«А зачем ей? – вдруг зло подумал Илья. – Зачем?! Там хорошо, там интересно, в этом лесу, там не больно. Прогнала своего мальчика и забыла. Что он по сравнению с ее ребусом? И что я? Просто предмет в поле зрения, загораживающий вид, или тот самый большой и никому не интересный жираф, что найден первым».
Илья проверил почту – ничего нового. А вот в почте у Нади обнаружилось письмо десятидневной давности, от отчима. Он писал, что у них все хорошо, мама с подругой уехали на пару недель в горы – в октябре закончился сезон дождей, и сейчас в горах сухо, все цветет и вообще прекрасно. А в середине декабря она будет в Москве, билет уже куплен. Сам же он приехать пока не сможет – много работы.
Илья открыл скайп, перебрал контакты. Лиза поменяла фото, она теперь улыбалась, глядя через загорелое голое плечо, – рыжая незнакомо красивая Лиза.
Сам не веря тому, что делает, он написал: «Привет». Ответ прилетел сразу: «Привет».
Илья смотрел в монитор и держал пальцы над клавиатурой, не зная, как продолжать разговор. Она сообразила быстрее: «Как ты?»
Илья заторопился, опасаясь, что Лиза пропадет, не дождется, исчезнет. Рассказывал про сестру, про родителей, про себя, боялся быть слишком подробным, писал коротко.
Лиза помолчала немного, сказала – «понятно» и стала расспрашивать о Наде. Вопросы ее показались Илье странными, совсем не теми, не о том. Но он отвечал, разъясняя что-то совсем лишнее про режим и рефлексы.
– Понятно, – повторила она. – А мне шеф с прошлой работы звонил, – Лиза улыбнулась длинной чередой смайликов, – зовет обратно на новых условиях. Там какие-то интересные перестановки. Помнишь такого – …
Замелькали имена, названия, цифры. Предложения появлялись одно за другим – слова, слова, скобки…
Илья перестал читать, закрыл скайп, зажмурился и прижал ладони к глазам.
В прихожей еле слышно скрипнул паркет. Стало тихо, потом скрип повторился.
Илья встал, распахнул дверь и замер, встретившись взглядом с Надей. Не отводя глаз, она кротко спросила:
– Заяц?
Илья растерянно моргнул, ответить не смог, обнял ее и прижал к себе. Какая же она все-таки маленькая – макушка чуть выше его подбородка – и щуплая, как птенец. Нельзя ее волновать, нельзя, этого еще не хватало.
Отпустив Надю, он отвернулся и ушел на кухню, там вынул из нижнего ящика стола коробку с инструментами – решил подтянуть петлю неплотно закрывающейся дверцы шкафа. Надя неслышно вошла и села на его место – в угол, у окна.
Илья отложил в сторону две разных отвертки, покопавшись в ящике, нашел несколько мелких винтиков…
Надя сначала следила за его руками, потом отвлеклась, задумалась. Вспомнилось что-то другое, похожее – лето, запах дыма, ящик с инструментами, блик на серой древесине скамьи…
Блик! Сначала он был размытым и бледным, потом собрался, вокруг него серым кольцом обозначилась тень от круглой оправы. Пятно света уменьшилось до яркой дрожащей точки, внутри нее возникло напряжение, метнулась короткая струйка дыма, на серой древесине скамьи осталась черная отметина – «Н».
– Надя…
Илья затянул винт и медленно опустил отвертку.
Все еще завороженно всматриваясь в картинку воспоминания, Надя медленно проговорила:
– Как ты думаешь, мне можно шампанское?
Он осторожно обернулся. Она сидела за столом – растерянная, тихая, но совершенно обыкновенная Надя.
– Немного можно, наверное, – сказал Илья, удивляясь собственному спокойствию, и добавил: – Еще не поздно, хочешь, сейчас пойдем и купим?
Она кивнула:
– Пойдем.
Собрались быстро, вещи после прогулки лежали на виду. Илья, одеваясь, все время что-то спрашивал, боясь тишины, опасаясь, что все неожиданно закончится. Надя отвечала полувопросительно и негромко, с удивлением прислушиваясь к звуку собственного голоса.
На улице уже стемнело. Свет фонарей сплетал в круги черные блестящие ветки, желтели окна домов, поблескивал от мороза серый с темными наледями асфальт.
Продолжая пустяковый, только им понятный диалог, Илья и Надя свернули в арку и направились туда, где в проеме между домами светилась разноцветными огнями площадь у метро.
– Может, еще и мандаринов к шампанскому купить? Как в Новый год.
– Мандаринов?
– Мандарины – это, знаешь, такие круглые, оранжевые…
– Я знаю!
– Знает она! Хорошо, что знаешь.
– Хорошо, да.
– Да волшебно просто. Так, значит, – шампанское, потом —…
– Мандарины…
Александр ПодольскийО стеклянных человечках
В комнате было слишком холодно, и Ира перенесла мольберт на кухню. Газовые лепестки на плите давали хоть какое-то тепло. За окном голосил ветер, разгоняя спящие на карнизе снежинки. Зима стучалась в замерзшее стекло мягкими пушистыми варежками.
Сквозняк лизнул шею прямо сквозь горловину свитера, и Ира поежилась. Она заклеила оконные рамы и все щели, которые нашла, но это не спасало. Пару дней назад сантехники сказали, что батареи надо менять, иначе тепла не будет. Платите денежки – и мы все устроим. Вот только денежки у Иры давно не водились.
Светло-серое изображение на холсте медленно приобретало человеческие черты, однако неправильные изгибы конечностей и пустые глазницы делали создание похожим на персонажа мрачных сказок. Безликое существо с прозрачной кожей. Заколдованный принц из стекла.
Зазвонил телефон. Ира положила кисть и вдохнула запах краски. Руки дрожали. Она сильнее натянула шапку, локоны волос сбились у влажных глаз. Телефон звонил. От этого звука, казалось, вибрирует вся квартира. Звенели стекла, гудела свисающая с потолка лампа, дверные петли скрипели многолетней ржавчиной.
Ира прошагала в ванную и встретила отражение в лопнувшем зеркале. Глядящая сквозь паутину трещин девушка походила на привидение. Изможденное лицо, бледная кожа, бесцветные заплаканные глаза и волна морщинок вокруг высохших губ. Ира зажмурилась. У нее не было телефона, но надоедливая трель сверлила голову вторую неделю.
Вернувшись на кухню и достав с полки полупустой пузырек, Ира отправила две таблетки в рот. Горечь скрутила челюсть, к подбородку поползли слезы. Запив лекарство остатками вчерашнего чая, Ира подошла к мольберту. Странный человек смотрел прямо на нее, пусть даже у него не было глаз. Ира аккуратно дотронулась до серого лица, погладила нежно. На пальцах остались следы краски. В этот момент телефон наконец-то заткнулся.
Сотни стеклянных лиц наблюдали за собирающейся хозяйкой. Они были повсюду: на книжных полках, на подоконнике, на новогодней елке. Прозрачные человеческие фигурки. Всего лишь кусочки стекла, однако благодаря Ире имеющие собственные имена и судьбы.
Ира взяла сумку с недавно законченными игрушками, виртуозно склеенными из битых бутылок. Подхватила тубус с картинами.
– Пожелайте удачи, ребятки.
Висящие на елке фигурки зазвенели от прикосновений сквозняка, и такого напутствия Ире было вполне достаточно. Застегнув куртку и натянув перчатки, она покинула медленно замерзающую квартиру.
В метро, как обычно, было суматошно. Людские потоки в попытках затоптать друг друга штурмовали выскакивающие из туннелей вагоны. В этой шумящей массе Ира чувствовала себя капелькой воды, которая уносится в канализационные трубы. В спрятанный от дневного света водоворот, пожирающий людей. Здесь она становилась частью организма, живущего в своем подземном логове и не признающего законов мегаполиса над головой.
Карта метрополитена с прошлого раза ничуть не изменилась, но Ира рассматривала ее, словно любимые работы Бексинского или Зара. Она не могла вглядываться в людей, потому что ее творческое мышление переделывало их образы в нечто странное. Прижатые к сиденьям, вдавленные соседями в стены и двери случайные попутчики превращались в насекомых. В блошек, жучков, мушек, которых запихнули в спичечный коробок и тянут за собой на веревочке ради забавы. А изнутри, из самого центра коробка, доносятся тревожное жужжание, стрекот, скрипят жвалы, и букашки поедают друг друга, и букашки умирают…
Когда объявили нужную станцию, Ире даже не пришлось пробиваться к выходу – хлынувший из вагона поток просто вынес ее на платформу, стоило отпустить поручень. Огромный муравейник метрополитена не затихал ни на мгновение. Ира ловко миновала зубастые турникеты и проскочила шеренги попрошаек, музыкантов и продавцов всего на свете. Толкнув сопротивляющиеся двери, она шагнула навстречу свежему воздуху в ощетинившуюся сосульками Москву.
Колючий ветер задувал в подземный переход у Центрального дома художника случайных прохожих, которые были только рады немного погреться и бесплатно посмотреть на представленные в импровизированной галерее работы. Ценниками интересовались, скорее, из спортивного интереса. Завидев знакомое лицо, Ира стряхнула снег с головы и двинулась вперед. Лицо тоже распознало девушку, несколькими фразами распрощавшись с заросшим, как Робинзон, собеседником.
– Привет, Ирин. Ну и погодка нынче, хоть нос из дому не высовывай, ага?
– Здравствуйте, Игорь Степанович. Да уж, бывало теплее. Я тут вот принесла кое-чего…
– Ну, пойдем посмотрим, коли так. Коли кой-чего.
Забавного вида старичок-толстячок с седым казацким чубом повел гостью вдоль разномастных творений творческого люда столицы. Акварель, гуашь, уголь, масло – техники и способы рисования на любой вкус. Прекрасные работы сменялись бездарной мазней, присутствие которой здесь приводило Иру в недоумение. Игорь Степанович усадил гостью на складное кресло, налил чаю из термоса и принялся изучать картины.
– Что, совсем плохо? – грустно спросила Ира, прочитав на лице Игоря Степановича знакомое выражение.
– Да нет, почему же. Техника у тебя отменная. Но… – Он вздохнул. – Опять они? Зачем? Мы же с тобой говорили на эту тему.
Ира непроизвольно затеребила рукава куртки. Действительно, зачем? Как объяснить, что она рисует не обычные стекляшки, а будто бы людей из другого мира? Которые чувствуют ее, общаются с ней, которые без нее умрут.