После той резни на площади Иерусалима и своего позорного бегства, Иуда Галилеянин решил вернуться со всеми своими ополченцами, коих составляло около десяти тысяч, обратно в свой родной город Сепфорис на юге Галилеи. Там-то его и застали эти печальные вести.
Он стал особенно ожесточенным, понимая, что они не смогут противостоять хорошо вооруженной армии. А таинственные покровители покинули его, оставив без загадочной силы. Иуда оставался наедине со своей проблемой.
Он прекрасно осознавал, что после того как Квинтилий Вар соберет все свои войска в Акко, он двинется в ближайшую область, а это была сама Галилея. А так как в открытом поле преимущество явно было на стороне римлян, то Иуда решительно выдвинулся из Сепфориса на юг со всеми своими отрядами верных ему людей в самую укрепленную и неприступную, как он считал, крепость в Галилеи.
И когда в Акко действительно собрались все союзные войска, Квинтилий Вар разделил их на две части. Одну он отдал под начальство и командование своего ближайшего друга Гая и отправил их в Галилею. Сам же Вар с оставшейся армией вторгся в Самарию, не трогая ее главные города, так как ее жители не принимали участия в волнениях и смуте.
До Иуды, укрывшегося в крепости на юге, доходили сведения о наступлении римлян с севера Галилеи, со стороны прибрежных городов. Сначала появились отряды разведчиков и саперов, которые должны были устранять препятствия с дорог на пути движения войск.
А за ними хлынули нескончаемым потоком основные римские силы. Легковооруженные центурии стрелков, за которыми шли первые отряды тяжеловооруженных солдат, а также преторианская когорта отборных воинов. Вслед за ними медленно продвигались мощные осадные машины — тараны, камнеметы и катапульты. И в самом конце основная масса войск — принципов и молодых гастатов, шагавших рядами по шесть человек.
Всё это завершалось бесконечным обозом с продовольственными колоннами и целым корпусом штатских — дипломаты, курьеры, бесчисленные коммерсанты по скупке рабов и оценщики для продажи военной добычи.
Бурным натиском ворвались они в мятежную Галилею. Расположившись станом у деревушки Ар, ее разграбили и сожгли арабы, присоединившиеся к римским войскам еще в Акко, побуждаемые ненавистью к ныне покойному Ироду и всем евреям. Отсюда они двинулись к деревне Самфон, представлявшую собой хорошо укрепленный пункт обороны. Но ее постигла та же судьба, что и Ар.
Занимая многочисленные северные города и деревни Галилеи, путь продвижения римских войск был отмечен разграбленными и сожженными городами, тысячами убитых и взятых в плен людей.
Неуклонно римское войско продвигалось вперед, планомерно очищая Галилею от ненавистников Рима. Галилеяне держались довольно храбро. Но что значила храбрость отдельных людей перед обдуманной организацией римлян? Многие добровольцы сразу же дезертировали, только завидев приближающиеся войска. И в Галилее поистине стало очень тихо.
Хорошо укрепленный город Магдала на западном берегу Генисаретского озера в районе горы Арбель сделал попытку защищаться. Но его жители не смогли долго удерживать свой город против римской артиллерии. Когда же беспощадные римляне вошли в Магдалу, то многие повстанцы отступили к водам огромного озера.
Они заняли практически весь маленький рыбачий флот города, пытаясь уплыть. Но римляне топили их легкие челноки — это была трагическая пародия на морской бой, во время которого со стороны римских солдат было много смеха, а со стороны евреев много убитых.
Солдаты с любопытством следили как всюду барахтаются в воде потерпевшие крушение. они держали пари — предпочтет тот или иной еврей утонуть или быть уничтоженным римлянами. Чудесное озеро было окрашено в красный цвет, а его берега в течение многих недель воняли трупами.
В то время как Гай очищал Галилею, войска Вара вторглись из Самарии на территорию Иудеи, продвигаясь к Иерусалиму. Всех евреев, которые оказывали ему сопротивление, он брал в плен. При этом отделяя больных и тех, кто был старше пятидесяти лет. Так как они ни на что не годились, Вар велел их зарубить. Здоровых и молодых он велел продать с аукциона в рабство в пользу армии. Но так как за время вторжения в рабство уже было продано с аукциона около десяти тысяч евреев, то цена на рабов стала падать.
Не смотря на жестокую и беспощадную войну, особенно отличались своенравные арабские союзнические войска, чьи стремления были направлены отнюдь не на освобождение страны, а на ее ненавистное разорение и уничтожение. И поэтому впоследствии Вару пришлось распустить их, обходясь лишь своими собственными легионами.
В Галилеи римские войска наконец достигли центрального и крупнейшего города области — Сепфориса. Он был незамедлительно предан огню в назидание всей остальной Галилеи, и практически стерт с лица земли. А все его жители без исключения проданы в рабство.
Так большинство городов после этого предпочитало сдаваться, не оказывая никакого сопротивления. И оставались непокорными только южные города и деревни Иудеи, и конечно же сам Иерусалим. А в самой Галилеи оставался последний хорошо укрепленный опорный пункт сопротивления, в котором нашли свое убежище остатки повстанцев, и в их числе Иуда Галилеянин.
И вот спустя три недели после еврейского триумфа над римлянами в Иерусалиме, Иуда стоял сейчас на небольшой башне маленькой неприступной крепости, и смотрел как римляне медленно надвигаются широким полукругом. Сначала они заняли окрестные горы, затем осторожно спустились в ущелья и долины. И наконец сомкнули круг.
Он прекрасно знал, как быстро римские солдаты научились разбивать лагеря там, где они делали стоянку, упражняясь в этом течение столетий. Знал, что через каких-нибудь два часа после начала работ всё будет уже готово. Тысяча двести палаток на легион, между ними небольшие улочки, а вокруг валы и небольшой ров. Настоящий хорошо укрепленный военный городок.
У этой последней обители сопротивления были довольно крепкие каменные стены и башни, а сама она была расположена в горном массиве. У них были небольшие запасы продовольствия, но вот воды в цистернах явно было недостаточно для долгой осады.
Трусы, предатели и дезертиры покинули крепость через многочисленные подземные ходы, которых было прорыто целое множество, образуя систему извилистых и запутанных туннелей. Но все они вели наружу к римлянам, либо оканчивались тупиками в горах.
Всех кто попадал в руки римлян, казнили распятием на кресте, без каких-либо разбирательств, в назидание и запугивание для остальных. Казнями распоряжался некий центурион Вуцианий. Он приказывал всех казнимых привязывать к кресту, что влекло за собой более медленную и мучительную смерть.
Иногда же он позволял прибивать распятым руки, и быстро начинавшееся воспаление ран вызывало скоропалительную смерть. Кресты были расположены недалеко от лагеря на высоком холме, чтобы было видно тем, кто в крепости, и чтобы мухи и прочие насекомые, облеплявшие трупы, не досаждали римлянам.
Тем временем, через два дня после того как военный лагерь был разбит, осадные машины римлян окружили стены крепости с трех сторон. Тараны — это были громадные бревна, на переднем конце которых находился огромный слиток железа в форме бараньей головы. К этому бревну были подвешены канаты, за которые небольшой отряд римлян тянул, оттягивая бревно назад и отпуская. Никакая, даже самая толстая стена, не могла долго противостоять ударам этой махины.
Римляне срубили за эти два дня все окрестные леса для этих сооружений. Они работали над ними под защитой каких-то хитроумных конструкций из прочных шкур животных и сырой кожи, которые обезвреживали огненные стрелы, пускаемые осажденными.
Штурм крепости начался рано утром. Небо потемнело от запущенных снарядов и стрел — из всех метательных орудий и катапульт вылетали практически одновременно огромные каменные ядра и большие деревянные копья.
К подножию крепости по насыпи были подведены сооруженные римлянами три башни вышиной примерно с десять-двенадцать метров. На их вершине под защитой металлических пластин и огнеупорных шкур, находились стрелки, пращники и метатели копий, а также несколько орудий — скорпионов — выпускающих дротики длиной в полтора метра.
Где-то позади них зловеще ревели трубы и горн, которые мигом подхватывались горным эхом, а на вершинах холмов и в лагере римлян развевались огромные знамена.
Под прикрытием прочных навесов из больших кусков дерева, обтянутых кожей, и поднятых над головой щитов, вперед выдвинулись основные римские войска, продвигаясь перпендикулярно к осаждаемой стене. Это было какое-то подобие отточенного синхронного движения десятков гигантских черепах, каждая из которых состояла из ста солдат, плотно сдвинувших свои щиты друг к другу.
Под защитой своих башен и этих навесов римляне достигли стен крепости в пяти местах, начав вырывать нижние камни фундамента железными рычагами, пытаясь проделать брешь в стене.
И в это же время массивные железные наконечники нескольких таранов выбивали камни из этих стен крепости, пробиваясь внутрь. Четкие и согласованные действия множества людей вели к неминуемому разрушению.
Снаряды копий и стрел из трех римских башен отгоняли защитников крепости с верхних уровней каменной стены, буквально вынося их оттуда. Ядра, пущенные из катапульт, ломали зубцы стен и крушили опоры, откидывая людей вниз. А тех кому не посчастливилось укрыться, разрывало в клочья, лишая конечностей или даже головы. Повсюду стоял крик и стоны раненых, и всё это под глухой скрежет ударов тарана. Может быть затем и наступит тишина, но это будет безмолвие смерти.
Когда же большую часть стены снаружи облепили римляне, стрелки из башен больше не могли уже выпускать свои снаряды, не рискуя попасть в своих же людей. Это дало возможность защитникам вернуться на свои места на стене, обрушивая сверху град камней, скользкого масла и прочей утвари, что была под рукой.
Камни гулко стучали по щитам, мешая римлянам, но не причиняя существенного вреда, а склизкое масло проникало под железо доспехов, принося гораздо большие неудобства.