет на таких стерв?"
В свое оправдание отмечу, что Нина фон Миллер была мною списана с жизни. Моделью послужила Наташа "фон" Мейер, которая оказалась не только лесбиянкой, но и садисткой. В реальной жизни это была ещё бОльшая стерва, чем показано в романе. Эта лесбо-садистка была настоящим мужиком в юбке и в конце концов она даже стала начальником Русского отдела "Голоса Америки" в Вашингтоне.
Как видите – моя литература тесно переплетается с жизнью. Это нравятся одним и очень НЕ нравятся другим. Почему? Потому, что за всем этим скрываются многие тайны. Например, тайна Великой Чистки 1935-1938 годов, когда Сталин – кого расстрелял, а кого загнал в Сибирь – всего около 13 миллионов человек.
"Но ведь помимо отрицательных были же у Вас хорошие, положительные женщины?!" – спросит меня любознательный читатель. Конечно, были. Вот о них-то я и хочу сегодня рассказать. Забавно, когда я вспоминаю о хороших женщинах, мне в голову не приходит вспомнить мою бывшую жену Аллу, с которой я прожил 24 года, а вспоминаю я Леночку, Зиночку… А ещё Траудель и множество других весёлых немецких подружек из моей далёкой молодости. Но давайте по порядку…
Про первую свою большую любовь – Леночку Берко я уже рассказывал…
Второй моей большой любовью была – Зиночка Скворцова, москвичка 19-ти лет, студентка 2-го курса Института иностранных языков, что на Метростроевской, №38. Тогда в Москве в кинотеатрах крутили американский боевик "Леди Гамильтон" с очаровательной артисткой Вивьен Ли и мне казалось, что моя Зиночка – это точная копия Вивьен (и даже красивее).
Она послужила мне моделью для создания образа Жени в книге "Песнь победителя". Вот вам нормальная хорошая девушка, женщина моих грез, о которой я и сейчас вспоминаю с грустной радостью. Я даже пытался разыскать её отсюда, из Америки, но безуспешно. Если ей попадут в руки мои книги, я думаю ей приятно будет прочитать, что ее московский дружок, которому она так щедро дарила свою любовь, стал известным писателем и увековечил свою Зиночку в образе милой Жени. Помнишь родная: "Маленькая солдатская жена не будет плакать", – говорила ты мне сквозь слезы… Что стало с твоим братом Левкой? Тогда ему было 16 лет и жили вы в Первом переулке, рядом с развалинами храма Христа Спасителя. Давно это было… Суровые военные годы…
Когда-то Алексей Толстой, вспоминая свою марсианскую принцессу Аэлиту, давал по радио сигналы: "Отзовись, Аэлита! Анта-адели-ута… Аэлита!… Анта-адели-ута… Аэлита! Отзовись! " Так и я вспоминаю свою Зиночку, любовь моей юности, которая была для меня краше первой звезды Голливуда, писаной красавицы Вивьен Ли и надеюсь, что она ещё отзовётся…
* * *
Наш нобелевский лауреат Иван Бунин на старости лет написал свои "Темные аллеи", где вспоминал грехи молодости, за что его потом очень сильно ругали… Поэтому я, отдавая должное немецким женщинам, буду предельно тактичен и деликатен. Дело в том, что по началу, в побеждённой Германии я был советским оккупационным офицером и служил в СВА в Берлине. Были у меня там и мои немецкие подружки, очаровательные барышни, здоровые и пышногрудые дочери Евы… До сих пор я вспоминаю их с большой любовью и благодарностью и, будь моя воля, поставил бы им памятник с надписью: "Немецким женщинам – с любовью и уважением! – от русского мужчины".
После гнилых и подлых героинь моих романов, для равновесия, я просто обязан описать здесь этих хороших и нормальных женщин и, если Бунин назвал свои грехи молодости "Темными аллеями", то я назову мои воспоминания "Светлыми аллеями"…
Итак, Берлин, сентябрь 1945 года, воскресенье. В 11 часов утра я возвращаюсь на трамвае в наш военный городок Карлсхорст где находился главный штаб Советской Военной Администрации (СВА) в Германии. Наш Карлсхорст все уже стали называть Берлинским Кремлем. На площадке трамвая рядом со мной стоит молоденькая немочка, очень миловидная. Румянец во всю щеку. На остановке я выхожу и она тоже выходит. Я иду вдоль ограждения, она идет рядом. Я не удержался и на ходу спрашиваю:
– Фройляйн, я работаю здесь переводчиком… Мне хотелось бы потренироваться в живом разговорном немецком языке… Разрешите мне пригласить вас к себе…
– Я уже договорилась встретиться здесь со своей подругой, – вежливо отвечает мне немочка. – Но, если вы хотите, мы можем встретиться с вами здесь, но через час – и она показывает пальцем на тротуар.
Я улыбнулся, кивнул головой и свернул налево в проход между домами. Так можно было пройти к моему дому, минуя контрольно-пропускной пункт, где постоянно стоял часовой и проверял у всех документы. Война ведь только-только кончилась и мы всё еще находились на военном положении. Официально всё ещё не было известно, имеем ли мы право заводить знакомства с немками или нет. Начальство молчит – ждут приказа из Кремля, а Кремль тоже молчит. Ни да, ни нет…
Ровно через час я прихожу к назначенному месту. Моя немочка уже ждет меня и слегка улыбается, предвкушая опасное приключение с советским офицером. Мы благополучно прошмыгнули в проход между домами и пришли ко мне на квартиру.
Вошли в гостиную, где я замешкался, что делать дальше? А моя гостья сразу же прошла в спальню. Наверное посмотреть – решил я. Сижу в гостиной и думаю, когда же она вернется. А её все нет и нет. В конце концов, решил заглянуть, что она там делает. Зашёл в спальню, а моя очаровательная немочка лежит там в постели совершенно нагая! Как Вам, читатель, по тактичнее описать дальнейшее? В романах здесь обычно ставят многоточие…
Я же могу сказать только одно – клянусь честью русского, советского офицера, что я был очень благодарен этой очаровательной немочке за её остроумную шалость, женскую игру, своего рода девичью проказу. Это была безоговорочная капитуляция Германии в лице немецкой женщины и я, как победитель, вёл себя благородно и по рыцарски. Честь и слава побеждённой немецкой женщине!!!
Мы договорились встретиться в следующее воскресенье в то же время на том же месте…
* * *
А жизнь шла своим чередом. Как то раз познакомился я на улице и пригласил я к себе другую приятную немочку. Тоже без всяких задних мыслей, просто хотел поболтать по-немецки, попрактиковаться в живом разговорном языке. Но не тут-то было. Вместо разговоров, молодая и красивая девушка, только мы вошли в квартиру, сразу же разделась и легла в мою постель. Видно, так у них заведено, решил я тогда.