Мне кажется, образ Баффало Билла привлек мое внимание из-за его садизма – он был Минотавром. Женские образы я брал с непристойных рекламок, или вспоминал ту девушку из «Дадли Справедливого», или тех, к кому испытывал влечение. Я переодевался в женщину, и Минотавр нападал на меня, связывал, пытал физически или психологически, угрожал смертью. Тут наступало удовлетворение. В хороших триллерах Минотавр всегда нападал на красивую сексуальную женщину. В моих фантазиях женщина могла быть любой, возраст не имел значения. Главным было садомазо. Для моих ритуалов мне требовался образ, неважно, живой или мертвый. Ключевым элементом было связывание. Как Глатмен, я хотел видеть ее последние минуты перед смертью.
Я включал фоном телевизор, чтобы заглушить шум, и связывал себя, как жертву в своих фантазиях. У меня было бесконечное множество идей. Временами я привязывал ноги к столбикам кровати, а руки продевал в петли, перетягивал [свои] гениталии веревкой и надевал на голову пакет. Когда заканчивался воздух, подступало ощущение беспомощности и близости смерти, веревка туже стягивалась на гениталиях, и происходил «Большой G». Я использовал кандалы для фиксации щиколоток. У меня были самодельные деревянные распорки для ног (днем я прятал их под кроватью). Здорово было покупать все необходимое для бондажа, как убийцы Клаттеров.
Однажды, когда я остановился в «Регал-8» в Топеке, я придумал приспособление для самоудушения. Привязанный к стулу, я протянул веревку с системой противовесов до ванной. Вода наполняла ведро, и веревка натягивалась, сдавливая пакет у меня на голове. Я чувствовал себя как в «Колодце и маятнике» (рассказ Эдгара Аллана По). Разрядка наступала, когда кончался воздух. Тут важно было связать себя крепко, но оставить одну руку свободной, чтобы вовремя снять пакет. Я возбуждался от натяжения веревки и чувства беспомощности, от мысли, что смерть все ближе.
Я делал мумию с веревками и скотчем и добавлял полиэтиленовый пакет. Моя первая маска была как у мумии. Я использовал эластичный бинт, каким перебинтовывают щиколотки. Я обмотал себе лицо и наложил сверху гипс. Я смазал лицо вазелином, чтобы гипс не прилип, и проделал отверстие для воздуха. Я все сделал сам и дал гипсу высохнуть. На некоторых моих фотографиях из мотелей эта маска есть. Я сильнее возбуждался от подобного рода действий, чем от преследования какой-нибудь жертвы. Мне нравилось ощущение маски на лице. Я был зависим от ритуалов садомазо и бондажа. Только в них я и нуждался.
Я использовал наручники, но обращался с ними максимально осторожно. Обычно я привязывал ключ на шнурке или приклеивал скотчем, чтобы не потерять. Один раз в Питтсбурге я случайно уронил ключ или сломал. Я не мог снять наручники. Мне пришлось одеться и прикрыть руки пиджаком, пробраться к машине и поискать там инструмент, чтобы перерезать цепь. Я сказал себе – больше никогда!
Раз или два я чуть не задохнулся, когда душил себя, и с тех пор следил, чтобы одна рука обязательно была свободна. Я читал о людях, которые погибли так; это выглядело как самоубийство. Это опасные игры! Иногда я испытывал приемы пыток на себе.
Однажды я снял себя на видео и потом использовал его на мотельных вечеринках снова и снова.
В то время я часто устраивал вечеринки в мотелях. Я пытался проникнуть на склад в Топеке и похитить женский манекен, но у меня не получилось. В Уичито, когда годовая работа в бюро переписи закончилась, я устроил «офисную вечеринку» в день закрытия. Я обернул себя полиэтиленовой пленкой, чтобы испытать удушье, и сделал фотографии. Я использовал упаковочную пленку для связывания. Свои приспособления я прятал за фальшпотолком. Я собирался дождаться прихода коллеги, но она не пришла.
Я читал, что пары, увлекающиеся садомазохизмом, могут вместе надевать пакеты на голову, чтобы получить удовлетворение. Мне кажется, утрата контроля, ощущение нехватки воздуха и беспомощности – вот что возбуждает их. У меня садизм смешивался с мазохизмом. «С» означало у меня и «Спарки», и самоудушение. Я читал одну книгу про Минотавра, который использовал при нападениях на жертв полиэтиленовые чехлы для одежды. Он связывал жертв, прежде чем их задушить. Ему нравилось находиться рядом с ними, он сам использовал пакет, чтобы достичь оргазма, он вдыхал воздух, которым они дышали, и ощущал их запах. Вот только он мог снять пакет, а они нет.
Кажется, я отксерил обложку той книги и уменьшил до размера 3х5 дюймов. Там была женщина, замотанная в пленку. Обложка была тисненая, с выпуклыми буквами. При одной «чистке» я выбросил книгу, но сохранил карточку в своем Тайнике. Потом я использовал ее как обложку для компакт-диска. Названия я не помню.
Однажды я купил большой чехол для одежды, связал себя и имитировал удушение в этом чехле. Еще я воображал, что внутри находится жертва, а я сижу на ней сверху, просовываю голову внутрь и плотно застегиваю молнию. Чехол я хранил сложенным дома, у себя в шкафу, в запирающемся дорожном чемодане. Я использовал его только для мотельных вечеринок.
На вечеринки я брал также кукол. Обычно я связывал себя, чтобы достичь удовлетворения, и надевал пакеты на головы себе и кукле. Сладкий запах женских духов, связанная кукла – и «G» – оргазм – наступал сразу же.
Я постоянно курсировал между Уичито, Топикой и Хейсом. У меня были проекты во всех этих городах. На проекте «Кэп» в Топеке я проник в дом и стал ждать, но ничего не вышло. Там была пара из лавки сувениров. Я взял у них кое-какие вещи. В Хейсе в 1989-м, на проекте «Лужайка», я тоже проник в дом и подождал. Для этого проекта я выкопал могилу в лесу на северной окраине города, возле реки. Сам акт копания меня возбудил. Я выследил женщину в том доме и узнал ее расписание. Единственное, что мне мешало, – я обещал Поле позвонить. Я переоделся в шпионскую одежду и выехал из мотеля через задние ворота. Я припарковался у боулинга и прошел пешком. Ее не было дома, поэтому я перерезал телефонный провод и залез в дом. Я ждал долго, мне надо было позвонить жене. Я взял белье, украшения и ее удостоверение. Еще я забрал коробку с важными бумагами и выкинул ее на стройке. Мне не хотелось уничтожать документы, потому что я и так причинил ей немало проблем. Я знал, что на стройке их кто-нибудь найдет. Интересно, это были угрызения совести? Я позвонил Поле и сказал, что ходил в кино. Я даже припас корешок билета, на всякий случай.
То ли в 1989-м, то ли в 1990 году у меня был проект «Мустанг». Я устанавливал в том доме сигнализацию по частному заказу. Я зашел внутрь, как с № 9 [Вегерле], но проект «Мустанг» заподозрила меня. [Я назвал ее так, потому что] у нее был «Мустанг», и я хотел скрыться на этой машине.
В одной командировке от бюро я попал в Элк-Сити и там наткнулся на молодую женщину, у которой сломалась машина. Я сделал вид, что хочу ей помочь. Я осмотрел двигатель, но тут еще двое парней остановились и предложили помощь. Я уступил им место, они поблагодарили меня.
В то лето работа в бюро закончилась. Больше никаких командировок. Я стал старше, и найти новую работу оказалось еще труднее. У меня было достаточно свободного времени, а это уже плохо».
11. Помешать угли
Я шел по наружной стене, от окна к окну, в темноте, заглядывая внутрь…
Дело № O5CR498
19 января 1991 года заместитель шерифа приехал в дом на Северной Хиллсайд по вызову о предполагаемом ограблении. Шестидесятидвухлетняя Долорес Дэвис, хозяйка дома, исчезла. Ее знакомый, который заехал посмотреть неисправную машину, сообщил о том, что увидел там. Занавески были задернуты, а на улице включен свет, хотя был полдень. Ее машина стояла на подъездной дорожке, а не в гараже, как обычно. Дверь между гаражом и домом была открыта, телефон на кухне выключен из розетки. На полу в гостиной валялся цементный блок и осколки стекла. В спальне с кровати было снято белье. Долорес в доме не оказалось.
Детективы нашли фиолетовую сетку для волос в кустах за домом, а один из соседей указал на связку ключей, валявшуюся на крыше гаража. В багажнике машины был обнаружен ковер. В четверти мили к северу заместитель шерифа нашел простыни и наматрасник, заткнутые в дренажную трубу. (Хотя полиция этого не заметила, среди осколков стекла был кусочек пластика с пистолета 22-го калибра Рейдера.)
Сын Дэвис безуспешно пытался связаться с ней. Он упоминал, что несколько дней назад она услышала возле дома какой-то шум и это ее обеспокоило.
1 февраля мальчик, выгуливавший собаку на 17-й улице, к западу от Меридиан, наткнулся под мостом на страшную находку. Замерзший труп лежал лицом вверх, частично обнаженный. На шее были завязаны колготки, ноги связаны также колготками на уровне колен. Рядом валялась расписанная вручную фарфоровая маска. Тело опознали – это была Долорес Дэвис. Грызуны частично обглодали ей лицо, руки и стопы.
Финальная фантазия сорвана
«Инстинкт сексуального хищника возобладал», – писал Рейдер в своем дневнике. Он проникал в дом Дэвис несколько раз, чтобы лучше его изучить. «Она жила на Хиллсайде, и рядом с ее домом было несколько собачьих питомников, поэтому она стала проектом «Питомник».
К тому времени Рейдеру исполнилось сорок шесть лет. Тяга к убийству усиливалась и наконец выгнала его на охоту. Его больше не удовлетворяли вечеринки в мотелях, девушки с непристойных реклам и связанные куклы. С последнего убийства прошло четыре года. Ему надо было заново утвердиться в своем могуществе. Он подготовил свой «шпионский чемоданчик».
Рейдер заметил Дэвис «неподалеку от того места, где мы жили. Не могу точно сказать, где она мне попалась, но кажется, близ 61-й улицы. Это было осенью 1990 года. Я обычно не охотился летом, потому что люди держат окна открытыми». Он наблюдал за ее домом, заглядывал внутрь и, наконец, пришел к выводу, что она удовлетворяет его требованиям. «Я приезжал туда на велосипеде, прятался среди деревьев к югу и изучал дом. Я выяснил, что она любит допоздна читать по вечерам у себя в спальне, окнами на юго-восток. Сначала я принял ее за мужчину, потому что она носила короткую стрижку».