Значит, моя святая жена 10 лет подмазывалась вазелином, а теперь бросила. В отместку за то, что я не хочу дегенеративных детей. Так что, из-за этого разводиться с женой? Но ведь и у православных, и у католиков, когда венчаются, то там есть такие слова: пока нас не разлучит смерть! Хорошо сказано. А дальше я и без профессора Свядоща знаю, что нужно делать. Нужно плевать себе на руку – и смазывать "райские врата". Недаром философы и богословы говорят, что дьявол дегенерации это существо очень саркастическое.
Должен признаться, что тогда я не подумал о следующем: если моя Киса пыталась забеременеть от целой кучи негров и пуэрториканцев, но не забеременела, то какой из этого вывод? Значит, она бесплодная! А я 10 лет употреблял бесплодную жену и кончал не "там", а снаружи, чтобы она не забеременела!? Опять сарказм. Да, дьявол большой комик! И богословы знали все это давным-давно.
Хотя гениальный Гете и уверяет, что зеленая лужайка жизни куда лучше, чем все серые науки и премудрости, но без серой науки не разберешься, что творится на этой зеленой лужайке, где, как коровьи лепешки на коровьем пастбище, разбросаны 47% д-ра Виттельса, 52-54% д-ра Кинси и так далее.
Вот потому я и вляпался два раза: первый раз с моей идеальной невестой, а второй раз с моей святой женой. В свое оправдание могу только сказать, что и крупный атомный ученый Дик Латтер, который познал все тайны атома, тоже вляпался с Кушниршей и еще хуже меня. Вот так и ходишь по жизни, как по минному полю.
Но, несмотря на все это, я должен признать, что моя Киса в душе была очень хорошим человеком – добрая, мягкая, послушная, работящая. Но, но, но… дурная наследственность оказалась сильней.
Последующие десять лет (1965-75) мы жили так, что нас считали идеальной парой. Киса заведовала развлечениями: принимала приглашения в гости и в ответ организовывала прием гостей у нас, так называемые "парти". Когда мы были в гостях, Киса была веселая, остроумная, даже цитировала классиков русской литературы, и все видели, что она кандидат в доктора по русскому языку и литературе. Но это была игра для публики. Как только мы садились в машину, чтобы ехать домой, Киса моментально засыпала и превращалась в живой труп.
В воскресенье Киса сидит на кухне и пишет свою докторскую диссертацию. Я прихожу из гостиной, где я в третий раз переписываю мою рукопись "Князя мира сего", обнимаю Кису сзади, поласкаю ее, потом приглашаю ее в спальню.
– О-ох, опять… – тяжело вздыхает Киса. С легкой неохотой, но все-таки идет в спальню. У женщин это называют фригидностью, а у мужчин – импотенцией. А в общем, это подавленная или бывшая лесбиянка пассивного, или женского типа, которые очень похожи на нормальных женщин, как сказал бы мой дружок профессор Свядощ Абрам Моисеевич в своей книжке "Женская сексопатология". Потому мне и приходится плевать себе на руку и смазывать ей "райские врата". А все считают нас идеальной парой.
Тема Кисиной диссертации такая: "Акмеисты – Гумилев, Ахматова, Мандельштам". А в моей картотеке насчет этих акмеистов есть масса интересных материалов – сплошная психопатология. Чтобы помочь Кисе, я говорю:
– Чтобы написать толковую диссертацию, загляни в мою картотеку. Вон, за твоей спиной. Все акмеисты ненормальные. Не зная этого, ты не напишешь хорошей диссертации.
Но Киса смертельно боится всего, что связано с психопатологией. И у нее есть для этого серьезные основания. Во-первых, она преподает начальные курсы русского языка в Колумбийском университете, а ее начальник, профессор Харкинс, всем известный гомосексуалист и уже много лет вместо жены живет с каким-то японцем. Киса его страшно боится, хотя позже выяснилось, что профессор Харкинс вполне приличный человек. И во-вторых, руководитель ее диссертации профессор Ржевский в своей книжке "Две строчки времени" честно признается, что он минетчик, и подробно описывает, как он делает минет своей студентке-хиппи и наркоманке-психопатке. А минетчик – это латентный гомик. В таком окружении вполне естественно, что Киса боится затрагивать эту тему.
А годы себе идут и идут. И так подходит 1973 год. И здесь начинается история, которую я уже описал в моем рассказе "Арабская сказка". Коротко напомню, что там было.
Киса вдруг заявляет, что она бросает писать свою диссертацию. А мне это очень жалко. Четыре года она училась в Сити-колледже и получила бакалавра. Потом она два года училась в Хантер-колледже и получила магистра. Потом чуть ли не десять лет она проходила докторскую программу в Нью-йоркском университете. Вот уже два или три года она пишет свою диссертацию. И когда остался пустяк, какие-то 5% или 10%, она хочет все бросить. Это в ней заговорила душа мазохистки, которая ищет свое счастье в несчастье.
А я ломаю себе голову: как же это перебороть ее мазохизм? Будучи членом совершенно дегенеративной семьи, больше всего на свете она хочет ребенка. Эх, была ни была.
– Киса, закончи свою диссертацию, – говорю я. – Тогда я сделаю тебе ребенка. – А чтобы утешить самого себя, я добавляю: – Если родится такая пакость, как твоя Галка, то к тому времени я буду уже на том свете и ничего этого не увижу.
На таких условиях Киса закончила свою диссертацию и стала доктором русского языка и литературы. А мне нужно за это расплачиваться. Раз пообещал, так держи свое слово. Делаю я ей ребеночка месяц, делаю два, потом три месяца – и ничего не получается. Тогда Киса смущенно сознается, что у нее, видите ли, начался климакс, это когда у женщин прекращаются менструации. Обычно климакс проходит у женщин в возрасте между 45 и 55 годами. А Кисе только 38 лет. Энциклопедии говорят, что только 4% женщин имеют климакс моложе 40 лет. И Киса попадает в эти 4%! Дефективная она, недоделанная, вот вам и результаты. А снаружи она выглядит вполне прилично, и к тому же теперь еще и доктор.
Так, делаю я ребеночка целый год – и ничего не получается. Хотя я знаю, что у меня все в порядке, две женщины были от меня беременны, одна два раза каким-то образом "скидывала", как она говорила, а вторая сделала от меня аборт, за который я честно заплатил.
Через год у Кисы вдруг заболел живот. Пошла она в госпиталь, ей говорят – беременность. Ей бы только радоваться, но живот болит и болит. Пошла она во второй госпиталь, ей говорят – да, беременность, но какая-то неправильная беременность, да еще и гнойное воспаление плода. Лежит Киса в постели и мучается. Звонит она Лиле Кудашевой и жалуется. Лиля с мужем приехали и забрали Кису к себе. Полтора месяца Киса лежала в кровати Томочки, покойной дочери Лили, которая сгорела в пожаре, и лечилась у доктора Истока, который жил неподалеку. А Лиля трогательно ухаживала за Кисой, носила ей в постель куриный бульончик. Тогда я был очень благодарен Лиле.
Затем началась такая путаница, такая чертовщина, что разобраться в этом довольно трудно и без теории вероятности тут просто не обойдешься. Это уже область высшей математики или высшей социологии. Так вот, теория вероятности говорит следующее. Киса когда-то уже пыталась забеременеть от других мужчин – и поймала мандавошек. Теперь же, не в состоянии забеременеть от меня и подхлестываемая советами своей матери, она опять пробовала этот же метод, как говорят в народе, попасть в рай на чужом х… А Господу Богу этот бардак надоел и он наказал ее неправильной беременностью.
И доброта Лили Кудашевой это не просто доброта, а доброе зло. Здесь теория вероятности говорит следующее: "Господь Бог не ошибся, когда наказал Лилю двумя очень дефективными детьми: дочка Томочка – лесбиянка, наркоманка и самоубийца, а сын Ника – слабоумный, дебильный, дурачок тоже с комплексом саморазрушения. Это не из воздуха, не случайно, а потому, что Лиля лесбиянка. А то, что она замужем, это ничего не значит: она просто стала минетчицей, о чем специалисты говорят, что это 69 способов быть несчастным.
Потому у Лили и дефективные дети.
И еще такая деталь. В 1970 году вышла моя книжка "Князь мира сего", где я описываю всяких дегенератов. Все наши знакомые, включая и Лилю, эту книжку читали. Лиле эта книжка не понравилась. Ведь я пишу, что в доброе старое время, в средние века, таких дегенераток, как Лиля, называли ведьмами и чертовками, и жгли на кострах. Вот чертовка Лиля и решила мне отомстить – и испортила мою жену. Конечно, выяснилось все это только гораздо позже, задним числом.
Отлежавшись полтора месяца у Лили, Киса вернулась домой худая и злая: доктора сказали ей, что теперь она детей иметь не может. Нормальная женщина на этом успокоилась бы. Но не мазохистка Киса, которая ищет свое счастье в несчастье. Теперь она заявляет мне, что она обязательно хочет иметь приемного ребенка. А моя картотека говорит, что приемные дети это, в большинстве случаев, дети проституток, воров, сумасшедших, алкоголиков и тому подобное. Вот и выбирай себе ребеночка.
Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается, после долгих осложнений, споров и скандалов, в конце концов, Киса купила за 5.000 долларов 5-месячного арабчонка из Бейрута в Ливане и привезла его домой в октябре 1975 года. Киса работает два дня в неделю по 4 часа. Это время я играю роль папы: кормлю ребенка и меняю пеленки. Арабчонок поест, облизнется и улыбается мне. Совершенно не капризничает, только ест и спит. А когда проснется, то все время дружески улыбается. Забавный ребенок.
Даже не спросив меня, Киса назвала арабчонка Андрюшкой, в честь своего явно дегенеративного племянника в Париже. Затем Киса крестила Андрюшку у о. Митрофана в церкви "Спаса-на-грехах" и сделала Лилю Кудашеву крестной матерью, то есть моей кумой. Только кума Лиля на меня как-то странно косится.
Даже сегодня, 27 лет спустя, я помню день рождения Андрюшки: 15 мая 1975 года. Ровно через год он начал ходить, держась за мой палец. Вскоре он начал и говорить, сначала "ма-ма", а потом и "па-па". Каждую неделю Киса расстилает на полу специальную бумагу и мерит Андрюшку сантиметром.
– Что ты его меряешь? – спрашиваю я.