Так что я хочу сказать после этого огромного предисловия? Что люди настолько неблагодарны, недобры! И я думаю: «Как же так? Как можем мы быть настолько неблагодарны, когда это наш выбор, выбор наших душ, то, что происходит?» Жизнь абсолютно, абсолютно справедлива. Ты сам так захотел, а теперь будь благодарен. Это самое главное условие, потому что когда ты благодарен – ты рад, когда ты рад – ты счастлив, когда ты счастлив – ты в высоких вибрациях, когда ты в высоких вибрациях – болезни обходят тебя стороной, они даже не могут приблизиться. Когда же мы низки духом, когда мы повяли, вот тогда эти гады темненькие, которые так и ждут, чтобы впиявиться в тебя, они оживают. Стараются прорвать дырку в твоей великолепной, защищающей тебя ауре, забраться туда со своими черными грязными помыслами и изменить твое нутро. Чтобы этого не допускать, надо практиковать осознанным образом.
Так как же все это произошло?
Итак. Утро очередное. Я заряжаюсь кофе, как не знаю кто. Кофе – чашечек пять, и сахара к нему – ложечек 15. Я, конечно же, немножечко преувеличиваю, чуть-чуть шучу, но, в принципе, почти так и было. Я иду в библиотеку в доме, сажусь на мягкие диваны, смотрю в сад. И вдруг: «Так, стоп, стоп, минуточку. А Наташа-то где? Где эта маленькая девочка Наташа, этот чистый невинный ребенок? Я ничего не понимаю. Где я ее потеряла?»
У меня идет внутренний монолог. Я создаю в жизни огромное количество образов. Один, самый главный, – послушной мартышки, которая иногда выходит из себя, устраивает танец с саблями, а потом опять прячется в карман к Максимилиану Шеллу. Второй – Наташа, которую видит сын Димитрий, с которым она разговаривает на русском языке, которого считает лучшим другом и с которым у нее божественные отношения. Со всякими сложностями, но, главное, божественные. Третий образ – в глазах дочери Насти, которая, мне казалось, меня никогда не любила и все время пыталась меня как-то принизить, оскорбить, особенно в присутствии других людей. Я очень болезненно к этому относилась, очень. Это уже три образа. С няней Крис – четвертый образ, с двумя секретаршами Макса – пятый и шестой, с моими агентами – седьмой и восьмой. Потом идут домработницы, садовники, уборщицы… Итого я насчитала 17 образов, ну и еще, конечно, огромное количество родственников, которые меня окружают. А огромное количество людей, которые приходят к нам в дом каждый четверг! Это закон Голливуда. Тебя приглашают на party, ты должен ответить встречным приглашением.
И вот Кай, потрясающий немецкий Кай, пятизвездочный шеф, с какими-то сумасшедшими вагонами подъезжает к дому, он привозит с собой великолепную фарфоровую чайную посуду, он привозит с собой все! И еще двух ассистентов. Это стоит бешеных денег, в то время (1998 год) за одного человека брали 200–300 долларов. Зато это комфортно – сервировка, уборка… У хозяина party голова не болит ни о чем. И каждый четверг ты царицей сидишь и развлекаешь разных мудаков, а иногда боссов киностудии. Но это колоссальная, колоссальная ответственность. Я и этим занималась для Максимилиана и для себя, для нашего продвижения и вообще для жизни в том городе, в котором мы находились по 6–8 месяцев в году вместе с нашими детьми.
И вот я поняла, что заблудилась. Да, да, да! А Наташа-то где? Где эта маленькая девочка Наташа, счастливая, смеющаяся, веселая? Я ее потеряла. Я ее где-то растеряла по жизни. Я так больше не хочу. И в эту секунду у меня как будто началась другая, параллельная жизнь. Это очень интересно в жизни происходит. Вы знаете, когда ученик готов, к нему обязательно приходит учитель.
Началось все с абсолютно малюсенького шага-я сменила своего личного тренера по фитнесу. Я сказала: «Нет, я буду заниматься йогой». Мне вдруг посоветовали удивительную женщину Барбару Саймон – потрясающий учитель, йог и, как потом выяснилось, одна из последователей Дона Мигеля Руиса, толтека, masters of knowledge – мастера знаний.
Я усиленно занималась йогой и буквально через несколько занятий почувствовала, что для меня открывается совершенно другой мир, такой мир, которого я не то чтобы не знала, но я про него забыла. Пройдя через две клинические смерти, я забыла про тот опыт, который мне Господь и Вселенная уже подарили за просто так, или я это выбрала оттуда сверху, тогда, когда выбирала свое очередное воплощение. Я начала меняться. Я это очень-очень-очень чувствовала.
Максимилиана это повергло в какие-то волнения, но мне необходимо было убегать из дома, отвлекаться, мне необходимо было отключаться от его тяжелейшего заболевания, когда он запирался в своем огромном оборудованном офисе и мог оттуда вообще не выходить. И эта мерзкая табличка из отеля – Do not disturb, не беспокоить, не входить, когда все знали, что если кто-то зайдет или даже посмеет постучаться, то ему крендец. Вот такого происходило все больше и больше.
Меня всегда удивляло, как такой восхитительный, умнейший и глобально интеллигентнейший человек-гений, гений во всех отношениях, Максимилиан Шелл так ревностно относился к моему духовному росту, к тому пути духа, который я выбирала. Я думаю все-таки, что больше всего люди ревнуют не к каким-то там плотским историям, они ревнуют, когда один человек не может дать другому то, что нужно, – духовное насыщение. А другой чуть-чуть разворачивается и идет новой тропинкой. Это как у Шекспира о Дездемоне, я думаю, что Отелло ее задушил не потому, что он думал, что она спала с Яго, а потому что там была любовь духа, там было объединение душ, которое он, конечно же, простить не мог.
И Наташа от невозможности этого всего все больше и больше курила запрещенное, потому что надо было куда-то бежать, и я не знала, куда мне бежать. Куда мне бежать? Там был только один путь. Или бежать на виселицу, или хотя бы иногда, так как пить я не пила, не знаю, уже совсем с молодого возраста, дернуть пару затяжек. Вот где я оказалась, хотя мне это очень-очень не нравилось. Но хотя бы на какое-то время я могла перестать плакать.
Я сожалею только об одной малюсенькой вещи (хотя сожалений у меня и нет, я настолько благодарна моей жизни): что никто раньше (хотя все ведь приходит в свое правильное время) мне не объяснил, что есть такие люди – психоаналитики. Я думала, что к ним только сумасшедшие ходят. Так как я очень четко понимала, что я реальный человек, к сумасшествию не имею никакого отношения, я никогда в жизни ими не интересовалась, Макс всегда их критиковал, ему приводили психоаналитиков, я видела, как он с ними расправлялся.
И мне не приходило в голову, что можно самой обратиться к психоаналитику. А если бы я это сделала, для меня его заболевание было бы просто шорохом небесным, и я справилась бы со всеми его недугами, и не относилась бы так катастрофически серьезно, и, самое главное, не принимала на себя лично. Кстати, одно из тольтекских правил: Don't take anything personally («Ничего не принимай на себя лично»), которому меня, естественно, научил позже Дон Мигель Руис.
6. Дон Мигель Руис
Дон Мигель Руис стал моим первым учителем. Барбара, инструктор по йоге, рассказала, что есть такой тольтек Дон Мигель Руис. Он устраивает встречи, читает лекции, а самое интересное, он возит своих учеников в интереснейшие путешествия в различные места и также к пирамидам Теотиуакан в Мексике.
Обучение у Дона Мигеля было моим неоценимым опытом. Мы действительно с ним много путешествовали.
Я, честно, работала очень ответственно, занималась часто, были даже такие техники, когда мы не спали всю ночь, или будильник ставили, или Дон Мигель ходил с маленькой травиночкой, будил нас: когда ты засыпаешь и тебя тут же будят, ты учишься очень интересной системе – как находиться в состоянии полумедитации, одновременно спать и понимать, где твоя душа путешествует. Это одна из самых уникальных техник, которой владел Дон Мигель. Я этому у него тоже училась.
Так случилось, что в результате мы стали еще и друзьями. Как-то так получалось, что со всеми моими великими учителями мы в результате становились друзьями.
Необходимо сделать маленькое отступление для того, чтобы рассказать, кто такой Дон Мигель Руис, как он стал учителем.
Он родился в семье великих целителей и приверженцев древних тольтекских[19] традиций. К его деду, как к древнему жрецу, люди подползали на коленях. Его мама, мама Сарита, которая тоже практиковала, жила до 98 лет. Я боготворила эту женщину. Она незрячих людей делала зрячими. Она творила такие чудеса, что об этом рассказывали сказки. А еще там рядом жил Качора – один из величайших шаманов нашего времени, которого Кастанеда вывел как Дона Хуана в своей книге[20]. К Качоре я ездила лично, а он приезжал ко мне в гости в Сан-Диего, когда я там находилась. Это очень серьезные люди, безумно серьезные люди.
Вот в такой семье родился Дон Мигель. И он это все просто ненавидел с детства. Он ненавидел эти чудеса, он был категорически против. Он уехал в Мехико, получил медицинское образование, стал нейрохирургом, открыл собственную клинику. То есть стал абсолютным материалистом. Такое сопротивление своему роду, понимаете? Все что угодно, только не вы с вашими чудесами. Он стал очень-очень успешным врачом-хирургом и производил операции на человеческом мозге… С такими наследственными корнями. это звучит как анекдот.
Вдруг случается с ним такая история. Где-то в 34–35 лет у него было очень большое количество денег, он баловался алкоголем все сильнее и сильнее. Как-то с друзьями они садятся в машину и пьяные вдребезги едут куда-то. Дон Мигель за рулем. Скорость бешеная. Вдруг впереди появляется стена, и он совершенно четко понимает, что все погибнут. А вот дальше он помнит, как вышел из собственного физического тела и каким-то образом вывел машину из катастрофы. Да, был удар, но только один из его друзей на заднем сиденье сломал руку. Машина была вдребезги. Что за чудо? Он ломал себе голову довольно продолжительное время, но понял, что материалистического ответа у него нет. Кто, как не он, вывел машину из этой катастрофы?