Потом она посмотрела, как улыбается успокоенный малыш и тянет ручки к блестящему стетоскопу врача, и подумала – да гори оно синим пламенем! О чем тут жалеть? Но как же удачно все-таки она в тот день пролила чай на столе!
Вечером дома Лина еще раз достала конверт. Почему-то решила, что случится чудо и носочки отрастут заново, как хвост у ящерицы. Она потрясла конвертом – нет, не играют больше веселые новогодние колокольчики. Достала открытку – опустел красный шнурок над нарисованным камином. Закрыла и вздохнула – надо будет оставить, на память. Лина засунула открытку в конверт и обомлела – что это?
В строке «Кому» ясно проступили буквы – имя, фамилия и отчество. И адрес на месте – улица, дом, номер квартиры. Давно ли это можно прочитать? И что же делать теперь, вручить испорченную открытку и признаться, что прочитала чужое письмо?
В понедельник Лина пребывала в преотвратительном расположении духа. Сотрудницы почты боялись к ней приближаться. Напрочь забылся и неожиданный гусь, и малыш из автобуса, только стояли перед глазами ровные строчки с адресом. Под вечер к ней робко подошла Лизонька и спросила:
– Лина Анатольевна, как вы думаете, а в милиции всегда так хорошо извиняются перед теми, кого зря задержали?
– Не морочь мне голову, мышка. Иди-ка лучше помоги Наталье квитанции разложить.
– Ей молоденький милиционер вчера цветы принес и конфеты. А она, дурочка, думает, что он извиняется, – вставила Наталья.
– Ну почему сразу дурочка. – У Лизы на глазах заблестели слезы. – Сами вы дурочка, вы неправильно улицу пишете. Вот тут у вас лишняя буква «т»!
У Лины аж глаза на лоб полезли, а Наталья не нашлась что сказать. Вот тебе и мышь!
– Лиза, а в кино он тебя не звал, этот парень? – ехидно спросила Танька.
– Не ваше дело, – буркнула Лизонька.
«Если бы девочка хоть чуточку умела за себя постоять!» – вспомнила Лина собственную мысль. И тогда она решилась. Намотала вокруг шеи рваный шарфик и, не откладывая на потом, рванула с места.
– Куда ты, Лина? – спросила Наталья.
– Забыла один конверт опустить!
– Завтра опустишь, – донеслось ей вдогонку.
Чувство стыда Лину посещало редко. Даже сейчас, когда она шла по указанному на конверте адресу, готовая во всем честно признаться, как школьница, которая исправила двойку в журнале, ничего похожего на стыд она не чувствовала. И не боялась праведного гнева получателя письма. Только думала, что если расскажет ему про малыша и автобус, то вдруг он ее официально простит? И тогда снова можно будет гордиться своим шарфиком.
Она решительно нажала кнопку звонка рядом с красивой, дорогой дверью. Ей открыл серьезного вида мужчина в костюме. Его большие круглые глаза смотрели на Лину внимательно и заинтересованно. Лине стало не по себе. Обычно на незнакомых людей, звонящих в дверь, так не смотрят.
– Здравствуйте! Это вы Эмиль Евгеньевич?
Он молча кивнул.
– У меня для вас письмо, – бодро сообщила Лина.
– Давайте.
– Мне нужно вам кое-что объяснить. Можно я зайду?
– Конечно, – неожиданно легко согласился он. – Пожалуйста, заходите.
Эмиль Евгеньевич не стал приглашать Лину внутрь, но предложил ей табуретку в коридоре. Лина так разволновалась, что не разглядела обстановку внутри.
– Рассказывайте, я слушаю, – сказал он.
– Я пролила чай.
Он молчал.
– Я работаю на почте, и я пролила чай на ваше письмо.
Он ничего не ответил, только продолжал разглядывать ее своими глазищами, и Лина вдруг поняла, что он ее в самом деле слушает. Не просто терпеливо ждет, пока она все скажет, и не осуждает ее заранее, а весь превратился во внимание. На миг она почувствовала себя неловко, но рассказывать ему оказалось на удивление легко. Когда она дошла до носочков, дурацкой записки и случая в магазине, он не удивился и не покрутил пальцем у виска. Она замолчала и вопросительно посмотрела на него.
– Продолжайте. Это ведь не все, что вы хотели мне рассказать?
И она рассказала все. Про корыстолюбивую начальницу, бедолагу Лизочку, туалетного утенка, перевернутую елку, про малыша и автобус.
Ее собеседник не выказывал ровным счетом никаких эмоций.
– А потом, – сказала она, – я достала конверт и обнаружила, что музыка больше не играет, а на нем можно прочитать ваш адрес. Вы меня простите, пожалуйста. Я не должна была открывать чужое письмо.
– Я вас понимаю, – кивнул он.
У Лины прямо от сердца отлегло.
– Я рад, что вы так хорошо воспользовались этой открыткой. Только, пожалуйста, никому не рассказывайте об этом.
– Еще бы, – хохотнула Лина. – Подумают, что у меня крыша совсем поехала.
– Хотите еще что-то мне сказать?
– Так вы меня простите?
– Я на вас не в обиде. Я бы даже сказал, что мне вас не за что прощать, но вы мне вряд ли поверите.
– Скажите, Эмиль Евгеньевич, – спросила Лина. – Правда… Правда, что в этой записке неправильно написано? Правда, что они все на самом деле были счастливые, эти случаи, и ни одного несчастного?
– Как вас зовут?
– Лина.
– Понимаете, Лина, случай происходит тогда, когда человек к нему готов. А любая открытка от v.s. скрапбукера – это катализатор, конкретно эта открытка – катализатор случая.
– Ничего не понимаю, – призналась Лина.
Он еще раз осмотрел ее с ног до головы. Лине стало неуютно. Съесть он ее, что ли, хочет? Уж всяко не изнасиловать.
– Лина… как ваше полное имя, Лина, в паспорте?
– Ангелина. Но меня никто так не зовет, – нахмурилась она.
– Все правильно, – он улыбнулся. – Лина, Ангелина, вестница… И шарфик, я сразу обратил на него внимание. Все, как она сказала.
– Кто она?
– Автор. Та, кто сделала открытку. Ведь это вы были ее настоящим адресатом, а открытка привела вас ко мне. Теперь вы понимаете, что мне не за что вас прощать? Скажите, вы когда-нибудь разговаривали с письмами?
Лина почувствовала себя дурно. Ей перестало хватать воздуха.
– Кто вы? – Она сдвинула брови и поднялась с табурета. – Чего вы от меня хотите?
– Лина, вы хотите стать особенным почтальоном? Таким, кто доставляет особенные открытки? Сможете хорошо зарабатывать. Я искал человека вроде вас, кому можно доверять.
– Ексель-моксель… Вот это предложение! Хочу, – ответила она, неожиданно сама для себя, хотя собиралась только сказать, что подумает.
– Ну и отлично! Вот моя визитка, увидимся после праздников.
Он протянул Лине квадратную открытку. Золотые буквы на черном бархате складывались в его имя, а над буквами плыли пестрые облака из настоящих перьев, воздушных и чуть желтоватых.
– Просто подуйте на облака, и я назначу вам встречу.
Лина вскинула брови.
– Привыкайте, Лина, к чудесам. А я вам кое-что подарю.
Эмиль Евгеньевич вышел и вскоре вернулся с полосатым шарфиком, ярким, словно несколько радуг в ряд уложены. Лина обернула шарфик вокруг шеи и умиротворенно вздохнула. Как будто легли на плечи добрые, заботливые руки.
– И все-таки, кто вы такой? – спросила она с подозрением.
– Вы разве еще не догадались?
– Дед Мороз? – выпучила глаза Лина.
Он расхохотался.
– Такого комплимента мне еще никто не делал. Считайте, что я руководитель тех, то делает открытки подобно этой, с носочками. И кстати, автор этой открытки просила меня передать вам кое-что еще.
Лина вышла из подъезда, сжимая в руках картонный носочек в белой искристой опушке. Носочек был оранжевый, но это не имело ровным счетом никакого значения.
Она шла домой мимо подмигивающих лампочками витрин магазина, того самого, где она узнала, что открытка с носочками – не чья-то больная фантазия. В голове послышались знакомые новогодние колокольчики. Ах нет же, это гирлянда играет мелодию. Ей безотчетно захотелось зайти внутрь.
Лина снова перебирала новогодние подарки. Такие милые зайчишки на этих полотенцах, одно удовольствие смотреть! А тапки, огромные розовые кроличьи тапки, вот уж восторг для любой девчонки, особенно если дома вечно по полу дует. Кошелек ее был так же пуст, как и неделю назад, но держать вещи в руках все равно было приятно. Она подумала, что скоро, наверное, сможет позволить себе покупать и такое. А пока можно радоваться. Просто радоваться, потому что вокруг все красивое, яркое и праздничное. Лина улыбалась, перебирала новогодние игрушки, искала недорогого, но симпатичного зайчишку.
– Простите! Это вы разносите почту в нашем доме? – к ней обратилась очень красивая, элегантная женщина в модной кожаной дубленке и сапожках на тонюсеньких каблуках.
– Возможно, – ответила Лина.
– Это вы кладете в почтовый ящик копии открыток Деду Морозу?
Женщина сказала что-то еще, но Лина ее не расслышала. Весь ее слух заполнил мелодичный перезвон новогодних колокольчиков. Она подумала, что сейчас рухнет на пол, как та старушка.
– Вы меня слышите? – наконец разобрала Лина.
– Да, да, это я. А что? – нахмурилась она.
– Я купила подарок одному мальчику. Его родители были очень рады. Спасибо вам!
– Не за что, – пожала плечами Лина.
Наружу рвалась дурацкая улыбка, но она отчего-то сдерживала себя. Разве она верила, что кто-нибудь откликнется на ее жалкие листовки? Наверное, верила, раз тратила на это время.
– Вы что-нибудь выбрали? – спросила женщина. – Можно, я заплачу за ваши покупки? У вас, наверное, совсем небольшая зарплата, и…
Лина вскинулась и уперла руки в боки.
– Послушайте, – начала она.
– Нет-нет-нет! – поспешила остановить ее женщина. – Вы не так меня поняли! Это не подачка, ни в коем случае. Я хочу вас отблагодарить за ваш труд. В наше время так редко можно встретить человека, который с душой относится к работе. Я слышала, как вы разговариваете с письмами… Пожалуйста, не отказывайтесь, а то я обижусь.
Лина мучительно скривила брови. Едва ли не в первый раз в жизни ей стало неловко. С одной стороны, она не хотела брать никаких подарков от этой фифы. Ей что, деньги некуда девать? С другой стороны, девчонкам нужны подарки, а человек обидится.