7.09.2016 г. гл. редактор «АПН Северо-Запад» Андрей Юрьевич Дмитриев взял интервью у фронтовика Великой Отечественной войны, генерал-майора в отставке Пыльцына Александра Васильевича.
Дмитриев А.Ю.: Товарищ генерал, Александр Васильевич, мы с вами беседуем накануне известной в истории Великой Отечественной войны трагической даты — 8 сентября. 75 лет тому назад объединёнными силами фашистской Германии и их военной союзницы Финляндии завершена полная блокада Ленинграда. Но случилось так, что за несколько месяцев до этой годовщины у нас в городе появилась мемориальная доска одному из организаторов этой блокады с севера, финскому маршалу Маннергейму.
Как вы, Александр Васильевич, расцениваете то, что теперь у нас, в Ленинграде, появилась эта доска?
Пыльцын А.В.: Вы знаете, когда у нас открывают памятники палачу Сибири Колчаку, генералу Ваффен СС Краснову, да и много других «памятных» фактов преклонения перед теми, кто хотел погубить Советский Союз, вроде перезахоронения тел бывших активных врагов Советской России в русскую землю, то это уже кажется продуманным, запланированным действом, какой-то антиисторической системой в нынешней идеологии. Всё это нас, фронтовиков, возмущает, да и не красит даже тех, кто эту идеологию возрождает, эти «воскрешения» инициирует. Тем более, когда речь идёт о таких преступлениях, как проводивший геноцид русских в оккупированной части Карелии. Пытавшийся уничтожить Ленинград голодом немецко-финской блокады барон, фельдмаршал Карл Густав Эмиль Маннергейм, имя которого старшее поколение ленинградцев и их потомки помнят и прочно связывают с сотнями тысяч погибших в блокаде. Это действо в честь гитлеровского пособника, как известно, проводилось торжественно — с оркестром, военным караулом; открывал его высокопоставленный представитель Президента страны в чине генерал-полковника, хоть и в отставке, а речь при этом держал председатель Российского военно-исторического общества, он же Министр культуры РФ. Инициаторы установки мемориала оправдывают это тем, что Маннергейм, видите ли, в конце войны ушёл из-под влияния Гитлера.
Тогда почему не отдать подобные почести тоже «ушедшим» из гитлеровской обоймы генерал-фельдмаршалу Вильгельму Йозефу фон Леебу, командующему группой армий «Север», блокировавшей Ленинград, но снятому Гитлером с должности за невыполнение плана захвата Ленинграда — за 2 года до выхода из войны войск Маннергейма. Или допустившему в январе 1943 г. прорыв блокады генерал-полковнику Георгу Карлу фон Кюхлеру, который сменил неугодного Гитлеру фон Лееба. В январе 1944 г. под натиском советских войск блокада была ликвидирована и, несмотря на прямой запрет Гитлера, фон Кюхлер отступил.
Может и их причислить к вышедшим из-под «влияния» Гитлера и соорудить им памятники? Тем более что у нас есть их защитники, вроде Даниила Гранина или Юрия Лебедева, которые пишут о них, как о заботливых начальниках солдат вермахта, как-то умалчивая о том, сколько мирных ленинградцев погибли по их вине.
Если уж на то пошло, то меньше возражений бы вызвало упоминание добрым словом бывшего Короля Румынии Михая-1. Именно он вывел Румынию из гитлеровской коалиции в 1944 г., приказал арестовать всех пронемецких генералов во главе с Ионом Антонеску, объявил войну Германии. Благодаря именно ему Румыния избавилась от фашистских кандалов и присоединилась к антигитлеровской коалиции, повернув свою армию против гитлеровской. Известно, что на рейхстаге даже был автограф румынского солдата. А Михай, по крайней мере, — единственный из живущих ныне кавалеров высшего советского военного ордена «Победа».
Выходит, что сегодня у нас из прошлого вытаскивают те моменты и события, которые ослабляют нас именно в период, когда нашей родине впрямую начинает угрожать военными конфликтами западно-американское сообщество, избрав остриём этих угроз плацдарм Украины, где военным переворотом власть захватили профашистские бандеровские силы. Может, они рассчитывают на то, что если мы принимаем, как героев, наших врагов из совсем недавнего прошлого, то примем и любые их условия? Ведь так называемый Запад уже очень давно мечтает раздробить Россию на мелкие государства или княжества.
Дмитриев А.Ю.: Какие, однако, парадоксы возникают в жизни! С одной стороны — всплеск патриотизма, потрясающие своей массовостью шествия колонн «бессмертного полка», парады 9 мая в Москве, Санкт-Петербурге и других крупных городах страны в честь Победы…. И вдруг Маннергейм, кровавый атаман гражданской войны и верная шавка Гитлера. Или тот же Краснов, улицы в честь предателя называют, и даже памятник ему, генералу СС, поставили. О чём думал, например, Сергей Иванов, глава администрации Президента и министр культуры Владимир Мединский, он же руководитель Военно-исторического общества России, которые открывали доску Маннергейму. В чём и где их логика?
Пыльцын А.В.: Не знаю, где логика, например, у Мединского, особенно как председателя Российского военно-исторического общества. Вообще, мне не совсем понятно, почему у нас военно-историческое общество возглавляет сугубо не военный человек, хотя можно назвать не одного достойного человека из числа военных историков. К примеру, Президент Академии военных наук России, доктор военных и доктор исторических наук, профессор, военный теоретик генерал армии Махмут Гареев. Или российский военный и общественный деятель, специалист в области военной истории, Президент Академии геополитических проблем, доктор исторических наук, генерал-полковник Леонид Ивашов. Полагаю, подобный руководитель общества военной истории не стал бы инициатором создания любых памятников нашим заклятым врагам в памятной всем нам войне.
В своей известной книге «Война» Мединский пишет и о штрафных формированиях в Красной армии, там он неоднократно цитирует мои ранние книги о штрафбатах, и мне казалось, что Владимир Ростиславович к этой непростой странице истории войны относится с пониманием. В своё время в одной из телепередач ему был задан вопрос: «Если бы к Вам пришел современный молодой человек и предложил рукопись, подобную книгу «Преступление и наказание» Достоевского, какова была бы Ваша реакция?»
«О, мы бы открыли ему для публикации зелёную улицу!» — ответил тогда министр культуры.
Я не один раз писал ему, будучи уже далеко не молодым человеком, прошедшим штрафбатовскую школу Великой Отечественной, и готов был представить к изданию в честь 70-летия Победы рукопись о мнимых и реальных преступлениях, о заслуженных и не очень наказаниях штрафников в той войне. Тем более, что экраны телевидения и современная пресса заполнены поделками, искажающими историческую правду. Но минкульт упорно молчал, мои запросы игнорировал, не то, чтобы открыть «зелёную улицу». Вот и пришлось мне издавать эту книгу к Великой дате за счет своей пенсии. Эту книгу о штрафбатах, несравненно полнее, чем прежние издания, оснащённую архивными документами и реальными фактами, но вышедшую в частном издательстве малым тиражом, я послал и в РВИО, Российское Военно-историческое общество, возглавляемое Мединским.
Его помощники по РВИО, поняв, что более значительный тираж за свой счёт я осилить не мог, сказали мне: «Такую нужную книгу мы обязательно переиздадим в госиздательствах более значительным тиражом». Какое-то время такие попытки ими инициировались, но потом вдруг все контакты оборвались. Мне остаётся лишь догадываться, что кто-то, а может и сам председатель РВИО, цикнул на своих помощников по принципу «не лезь поперед батьки в пекло», и их пыл по распространению правдивых сведений о штрафбатах мгновенно угас.
Вот и осталась главенствовать такая нелепость, такая «правда» о штрафбатах, которую изображали на теле- и киноэкранах володарские, михалковы и им подобные, где штрафников специально расстреливают заградотряды или на вражескую крепость гонят, «вооружив» их черенками от лопат.
Вот и Маннергейм у таких деятелей заслуживает почестей, потому что когда-то служил в русской армии, да ещё вроде бы русский язык знал лучше финского. Во-первых, он не финн, а швед, во-вторых, будучи офицером русской армии, служил-то он фактически большую часть в Варшаве, тогда принадлежащей Российской империи в её польской части. А здесь, в Питере, армейские конюшни были, где он службу правил. Может поэтому советские защитники острова Ханко в 1941 году в ответ на маннергеймовские листовки, призывающие сдаться, написали ему в духе письма запорожцев турецкому султану: «Его высочеству, прихвостню хвоста ее светлости кобылы императора Николая…. светлейшей обер-шлюхе берлинского двора». Так что для ленинградцев, переживших гитлеровско-маннергеймовскую блокаду, фраза об «обер-шлюхе» перекрывает все словесные потуги современных почитателей и пропагандистов памятников нашим врагам. Да мало ли ещё кому померещатся «заслуги» Корнилова, например, или какого-нибудь гитлеровского генерала только за то, что «хорошо знал русский язык», как и Маннергейм. Я отказываюсь понимать позицию наших современных властей и их отношение к военной истории России.
Дмитриев А.Ю.: Хочу сказать, что город сопротивляется этому насилию с доской гитлеровскому пособнику, многие историки выступают, депутаты шлют протесты властям, общественность уже не раз организовала протестные акции, заливала доску плохо смывающейся краской. В годовщину блокады 8 сентября в городе пройдут митинги и траурные мероприятия в память погибших в блокаду, с требованием убрать эту позорную для города доску. Надеюсь, что общими усилиями нам это удастся.
Пыльцын А.В.: К сожалению, мои недуги ограничивают возможность участвовать в этих мероприятиях, а очень хотелось бы во всеуслышание выразить точку зрения фронтовиков на такие исторические выверты некоторых руководящих деятелей нашей страны.
Дмитриев А.Ю.: Но Ваше слово, Ваша боевая биография, которую знают многие читатели Ваших книг, действуют не меньше, а мы ещё дадим участникам митингов услышать Ваши слова, сказанные сегодня.