Карл за ними ехал из Вахи. Сам по себе. Пристроился в хвост «игвалю» и покатил. На стоянке у трактира припарковался аккуратненько борт о борт. И стоял сейчас рядом с черной лоснящейся тушей — маленький, белый, урод-уродом. Вольф уродом не был, даже наоборот, однако за исключением этого, рядом с Гардом выглядел так же, как Карл рядом с «игвалем».
Не было у Гарда ничего интересного на обмен. Не было. Но упускать добычу он не собирался. Понадобится — скрутит, сунет в багажник и увезет в Сидену, к Анжелике. У Вольфа, может, и повышенная устойчивость к стервозности, но если ему бежать некуда будет, Анжелика его доконает.
В смысле, уговорит.
Да все равно доконает, даже если уговорит. В случае с Анжеликой — это одно и то же.
Гард уже почти всерьез рассматривал варианты обороны дома от нападения вампиров, которых, наверняка, наведет Карл, который наверняка проследит за тем, куда уедет «игваль» с Вольфом в багажнике, когда услышал что-то про «серию тестов» и «естественную среду». Он вернулся в реальность. В малореальную реальность, в которой, оказывается, у него все-таки было чем заинтересовать вампира-психа-гения-богача-убийцу.
— Чего? — спросил Гард.
— Понаблюдать за вами.
— За кем?
— Я уже привык, что каждое мое слово на лету ловят, — Вольф скептически поднял бровь, — ты точно волк, а не лошадь какая-нибудь? Еще меня козы не любят, — добавил он задумчиво.
Гард и сам не понял, почему не врезал ему кружкой или хоть под столом не пнул. Может, потому, что маленьких бить некрасиво? Так волку опять же все равно, волки маленьких вообще едят. Видимо, человеческая натура взяла верх над волчьей и вспомнила, что во время переговоров лучше воздерживаться от драки до тех пор, пока обстоятельства позволяют. Странное дело, конечно. Во время первой встречи Вольф и его, и Анжелику изрядно… ну, не напугал, но напряг. А сейчас не было ни страха, ни напряжения. На дайны не спишешь, перевертышам дайны власти нипочем. Что же это за фокус?
— У меня родители — дрессировщики в цирке, — Вольф ухмылялся, не скрывая, что замешательство Гарда, доставляет ему удовольствие, — я, считай, в одной клетке с хищниками вырос.
— Волки — не цирковые.
— Волки-то? — ухмылка превратилась в улыбку, задумчивую и теплую, — волки — не цирковые, это точно.
Гард опять перестал его понимать. И это была не та проблема, от которой можно просто отмахнуться. Потому что он, кажется, не был неуязвим для дайнов Вольфа. Или не для дайнов, а для какой-то его уникальной способности. Той же самой, что позволяла вмешиваться в работу техники или другой, какой тоже ни у кого больше не было. Может, это вообще была магия? И как подпускать его к Анжелике, если непонятно, на что он способен?
А как не подпустить, если он способен исполнить ее самую заветную мечту?
Может, он все-таки демон? Демон, который притворяется вампиром, чтобы обманывать людей и покупать их души? У Анжелики целых две души. У Гарда тоже. Ценная добыча. Все равно, что две шкуры с одного зверя содрать.
Это бы все объяснило, стало бы ответом на все вопросы. И это было невозможно. Демоны не просто ненавидели вампиров, не просто испытывали к ним отвращение, демоны, вроде как, считали, что вампиров не может быть, и то, что они есть, принимали как факт, с которым нельзя мириться. Как ошибку, которая рано или поздно будет исправлена.
Почему сами до сих пор не исправили? Да хрен их поймет. В такие дебри Гард никогда не лез. В этом христиане разбирались, но христиане в Ифэренн не так уж давно завелись, а до них дураков не было к демонам в душу лезть. Тут важно, что демон вампиром не притворится никогда, потому что нельзя притвориться тем, чего нет. Демон, если попробует выкинуть такой фокус, тут же исчезнет. В прах рассыплется, огнем сгорит, просто выключится, как изображение на экране, или еще как-нибудь перестанет быть. Гард не знал, как именно уничтожаются демоны.
Никто не знал, так ведь? Потому что они не уничтожались. Они же… ну… демоны.
Христиане знали. Чтоб им! Все-то они знают, что надо и что не надо.
— Мне нужен материал для исследований, — сказал Вольф. — Вы можете его предоставить. По-моему, все складывается наилучшим образом.
— А что исследовать-то? — Гард понимал, что даже если он не согласится, Анжелика его уговорит. Надо было хоть попытаться разузнать, во что Вольф их втягивает. — Ты же не ученый.
Вот опять. С чего он взял, что Вольф — не ученый? С того, что тот сумасшедший? Так в трех фильмах из десяти, где есть ученые, они обязательно психи. И, кстати, гении.
Правда, обычно небогатые.
— Сосуществование двух душ в одном теле практически не изучено, — замечание про ученого Вольф оставил без внимания, — никому не нравится быть подопытным, и двоедушцы не исключение. В общем, решайте. Как со мной связаться ты знаешь.
Гард не знал… или? Ну, да, само собой, код юортера Вольфа уже был известен и его юортеру, и бортовому компьютеру «игваля», и наверняка на видном месте лежал в папке с контактами на рабочей машине.
С кем они связываются? Чем рискуют?
Этого Гард не знал. Но знал, что на кону.
Жизнь Анжелики. То есть — смысл ее жизни. Ради этого стоило рискнуть. Хотя бы даже и душой, все равно стоило. Потому что душа Анжелики, та, которая человеческая, не живет по-настоящему, пока по-настоящему не живет сама Анжелика.
— Ладно, — произнес он вслух. — Что я должен сделать? Договор какой-то подписывать надо? Кровью? Чернилами? Духоотиском?
— Не надо ничего подписывать. — Вольф развернул перед ним виртуальный бланк договора, — Вот тебе стандарт этических норм и качества научных исследований, подразумевающих участие живых разумных в качестве испытуемых. Тут, как видишь, значительно больше одной страницы. Так что почитайте дома, подумайте. Обратите внимание на этот пункт: «право участников исследования на безопасность и благополучие — наиболее важный вопрос и должно превалировать над интересами науки и общества». И на этот: «в любой момент вы можете выйти из исследования».
Он говорил, цитаты в тексте подсвечивались, Гард уже ничему не удивлялся. Даже если Вольф демон, эти два пункта обеспечивали им с Анжеликой безопасность.
Он хмыкнул и покачал головой.
Эти пункты обеспечивали им безопасность только в том случае, если Вольф демон. Вампиры от соблюдения договоров не зависели, они, как люди, запросто могли нарушать любые обещания. Правда, обычно не нарушали. У них, бессмертных, репутация решала всё. Стоит один раз попасться на том, что не сдержал слова, и никто больше не станет иметь с тобой дел. Веский повод быть честным для любого мертвяка, кроме этого, сидящего напротив с таким видом, будто видит собеседника насквозь и от души веселится. Гард понятия не имел, кто такой Вольф, но помнил, как смотрели на него вампиры на приграничной заправке и знал, что сейчас Вольф живет в самом сердце Вахи. Он слышал, что есть вампиры — всего несколько — чьи возраст и сила делают их равными фейри или даже демонам, и что на этих вампиров распространяются те же правила, что и на остальных: будь честен, если не хочешь оказаться изгоем. Так откуда подозрения, что Вольф вне любых правил, запретов и границ?
Да ниоткуда. Просто он — единственный из тех легендарных вампиров, кого Гард увидел своими глазами. С непривычки любой из них может за князя сойти, а князьям-то законы точно не писаны. И, кстати, Гард, возможно, единственный из ныне живущих, кто видел своими глазами хотя бы одного легендарного вампира. Есть, правда, еще святой Артур, тот вообще со всеми мертвяками накоротке, включая самых древних и могущественных, но он не считается.
— У тебя будет время прочесть стандарт, — Вольф откинулся на спинку стула, взгляд его из веселого снова стал заинтересованным. — А пока ты еще здесь, расскажи мне про жизнь в Немоте. Про фейри. Как там у вас всё устроено?
ГЛАВА 3
«Знаешь, если он до тебя доберётся, ты станешь прекрасен и вечен,
Так как он любимой работе всегда отдаётся тотчас и всецело».
С Тенгером Зверь связался, еще не доехав до дому. Сходу спросил:
— Ты можешь прийти в Ваху?
— Я не вылезаю из Вахи, — отозвался Тенгер с явным намеком на то, что он бы вылезал, да кто-то не дает такой возможности.
Вечный странник. Подумаешь! Кто семь тысяч лет скитался, тому не убудет пару месяцев на одном месте посидеть. И, кстати, сейчас Тенгер был не в Вахе, а в Сидене, во дворце княгини, судя по данным локализатора. Зверь не преминул акцентировать внимание на этом факте и повторил вопрос.
— У меня есть право на личную жизнь? — поинтересовался Тенгер.
— Учитывая количество потомков, ты исчерпал его в первые пятьдесят лет существования.
Если бы личная жизнь уже началась, Тенгер бы на вызов не ответил, так что он больше выделывался, чем ссылался на объективные обстоятельства. А Зверю, кстати, нужна была как раз княгиня, но пока они не представлены, он предпочитал действовать через посредника. Влиятельный посредник эффективней личных контактов даже в обычных обстоятельствах, а уж когда ты ангел-нелегал, скрывающийся от демонов в царстве мертвых, у тебя просто выбора не остается. Без Тенгера как без рук.
Вечный Странник ожидал в гостиной. В гостиной Зверя. В сводчатой зале без окон, где и в самые знойные дни и ночи было холодновато. Зверю ни холод, ни жара неудобств не доставляли, он мог бы вообще не чувствовать ни того, ни другого, но считал неправильным в чем-то себя ограничивать. Тенгер же был живым, был человеком, притом, в настоящей плоти, и считал приемлемыми для пребывания только те помещения вампирской крепости, где температура не поднималась выше двадцати градусов. У него тут были и свои апартаменты, немногим уступающие тем, которые хозяин тийра отвел для Зверя, но все же уступающие. Поэтому, появляясь в Вахе, Тенгер с некоторых пор демонстративно заявлял, что он — гость Ванталы. И располагался в зверском доме, как в своем.