Потом моя теща Курва Пална говорит, что Муся сумасшедшая и бросает своих детей об стенку, а Муся жалуется, что армяне хотят посадить ее в сумасшедший дом. А я аккуратно записываю все это в мою картотеку. Ведь там недалеко и до моей жены.
Когда Мушеру стукнуло 75 лет, а Мусе 45 лет, Муся запсиховала, сбежала от мужа и нашла себе любовника. Вероятно, климактерическое помешательство. Забавно то, что этим любовником был опять армянин, с которым Мушер играл в шахматы, но которому было не 75, а 85 лет. С Мушером Муся развелась, живет она с 85-летним хахалем, но они не женаты.
Их дочка Ася еще более психованная, чем Муся. В возрасте 30 лет Ася вышла замуж за негра. Правда, Ася медсестра, а этот негр доктор. Брак по расчету.
Их сын Миша-младший выучился на инженера, он не женат и вместо жены живет с каким-то другим мужчиной. В Америке это обычное дело, и никто этому не удивляется.
Помню, мой отец, пожилой доктор, по вечерам любил пить чай и читать газету. В открытое окно прилетали мухи и падали ему в чай. Доктор вылавливал муху ложечкой, нес ее на балкон и делал мухе искусственное дыхание, дул на нее до тех пор, пока муха не улетала. А я, мальчишка, тогда смеялся над отцом.
Теперь же, на старости лет, во мне заговорила глупая наследственность моего отца – и я тоже делаю искусственное дыхание муравьям и божьим коровкам. Видите, что такое наследственность?
16 июля 2003г.
ЖАР-ПТИЦА
Звонит мне моя хорошая знакомая, Лека, которая работает в Толстовском Фонде и занимается там всякой социальной помощью:
– Григорий Петрович, хотите дочку?
– Какую дочку?
– Восемнадцати лет. Сирота. Ведь вы живете один в трех комнатах. Вот и пустите к себе сиротку. И ей хорошо – и вам будет не скучно.
– А кто она такая?
– Окончила русскую гимназию на Парк-авеню, сейчас учится в колледже. Была приемной дочерью у митрополита Филарета. Но сейчас митрополит помер, и мы ищем для нее квартиру. Вот я и вспомнила про вас. Будете вместо митрополита. Сделайте богоугодное дело.
– А она давно в Америке?
– Лет пять или шесть.
– Так это еврейская третья волна. Она что – еврейка?
– Нет, что вы! Она в нашу церковь ходит. Большая церковница. Свечки ставит. И у нее целая куча икон. Толстовский Фонд платил ей за квартиру, но сейчас у нас с деньгами плохо. Так возьмите себе хорошую девочку.
– А как ее зовут?
– Даша Дегтерева. Хорошая русская фамилия.
На другой день Лека устроила смотрины: привезла Дашу ко мне, чтобы я посмотрел, что это такое. Девчушка производит очень хорошее впечатление: стройная фигурка, миловидное личико и дорогой свитер ангорской шерсти. Посмотрел я на пикантную сиротку и говорю:
– У меня дело обстоит так: сплю я в спальне, а весь день сижу на кухне. Кухня у меня самая большая, самая светлая и самая теплая комната. А гостиной я практически не пользуюсь. Если хотите, живите у меня в гостиной. На правах дочки.
– Это меня вполне устраивает, – улыбается Даша.
Так, в возрасте 68 лет я обзавелся 18-летней хорошенькой дочуркой. И сам себе говорю: "Эх, связался ты, старый черт, с младенцем".
Днем Даша ходит в Фордам-колледж, это строгий католический колледж, она окончила там первый курс и перешла на второй. А по вечерам, когда ей наскучит сидеть одной в своей комнате, она приходит ко мне на кухню, где я читаю газету, и заводит всякие разговоры. Так, спустя неделю, она стоит напротив меня и чистит ножом апельсин.
– Григорий Петрович, а что говорят про меня ваши знакомые старушки-церковницы?
– Говорят, что ты истеричка.
– Ах эти старушки-блядушки! – шипит Даша и с размаху швыряет в меня ножом, которым она чистила апельсин.
Это кухонный нож с черной ручкой и острым концом. Он пролетел рядом со мной и застрял в книжной полке так, что я его с трудом вытащил.
– Старушки правы. Ты не только истеричка, но и психопатка. Чтобы так швыряться ножами! – говорю я. – Пошла вон отсюда! Иди в свою комнату!
Даша послушно убежала в свою комнату. А я думаю: "Э-э-э, это девочка с фокусами. С такой скучать не будешь". Но спустя десять минут Даша, как ни в чем не бывало, опять приходит на кухню, улыбается и пританцовывает.
– Даша, если бы твой нож попал мне в живот, то тебе пришлось бы вызывать "скорую помощь". Вот, не забывай этот номер телефона.
– Григорий Петрович, я больше не буду. Честное пионерское! – Даша садится, как ребенок, мне на колени и обнимает меня за шею. И я, конечно, растаял. Да, это доченька с фокусами. Терпи, казак, – атаманом будешь.
Спустя несколько дней Даша приходит на кухню с большим пакетом фотографий. После окончания гимназии, где заправляет протоиерей Граббе, она летала на две недели в Париж и Рим. В награду за окончание гимназии.
Летала она с каким-то молодым человеком, а платил за все это его отец. Теперь она показывает мне фото этого путешествия. На фото видно, что ее спутник – это типичный молодой еврей. Даша отбирает свои фото в сторонку, а фото своего спутника рвет на мелкие кусочки и бросает в мусорное ведро.
Однажды вечером у нас зашел разговор насчет того, что значит по-английски слово "стриптизерши".
– Это женщины, которые дразнят мужчин. Дразнилки, – говорю я.
– Знаю, – говорит Даша, она задирает себе свитер на голову и показывает мне свои голые груди. В общем, у меня дома свой собственный стриптиз. Не нужно ходить по кабакам. Лифчик Даша принципиально не носит. Веселая жизнь.
Еще через неделю Даша показывает мне свой семейный альбом – еще одна пачка фотографий. Вот большое четкое фото: заросший травой задний двор и странная пара – симпатичный мужчина стоит на четвереньках, а у него на спине сидит верхом и улыбается женщина.
– Это папа и мама, – поясняет Даша. – Но они развелись.
– Почему?
– Папа алкоголик. Он геологоразведчик. Всегда в экспедициях. И там у них только водка да сало. Вот он и спился.
Я посмотрел на фотографию, где женщина сидит верхом на мужчине. Мне эта комбинация хорошо знакома: это мазохистичный мужчина и садистичная женщина. А потом эти игры кончаются алкоголизмом. Мне стало жалко папу-алкоголика, и я говорю:
– А может, это его мама довела?
И тут мою дочку взорвало. Она вскочила и кричит мне: "Вы мою маму не трогайте!". Потом она побежала к дверям, обернулась и обрушилась на меня целым градом самых утонченных ругательств:
– Вы негодяй, подлец и сволочь! Вы жлоб, злыдень, ублюдок! – она передохнула, набрала воздуха в легкие и продолжала: – Вы прохиндей, босяк и самый настоящий гад! Чтоб вас черти забрали!
Затем она побежала в свою комнату и при этом хлопнула дверью так, что весь наш дом задрожал. Мне это не понравилось, я захожу следом за ней в ее комнату и говорю:
– Ты не хлопай дверьми, как сумасшедшая. Ведь соседи могут вызвать полицию, и у меня будут неприятности. Что я скажу полицейским? Чтобы тебя забрали в сумасшедший дом? У тебя истерика. А знаешь, как лечить истеричек? Их бьют по морде. Но не кулаком, а ладонью. Хочешь этого?
Тут Дашка испугалась, побежала в уборную и заперлась там на ключ. А я пошел на кухню и читаю там мою газету. Посидев в уборной минут пятнадцать, Дашка выходит и с улыбочкой говорит:
– Григорий Петрович, а вы не боялись?
– Чего?
– Что я покончу самоубийством…
– Там ничего такого нет.
– О-о, вы не знаете… Я проверила вашу аптечку… Там можно наглотаться всяких гадостей…
– Ну, Дашка, ты и даешь людям жару – как настоящая жар-птица. Но с меня твоего жару хватит. В общем, завтра ищи себе другую квартиру.
Следующие два дня я с Дашкой не разговариваю – как будто ее вообще не существует. На третий день вечером она приходит ко мне и стонет:
– Ох, Григорий Петрович, я больше не могу… Я пришла в колледж и стукнулась лбом о колонну… Вот, смотрите, шишку набила, – она берет мою руку и кладет себе на лоб. – Потом, как дура, села в чужой класс и ничего не соображаю. Я больше не могу… Григорий Петрович, простите меня! Я больше не буду, даю слово, честное комсомольское! – жар-птица обнимает меня за шею и трется об меня своими грудями. Уже не как дочка, а как женщина.
Естественно, что я опять растаял. Ладно, говорю, хорошо, что ты извиняешься. Повинную голову не рубят. Но в дальнейшем учитывай, что ты шальная психопатка. Постарайся контролировать свои истерики.
– Но митрополит Филарет водил меня к психиатру – и психиатр ничего не нашел.
– Значит, митрополит тоже заметил, что ты ненормальная. Но не совсем сумасшедшая, а полусумасшедшая. Я в этих делах специалист – у меня жена сошла с ума, в форме климактерического помешательства.
– Вот это интересно. Расскажите!
Я коротко рассказываю, что моя жена Киса 20 лет была очень хорошим человеком, а потом вдруг лезет на меня с кухонным ножом. Человек на границе безумия, своего рода пограничник.
– Я бы вашу Кису убила! – заключает моя жар-птица.
– Все это не так просто, – говорю я. – Тогда надо перестрелять половину женщин.
– Про вас говорят, что вы профессор грязных дел, – улыбается Даша.
После этого мы живем с ней сравнительно мирно. Однажды у меня карандаш упал и закатился под стол. Чтобы достать карандаш, мне пришлось стать на четвереньки. И моментально Дашка вскочила на меня верхом, как это когда-то делала ее мать с отцом. Те же самые игры. Но она не только сидит у меня на спине, она еще ерзает у меня на спине и трется об меня своими, как говорят, гениталиями.
– Дашка, слезь, я сейчас встану – и ты упадешь! Но жар-птица продолжает свои детские забавы. А я
при этом думаю: "Боже, до чего ж сильна наследственность. Она в точности копирует то, что делала ее покойная мать! Инстинкт!". А наездница только смеется.
Мои книжки про дегенерацию, половые извращения и психические болезни лежат на полке в ее комнате. Но Даша их читать не стала, просто полистала и небрежно говорит: