Хотя формально у Денниса Рейдера не было диагностировано (с помощью стандартизованных тестов) психопатии, кто-то из команды оценки (возможно, Мендоза) оставил загадочную надпись на обороте отчета, намекая на такую возможность. Многие сотрудники правоохранительных служб использовали термин «психопат» по отношению к Рейдеру, включая профайлеров ФБР. Исследователи психопатии проявили бóльшую осторожность.
Психопатия считается расстройством характера, и недавние исследования показывают, что мозговые нарушения могут быть фактором влияния при ее развитии. Основными ее характеристиками являются отсутствие угрызений совести, выраженная тенденция ко лжи и манипулированию, недостаток эмпатии и нарциссизм, в результате которого индивид ставит свои интересы превыше всех остальных, даже если это приносит вред.
В ответ на мой вопрос о том, сознавал ли он, что его двойная жизнь причиняет боль другим людям, Рейдер попытался оценить себя по «шести признакам психопата». По его словам, нарциссизм, лживость, отсутствие угрызений совести (на одной грани куба) и манипулятивность были у него выражены наиболее сильно. А вот импульсивности он у себя не наблюдал. В некоторых ситуациях он также проявлял редкостное хладнокровие.
Я отправила Рейдеру опросник на выявление психопатии. Как я и ожидала, в попытке произвести впечатление хорошего человека он исказил ответы («Таков я сейчас»), тем самым снизив валидность теста. Однако он пришел к выводу, что его оценки по шкале психопатии достаточно высоки, и потому взялся читать «Мудрость психопатов» Кевина Даттона. Хотя Рейдер позднее заявил, что книга ничем ему не помогла, и бросил ее, он высказал несколько комментариев.
Даттон стремится продемонстрировать, что определенная доля психопатических черт идет нам на пользу. Например, бесстрашие и равнодушие к мыслям других людей помогают нам добиваться своих целей. Однако некоторые критики считают, что Даттон неправильно понимает или намеренно искажает базовую концепцию психопатии, отражая ее в более социально приемлемых терминах, которые лучше подходят для его задачи. Хотя обаяние, концентрация и независимый ум действительно приносят нам пользу, и «функциональные психопаты» по разумным соображениям проявляют эмпатию, Даттон не касается их вредоносной стороны, из-за которой многих криминальных психопатов считают олицетворением зла. Иными словами, аргументы Даттона показали Рейдеру способ примириться со своей психопатией (если таковая у него есть), не отказываясь от образа «Белой Шляпы».
«Начал конспектировать книгу (чтобы лучше ее понять) «Мудрость психопатов» Даттона. Я заметил там кое-что важное. Жаболц Кери, исследователь из Будапешта, обнаружил генетический полиморфизм, ассоциирующийся одновременно с шизофренией и креативностью. У таких людей присутствует две копии определенной вариации гена нейрегулина-1, который связывают с психозом – а также с плохой памятью и чувствительностью к критике (которую я плохо переношу). Итак, начинаю анализ своих рассуждений.
В «Мудрости психопата» перечисляются различные обстоятельства, [в которых] психопаты проявляют больше эмпатии, чем нормальные люди, или охотнее приходят на помощь. Эта концепция помогает состругать лишнее с моей квадратной затычки, потому что [из других теорий] я не понимал, почему могу быть таким хорошим отцом, сыном, вожатым скаутов, председателем конгрегации, офицером по надзору и экспертом по безопасности. Я всегда помогал людям в беде. Так что же, в моем теле живут две разных личности?»
Потеряв интерес к Даттону, Рейдер занялся «Анатомией насилия» Эдриана Рейна, книгой, которую я ему послала (и единственная из книг подобного рода, которые я отправляла ему, разрешенная тюремным начальством). Мне было любопытно, как Рейдер отреагирует на постулаты Рейна о связи химии мозга с насилием. Он прочел книгу от корки до корки, но на это у него ушло два года.
Рейн утверждает, что у насилия имеются различные проявления, которые трудно заметить в обычной жизни. На человека влияют как генетические, так и средовые факторы (по многу тех и других), и невозможно сказать, какие именно из них сказались на конкретном индивиде. Жизнь сложная штука: разница в генетике может означать разницу в том, как человек реагирует на семейные, общественные и другие средовые факторы.
Как упоминалось ранее, Рейн был первым ученым, обследовавшим жестоких преступников с помощью современных технологий сканирования. Свои исследования в криминологической неврологии он начал с того, что крепил электроды к коже заключенных, чтобы измерить уровень их возбуждения в ответ на громкий звук. (У некоторых этот уровень оказался крайне низким.) В другом исследовании Рейн обнаружил, что дети с одного небольшого островка, у которых был редкий пульс и низкая чувствительность к громким звукам по сравнению с другими, чаще попадали в опасные ситуации. Рейн предположил, что сниженный уровень страха и тревоги мешает им делать выводы из своего рискованного поведения. Также у этих детей наблюдалось отсутствие эмпатии. При улучшении питания и образования их склонность к криминальному поведению значительно снизилась.
Рейн считал, что притупленная сенсорная реакция может указывать на мозговое расстройство. В 1997 году он начал использовать ПЭТ-сканирование, отслеживающее движение крови и кислорода в различных участках мозга при выполнении каких-либо задач. Рейн сравнил группу из сорока одного преступника с контрольной, также из сорока одного человека. Он выявил отклонения у большинства жестоких преступников, в частности дефицит в лимбической системе (амигдале), левой угловой извилине и некоторых участках префронтальной коры (участвующей в процессе принятия решений). Рейн установил, что такие люди могут быть импульсивными, бесстрашными, равнодушными к отрицательным последствиям своих действий и менее способными принимать социально приемлемые решения относительно агрессии.
Неврологические особенности могут лежать в основе предрасположенности жестоких преступников к агрессивным действиям. Вне зависимости от способности подавлять агрессивные импульсы, они просто не хотят этого делать, поскольку ощущение опасности у них снижено. У них также ослаблена способность проводить связь между их действиями и болью и страданиями других людей (если, конечно, они не садисты и не хотят причинять такую боль).
«Мне сказали, что у меня редкий пульс, – говорит Рейдер. – Ген воина, о котором рассуждает Рейн, – я правда никогда никого не боялся. Я отстаивал свои права, рано научился защищаться и всегда обладал шестым чувством в отношении того, как правильно обращаться с другими людьми. Наверное, поэтому мне так нравилось работать в службе безопасности. У меня склонность к полицейской работе. Наверное, ген воина у меня сильно выражен: в детстве я играл в ковбоев, дрался с хулиганами и увлекался супергероями. Я любил фильмы про Джона Уэйна и военные драмы.
Главное: С/М рано вошел в мою жизнь, и по мере того как я рос и взрослел, превратился в настоящий шторм из фантазий, рисунков, непристойных рекламок, детективных журналов и приспособлений для бондажа.
У меня есть выступ на макушке, как гребень. Я могу нащупать его. Он идет прямо от линии роста волос. Его верхушка заметно выступает. Длиной он около десяти сантиметров. Интересно, не может так проявляться дефект мозга?» Среди других возможных причин своих отклонений он называл то, что мать уронила его вниз головой, когда он был маленьким, то, что она курила во время беременности, а еще упала с лошади.
«Я извел чуть ли не целый карандаш, пока делал пометки в «Сломанном мозгу» у Рейна, – это самая ценная для меня глава. Например, он говорит: «Зерна греха сеются на самом раннем этапе жизни». Смена мест работы у психопатов и лиц с антисоциальным расстройством личности: мне кажется, я вписался бы в любую среду, смог бы работать в любой ситуации – как хамелеон».
Еще один интересный вывод был сделан в ходе нескольких исследований, посвященных связям между системой нейротрансмиттеров мозга (особенно дофамина, уже упоминавшегося выше) и зависимостями (неспособностью управлять своими желаниями относительно определенного поведения). Мозг психопата стремится к получению вознаграждения вне зависимости от его потенциальной цены. Иными словами, они могут сознавать последствия, но тяга к вознаграждению перевесит. У таких людей гиперреактивная дофаминовая система, или избыток дофамина.
«Интересно, попадаю ли я в категорию обладателей гиперреактивной дофаминовой системы, – говорит Рейдер. – Я никогда не принимал наркотиков, пил только ради компании, не увлекался азартными играми и практически всегда ставил семью превыше моих опасных зависимостей. Эти зависимости были у меня всю жизнь. Они шли со мной рука об руку. Когда у нас, на севере от Парк-Сити, открыли «Грейхаунд-парк», я увлекся собачьими бегами. Я читал книги о них, собирал разные данные, вел графики и таблицы по каждой собаке. Я откладывал по нескольку долларов, чтобы поставить на скачки, и это удавалось мне с большим трудом. Деньги на домашнее хозяйство были у Полы, и она выдавала мне понемногу – точно так же в детстве я получал карманные деньги. Поэтому мне приходилось как-то выкручиваться. Главное тут: я тогда не работал. И у меня было свободное время.
Здесь [в тюрьме] я читаю книги, которые считаю своей «коробкой с печеньем». «Девушка с татуировкой дракона» и весь этот цикл, это мои книги из «коробки с печеньем». Они как бабушкино печенье с шоколадной крошкой в банке [и их нельзя брать]. «Нет-нет, Джонни, только не ешь». Наверное, мне не стоило читать эти книги, потому что в них полно секса и садомазо, но [я думаю, что] читать иногда не страшно.
В книге Рейна меня очень заинтересовало поведение в поисках вознаграждения. Оно есть у нас всех, но подлинные психопаты не могут отказаться от него, словно наркотик подталкивает их к греху и преступлению. Мое внимание привлекло вознаграждение в виде денег или удовлетворения желаний. Наверное, именно так происходит у игроков. [Они] не могут сказать нет или просто уйти, или продать свою ферму, чтобы получить больше денег и выиграть еще больше. Может, полосатое тело у меня в мозгу больше, чем у них?» (Полосатое тело – это участок мозга, задействованный в системе вознаграждения.)