Она у меня хранилась в холодильнике. Святость святостью, а тухлятину мне пить не хотелось. В два шага я пересекла кухню и достала воду.
Человечек, скрестив руки на груди, ждал.
Я брызнула на него немного.
Тот заорал. И я заорала:
– Действует! Действует! Это нечисть какая-то!
– Серьезно? – отмер муж.
Человечек прекратил орать. Потом начал крутить головой, как в фильме «Экзорцист». Встал на мостик и изогнулся, в точности как там.
– Не впечатляет, – сообщила я ему, обнимая бутылку. – У тебя все равно суставов нет.
Человечек изрыгнул пластилиновую рвоту.
Завизжав, я начала поливать его святой водой. Пластилин пошел волдырями и пятнами.
– Это демон! Это демон! Сейчас я от него избавлюсь!
Человечек опадал на глазах, терял форму, вскоре на моей доске лежала огромная разноцветная лепешка с раскрытым ртом и выпученными глазами.
– У меня получается! Получается! – радовалась я. Муж смотрел на все это озадаченно и помалкивал.
Я взяла в руки пластилиновую лепешку и попробовала ее смять. В ответ лепешка широко раскрыла рот, высунула длинный, как щупальце осьминога, язык и попыталась меня лизнуть.
– Гадость какая! – Меня аж передернуло. Я схватила нож, которым до того резала картошку, и разрубила лепешку пополам. Жуткое искаженное лицо уставилось на меня, язык-щупальце облизнул губы:
– Так просто от меня не избавиться.
Взвизгнув, я бросила пластилин в духовку. Прямо на готовящегося кролика.
– Гори в аду! И кролика не жалко! – крикнула я, захлопнув крышку. Муж забеспокоился:
– Ну ты погоди, надо же разобраться…
Из духовки раздался сатанинский хохот. Казалось, сам Дьявол нежится в пламени и хохочет над моими жалкими попытками как-то навредить ему.
Муж заглянул и сообщил мне, что кролику хуже, чем пластилину. Пришлось достать. Вошел брат.
– Я не знаю, что еще с ним делать, – сообщила я им. – Никогда не слышала ничего подобного. Мне страшно. Ну хотя бы святая вода на него подействовала, хоть и ненадолго…
Я раскрыла пластилиновому чудищу рот пошире, уворачиваясь от противного языка, начала лить в него воду. Тот булькал и выводил рулады горлом. Кажется, это была мелодия романса «Очи черные»…
– Слушай, – муж обнял меня. – Это все, конечно, ненормально, но, в конце концов, это всего лишь пластилин. Что он нам может сделать?
Брат поддакнул. Лицо пустило струйку воды ему в лицо. Потом подобралось, отрастило что-то вроде ножек и село. Теперь он походил на плоского Колобка. Или разноцветного Шалтая-Болтая.
– Значит так, мои дорогие Сережа, Саня и Алена. Я, конечно, всего лишь пластилин. Однако демоны так просто никуда не вселяются. Считайте, что я добрый. Почти.
– Что ты хочешь? – спросил муж.
– Я пока не решил. Вы не очень-то гостеприимны. Скорее всего, ровно в полночь я развею вас по ветру. Начну с ваших деточек, конечно, прямо у вас на глазах. Рассказать, что я могу с ними сделать?
Брат проверил, плотно ли закрыта дверь, и сел на табурет.
– Не надо, – вырвалось у меня. Муж положил руку мне на плечо, успокаивая.
– Да чего ты так испугалась, подумаешь, говорящий пластилин…
Лицо повернулось к нему, отрастив рожки. Усмехнулось так мерзко, что я сжалась.
– Я все о тебе знаю. У тебя кредит на пятьдесят тысяч, мама в Твери болеет. И о тебе знаю, Саня, ты университет бросил. А у тебя, Алена, аппендицит недавно вырезали. Вы все еще сомневаетесь, что я всемогущ?
Одержимый пластилин снова расхохотался. Смех был еще хуже, чем тот, в духовке, к нему присоединились эхо от воплей страдающих людей, звук снежной бури, рокот землетрясения.
– Я в любой момент могу покинуть эту оболочку, с которой вы обошлись так жестоко, и вселиться в кого-то из вас. А потом веселиться, наблюдая, как вы гоняетесь друг за другом в попытке добраться до меня. После я вселюсь в вашего милого малыша. А, Алена? Как тебе такая идея? Сможешь ли ты сделать с ним то же самое, что сделала со мной?
Пластилин прошелся на тоненьких ножках и остановился прямо напротив меня.
– То же самое, Алена, шаг за шагом. А потом в духовку его!
Я схватила его и начала буквально рвать на куски. Муж поймал меня за руки и попытался удержать. А пластилин все хохотал, глумился и выкрикивал, причем все кусочки кричали хором.
– Сначала Тимура. Потом Лику. Потом Сережу. Сможешь ты после этого жить? Потом Саню и Вадима. Сможешь ты посмотреть в глаза их матерям?
Я устала биться в руках мужа и расплакалась.
– Да какого хрена… – пробормотал потрясенный братец.
– Может, договоримся? – прошептал муж, все еще сжимая мои руки.
– Может, – ответили хором кусочки. – Если вы будете достаточно милыми и забавными, то я подумаю…
Муж наконец отпустил меня и принялся скатывать кусочки пластилина вместе. Тот почему-то замурлыкал.
– Какого черта ты делаешь? – спросил у него Саша.
– Лучше, если черт будет в одном экземпляре. А то мало ли куда закатятся эти кусочки, – туманно ответил супруг. Я поняла, что он не хочет давать пластилину идеи, как над нами лучше издеваться. Представила, что если весь дом будет в пластилиновых капельках и крошечках, кричать, и хохотать, и угрожать…
Лепил муж получше, чем Тимур. Человечек у него вышел куда более обаятельный. Милый такой, пузатый гномик. Разноцветный, так как весь пластилин перемешался. Я подумала, что это глупо, что от внешности человечка его содержимое – демон – не зависит. Но мне стало легче.
– Скажи, что ты хочешь, я все сделаю. – Я с трудом заставила себя к нему прикоснуться. Погладила по голове. – Хочешь, приготовлю тебе поесть? Хочешь кусочек кролика? Или картошечки?
Гном встал во весь рост, почесал голову. Потом зачем-то присел. Выдавил какашку. Разноцветную, пластилиновую. Прямо на мою доску для резки овощей. Затем нагнулся и с лукавой улыбочкой сожрал ее.
Меня замутило…
– Спасибо, на самом деле я ем только детей и души грешников, – в голосе у демона дрожал еле сдерживаемый смех. – Предложи еще что-нибудь. Хорошо подумай. Времени у вас – до полуночи. А потом я начну веселиться по своему усмотрению. И вам это не понравится. Ох как не понравится.
Из детской доносился смех. Счастливые дети, подумала я. Ждущие Новый год, угощение и подарки. Смотрят мультики, радуются жизни. А мы тут сделку с демоном не можем заключить. Три взрослых человека сидели вокруг стола, на котором восседал толстый пластилиновый гномик, и угрюмо молчали. Кролик догорал в духовке, из кастрюли убегало тесто. На столе лежала колбаса, овощи для салатов, все казалось мне нечистым, изгаженным, несъедобным… Меня трясло.
– Сходи отдохни, – шепнул мне муж. – Мы проследим.
– Смеешься? Как я могу идти спать, когда тут эта штука ходит и с ней ничего нельзя сделать. А у нас дети…
– Может, позвать священника? – предложил брат.
– Ну давай рискни здоровьем, – зловеще усмехнулся гном и сделал шаг к нему. Саня невольно попятился. И тут либо шампанское во мне прибавило храбрости, либо я осознала, что я, черт побери, его старшая сестра. А еще мать двоих детей. А еще я убилась на фиг и на работе, и дома ради этого Нового года, который мне даже не нравится. И чтобы какой-то гном, или черт, мной еще командовал?!
– Я рискну здоровьем, – рявкнула я и схватила гнома. – Сережа, едем в церковь!
– Новый год же…
– Я буду стучаться!
– А если там нет никого?!
– Найду адрес батюшки!
– Я вселюсь в твоего сына!
– Плевать, я сына повезу в церковь тогда!
– Ну что тебе, трудно притвориться? Ой. Ну на, сам скажи, – сказал вдруг гном растерянно. Я молча надевала пуховик, стараясь не выпускать из рук пластилин, что было довольно трудно. Гном жутко рычал и брыкался, я подумала, что он меня укусит. Муж уже обувался, брат суетился и отговаривал меня ехать. Поздно. Я уже никого не слушала и только орала благим матом, стараясь перекричать рычание гнома:
– Влезу в окно и окуну эту нечисть в купель, посажу среди свечек церковных, но я не буду сидеть здесь на кухне в новогоднюю ночь и трястись от страха!
– Мама, прости, – вдруг виновато сказал гном и заплакал.
Я замерла, держа его в руках. Подумала, что это точно какая-то новая его уловка. Тут из комнаты выбежали дети и повисли на мне. Последним шел Вадим, держа в руках планшет.
– Мама, не уходи, ты куда, – наперебой кричали Лика и Тимур. Дочь пыталась снять с меня пальто, сын – отнять гнома.
– Новые уловки! Ты посадил душу моего ребенка в пластилин?! – злилась я.
– Нет, – сказали хором гном и Вадим. – Извините. Мы просто играли. Такая клевая игрушка…
– Я покажу! Это подарок от бабушки! – Тимур бросился в детскую.
Я уже никому не верила, но муж прямо в ботинках помчался за сыном.
Когда они вернулись, в руках у супруга была коробка из-под пластилина. Он молча протянул ее мне. Я не могла ее взять – у меня же страшный гном в руках, – поэтому коробку взял брат Саня.
– Интерактивный пластилин, – прочитал он озадаченно. – Не понял. Как это – интерактивный пластилин? Как такое может быть?
Он начал читать вслух состав, а Вадим рассеянно водил пальцами по планшету.
– В состав входят наноботы, управляемые по wi-fi. Вы можете контролировать движения и речь ваших изделий, использовать их для игры и обучения ваших детей. Не глотать. Не подходит детям младше десяти лет. Ну и темная ты, Алена! Тут наноботы, wi-fi, а ты – святую воду лить.
– Говорил же, надо разобраться, – поддакнул Сережа.
Тут до меня начало доходить. Я смотрела на гнома, на планшет в руках Вадима, на виноватые лица детей. Смотрела молча, потому что цензурных слов в этот момент у меня на языке не было.
– Это бабушкин подарок, мамочка, – кажется, в десятый раз повторил Тимур.
Гном шмякнулся на пол и сказал:
– Ой. – Одновременно с Вадимом. «Так, с тобой я отдельно побеседую про чувство юмора», – подумала я, а вслух сказала:
– Так, быстро все резать салаты и накрывать на стол!