Вскоре мы добираемся до вершины. Путь к отступлению роте англичан отрезан. В полном составе она попадает к нам в плен. Тут и там горящие танки. Несчастная высотка вся перепахана снарядами.
После овладения высотой 112 корпус имеет возможность краткой передышки. Неприятель лишен благоприятной возможности корректировать огонь своей артиллерии.
Последняя битва за Кан
Британский 8-й корпус во взаимодействии с 15-й шотландской дивизией, 43-й и 49-й дивизиями и 11-танковой дивизией в ходе боев последних дней почти до основания разгромили силы 12-й танковой дивизии СС. 26-й мотопехотный полк уравнялся по численности личного состава до обычного батальона, да и то неполного. Серьезные потери не обошли стороной и танковый полк. Разведывательный батальон располагает всего лишь ротой, собранной из кого только можно, а саперный практически перестал существовать. Корабельная артиллерия и продолжающиеся с воздуха атаки штурмовиков урезали численность дивизии, доведя ее до таковой дивизиона артиллерийского полка.
Отныне 12-ю танковую дивизию СС уже нельзя считать полноценным соединением. Остатки дивизии с большой натяжкой можно приравнять к ударной группе.
Несмотря на нечеловеческую нагрузку, на огромные потери, молодые бойцы-мотопехотинцы по-прежнему считают свое соединение полноценным, всерьез воспринимая поставленную боевую задачу — оборонять Кан.
8-й британский корпус сумел глубоко вклиниться во фланг 12-й танковой дивизии СС. Четко прослеживается намерение Монтгомери совершить охват соединения. Не надо быть стратегом, чтобы уяснить: следующая цель англичан — Кан.
В целях избежания опасности оказаться отрезанной от сил дивизии и вне кольца окружения, командный пункт соединения перенесен в центр города. Я, ее командующий, желаю разделить участь своих бойцов.
Мы вместе с 1-м офицером штаба дивизии не предаемся иллюзиям. И понимаем, что следование приказу фюрера: «Защищать Кан до последнего патрона!» — означало бы конец нашего соединения. Мы готовы сражаться. Готовы отдать жизнь в бою — но любой бой должен иметь смысл. Моя душа противится тому, чтобы просто гнать моих молодых бойцов на убой в городские руины. Нельзя лишать войска возможности проведения гибкой тактики.
На участке дивизии относительно спокойно, если не считать спорадических стычек с неприятелем. Но что бросается в глаза, так это интенсивность, с которой канадцы проводят боевую разведку. Карпике и западную окраину аэродрома одолевают разведгруппы противника.
У нас создается впечатление, что канадцы планируют наступление на Карпике с тем, чтобы прорвать фронт нашей обороны севернее Кана.
Карпике — древняя нормандская деревня, дома, выложенные из дикого камня бог знает когда. Деревня, сообразно ландшафту, вытянулась змеей по одну сторону железнодорожной линии Кан-Байо, а с другой стороны упирается в аэродром. Деревня эта по всей длине хорошо обозревается из наблюдательного пункта Арденнского монастыря.
Пытаюсь отыскать тех, кто обороняет Карпике, но улицы и дворы пусты — ни единой души. По улицам еще можно кое-как пробраться, кое-где завалы рухнувших стен домов. Призрачная картина. На западной окраине, наконец, нахожу «защитников». Около полусотни бойцов, рассеявшихся по полузаваленным бункерам некогда существовавшего здесь аэродрома. Все эти 50 солдат — оставшиеся в живых после уничтожения одной из рот 1-го батальона 26-го полка. Другая часть остатков упомянутого батальона рассредоточилась на противоположной стороне аэродрома. Таким образом, численность тех, кто обороняет объект, составляет от 150 до 200 человек.
У защитников Карпике не осталось противотанковых средств. Противотанковые орудия 1-го батальона 26-го полка потеряны в ходе предыдущих боев. Однако предполье основательно и со знанием дела заминировано. Командир взвода в случае атаки врага отойдет на восточную окраину Карпике, чтобы таким образом заманить атакующих канадцев в деревню. А строго на восток от Карпике на скрытой огневой позиции находятся 8,8-см орудия. Кроме того, деревня простреливается расставленными на окраине деревни танками.
Усиление частями пехоты на данном участке после сражений последних нескольких дней не представляется возможным. Единственная оборонительная возможность — это собрать в кулак все тяжелые вооружения. Наша артиллерия и минометы уже сосредоточились в нужном месте.
Едва я успел вернуться на КП дивизии, как мне доложили об оживленном радиообмене канадцев. После анализа полученной информации склоняюсь к предположению, что неприятельские силы выдвигаются на исходные рубежи в районе Норри и Сен-Мовье. 3 июля радиообмен стал еще интенсивнее.
Чтобы помешать выдвижению врага на исходные рубежи или хотя бы нанести серьезный урон его силам, сконцентрированным на относительно узком участке, в 6 часов утра наша объединенная артиллерийская группа открывает огонь по этому участку. Враг в районе сосредоточения понес существенные потери.
Реактивные снаряды, оставляя за собой дымный шлейф, несутся над аэродромом, я, огибая руины, вбегаю в ангар и отыскиваю Бернгарда Краузе. Бернгард избрал для своего командного пункта укрытие, откуда хороший обзор аэродрома Карпике.
В бункере беседую с корректировщиком огня 7-й минометной бригады. Часть бойцов залегла метрах в 75–100 впереди. В развалинах ангара стоят дять замаскированных танков — никак нельзя забывать об активности английских штурмовиков. Только Бернгард Краузе стал докладывать мне о бое за Сен-Мовье, как где-то совсем рядом грохнул разрыв. Мы невольно сжались. Бункер крепко тряхнуло — в нескольких метрах от нас разорвались 40-см снаряды.
3-я канадская пехотная дивизия атаковала Карпике. Цель атаки — деревня и прилегающий аэродром. Боже, какие же силы брошены врагом для уничтожения горсточки защитников!
Плотный артогонь способен подавить любую попытку отпора неприятелю. Наверняка нас обстреливает не один полк и вдобавок крупнокалиберные корабельные орудия, потому что остатки ангара в считаные секунды взлетают на воздух.
Саму деревню не видно из-за клубов густого черного дыма.
Выдвинутые вперед корректировщики огня невозмутимо глядят в стереотрубы и просят заградительного огня.
8-я канадская бригада, усиленная полком «Winnipeg Rifles», действующая при поддержке канадского танкового полка «Fort Garry Horse», набрасывается на остатки батальона Краузе.
На меня глядят побледневшие лица бойцов. Все молчат. Сквозь грохот разрывов доносятся лишь голоса артиллеристов. Со стороны Марселе надвигаются танки неприятеля. Видимость затруднена дымом и гарью. Наша артиллерия открывает огонь по наступающим танкам, но наши снаряды им, похоже, нипочем. Бойцы во всех укрытиях по первому сигналу готовы занять позиции. Из лесного массива на нас устремляются первые пехотинцы неприятеля. Наша артиллерия переносит огонь на них, и полк «Winnipeg Rifles» несет ощутимые потери.
Мы пока что ожидаем, сидя в нашей щели, — в бой вступили только танки. Их и не отличить от руин, так здорово замаскировались танкисты. Напряжение достигает предела. Вслушиваясь в грохот боя, мы ждем, когда заговорят наши выдвинутые вперед пулеметы. На западной окраине деревни вижу струю огнемета. Огнеметами вооружены небольшие танкетки, продвигающиеся под защитой «шерманов». Одна из таких танкеток наехала на мину. Взрыв, танкетка вовсю полыхает.
50 бойцов — защитников Карпике — атакованы тремя батальонами противника, действующими при поддержке танков. Уличные бои ведутся с невиданным ожесточением. Из-за руин танкам врага трудно передвигаться по деревенским улочкам. Танкам не удается прорваться к аэродрому — инициативу захватывают наши замаскированные танки и батарея 8,8-см орудий. Прошло совсем немного времени. Полк «Winnipeg Rifles» наступает не торопясь, осторожно — враг не верит в безобидное открытое пространство перед собой, видя в нем западню. Вот канадцы уже почти добрались до первого ангара — до него метров 150. Сейчас вокруг все голо, защитного леса нет, и укрыться от нашего огня негде. И вот раздается звук, которого мы столько ждали, — заговорил наш MG 42.
Отпрыгиваю в сторону дать дорогу моим бойцам. Они без слов устремляются из укрытия. Каждый знает, куда ему бежать, защитники организованно занимают знакомые до боли оборонительные позиции.
Атакующие канадцы вынуждены смириться со значительными потерями. Их наступательный порыв сломлен, а их танки предпочли благоразумно уползти прочь, укрыться. Но и для батальона Краузе этот бой даром не прошел — потери заметные. Раненых тут же оттаскивают в бункеры и другие укрытия и оказывают им помощь. Обстановка на противоположном конце аэродрома ничуть не лучше. Там канадцы успешно овладевают территорией. Бой идет уже в самом центре деревни. Наша артиллерия сосредоточила огонь только на западных окраинах Карпике. Связываюсь по телефону с 1-м офицером штаба дивизии — надо психологически подготовить его к сдаче Карпике. За южную часть аэродрома не беспокоюсь — остатки 1-го батальона 26-го полка позиции удержат. Как это уже не раз бывало, командир — стержень обороны. А Бернгард Краузе сейчас вместе с бойцами своего батальона. Его низкий, спокойный голос действует на них умиротворяюще. Так что за этот участок опасаться нечего.
Через развалины ангаров я пробираюсь к восточной окраине аэродрома. Здесь меня ожидает Эрих Хольстен. Несколько минут спустя мы уже на командном пункте дивизии. Прибыв сюда, мы облегченно вздыхаем — воистину мало радости пробираться на автомобиле под снарядами противника.
Наша радиоразведка работает безупречно. Ребята вполне заслуживают похвалы. Радиоперехват дает нам возможность быть в курсе всех замыслов неприятеля. В особенности это касается боев за Карпике. Командир полка «de la Chaudiere» из центра деревни докладывает по радио в штаб бригады о взятии Карпике. Ему велят продолжать наступать. Но наши мины и снаряды припечатали его к земле. И стоит канадцу скомандовать атаковать, как на их голову вновь обрушивается смертоносный шквал.