В марте 1966 года, в день своего двадцатипятилетия, я впервые попробовал ЛСД. Возвращаясь на вечеринку по средневековому Копенгагену (теперь эти улицы сильно изменились), я почувствовал, как что-то тащит меня сквозь узкие ворота во двор, освещенный всего одним фонарём. Я знал, что там меня ждёт какое-то необычайное переживание. Остановившись перед домом с пустыми запавшими окнами, я услышал, как говорю ему: "Ну, покажи мне всё!" Вокруг меня ожила подвижная, дышащая стихия, вспыхнули и стали приближаться вихри белого света. Словно силы всей вселенной текли потоком в меня и разрывались в пространство; сияющая вневременная интенсивность пронизала собой всё. Вернувшись к друзьям, я мог сказать только: "Я не знаю точно, что это было, но - всё в порядке".
Вскоре после этого Ханна присоединилась к моим путешествиям по иным уровням сознания. И здесь тоже, её переживания всегда были глубокими и тёплыми. Начав с двадцатью-тридцатью друзьями - первой сплочённой группой в северной Европе, - мы попробовали все воздействующие на ум наркотики, которые появлялись в те годы, но, видимо, мало чему научились. Мы почему-то не переставали верить в их способность приносить свет и пользу, в то время как от их употребления физически и умственно гибли наши лучшие друзья. Я бы многое отдал, чтобы вернуть их, но большинство уже умерло - как правило, не самой лучшей смертью, - а немногие оставшиеся в живых настолько заблудились сами п себе, в собственных мирах, что для контакта с ними в этой жизни не осталось места. Сегодня у нас только один совет: "Не прикасайтесь к наркотикам!" Они обкрадывают подсознание, делая людей опустошёнными, а насколько непоправим причиняемый ими вред, становится видно лишь позже. Для того чтобы достичь просветления, нам нужен только наш ум, здесь и сейчас, и правильные методы.
Ханна
Я преподавал тогда английский язык в вечернем колледже. Во время частых каникул мы наездами бывали в северной Африке, Ливане, Афганистане, чтобы привозить для наших друзей гашиш. Однажды, во время полёта в Индонезию в 1967 году (ещё чувствуя тошноту от недавнего приступа гепатита и везя 34 кг золота в жилете, который слишком туго сидел на мне), к северу от Бомбея я увидел скопление светящихся облаков, спускающееся с Гималаев. Они были так красивы и произвели на меня такое сильное впечатление, что я внезапно понял: мы должны поехать туда, откуда эти облака. Что-то ждало нас там, что-то важное.
В мае 1968 года мы с Ханной поженились - самое мудрое из всего, что мы сделали до тех пор. Ей было 22 года, мне - 27, когда состоялось наше свадебное путешествие в Непал. Я уже однажды хотел добраться туда по земле в 1966, но война между Индией и Пакистаном заставила меня тогда задержаться на 3 недели в Афганистане - достаточный срок, чтобы подхватить самую злостную в Азии дизентерию. Я похудел на 25 килограмм и остался совсем без денег. Это был интересный опыт - возвращаться в Европу пешком и на попутках, по пути продавая свою кровь в больницах.
На этот раз мы не собирались делать никаких остановок по дороге. В тот же день, когда мои ученики сдали экзамен, мы разместились в двух "фольксвагенах", ожидавших нас в Гамбурге, -старом микроавтобусе и подержанном "жуке" - и отправились на юг. С нами поехали Клаас, Кристиан, которому я обязан своим первым курением, и его жена. Кристиан был теперь в инвалидной коляске. Он выпрыгнул из окна во время наркотического "путешествия" и сломал себе позвоночник, так что вести машину могли только Ханна, Клаас и я. Однако Клаасу вскоре надоела 55-градусная жара, постоянная пыль и дороги без твёрдого покрытия, служившие путём через пустыню. Мы всё же решили любой ценой как можно скорей добраться до Непала. Через шесть суток -рекордный срок - мы пересекли границу с Афганистаном. Кристиану с женой захотелось насладиться забойным кабульским гашишем; они сошли, а мы быстро продали наш автобус за сумму, которая обеспечила весь поход. Не успели мы это сделать, как Ханну прохватил жестокий понос, какой был у меня двумя годами ранее. За вечер она потеряла больше пяти килограммов; к счастью, гостиница была с уборной. Назавтра, напичканная антибиотиками, она была так слаба, что в автобус, ехавший дальше на восток, её пришлось отнести на руках. Автобус через Хайберский перевал довёз нас до северных равнин Пакистана и Индии.
Мы торгуемся в Кабуле
В Кабуле нам встретились несколько датчан, восстанавливавших статую Будды, самую большую в мире. Это 53-метровое изваяние находится к северу от Кабула, в дне езды на автобусе, у городка Бамиан. Эта статуя -достояние культуры, которое талибы в 1996 году поклялись уничтожить, потому что оно не исламское, и они вполне могут это сделать, если захватят север Афганистана. Датчане были экспертами по остаткам прежде богатой буддийской культуры этих мест. Многое повреждено - уже тысячу лет назад мусульмане поотбивали статуям носы, чтобы лишить их силы, - но и в конце шестидесятых всё ещё было на что посмотреть.
После Александра Македонского, за 300 лет до Рождества Христова, здесь процветала культура Гандхара. Памятники её искусства легко узнаваемы в каменных, тонкой работы, фигурах Будд с усами. В них заметна смесь греческого и индийского начал, возникшая здесь после завоеваний Александра Македонского. В Пакистане в музее Пешавара мы увидели впечатляющую коллекцию; правда, странно смотрелись трофейные индийские ружья, с гордостью выставленные в самом центре этого систематичного собрания, оставшегося после англичан
Приятно было оказаться в Индии, уже на границе ощущалась разница. Мы выбрались из напряжённой, насыщенной половой неудовлетворённостью атмосферы мусульманских стран, где регулярно приходилось отталкивать людей от Ханны, и нам сразу стало легче.
Мы должны были сесть на поезд до Дели в Ферозпуре. Непальскую визу нужно было тогда получать в Дели. Позже визы сроком на неделю стали давать прямо на границе.
Нью-Дели - это место, куда люди приезжают для того, чтобы оформить какие-нибудь документы, но ни один турист не задерживается там дольше необходимого. Зато соседняя, старая часть города - настоящий индийский океан впечатлений для всех органов чувств (сегодня больше всего для ушей). Некоторым европейцам это очень нравится, особенно пока есть деньги и можно уехать в любой момент. Но если тебе некуда деться из этой толпы зевак, то остаётся только развивать великое терпение.
В Дели мы впервые повстречали индуистских гуру. Они не затронули нас глубоко, хотя и вызвали желание получить обратно деньги, заплаченные за обучение в школе. Мы никогда не чувствовали тяги к ним, да и не хотелось, чтобы она возникла; они были слишком личностными и слащавыми. Однако нам показали некоторые способности, которые их методами можно развить. Это было на Коннаутской площади, в административном центре. Англичане оставили его на прощание в подарок индийцам; говорят, что индийцы чем дальше, тем больше забывают, как с ним правильно обращаться.
Первое посещение Непала. Типичные постройки
От этого центра, где расположены рестораны и магазины для туристов, улицы радиально расходятся к посольствам и виллам. Всё происходившее в Нью-Дели происходило именно здесь. Мы прогуливались под сводами галереи, как вдруг перед нами оказался старик индиец в тюрбане. Пробормотав что-то о моём "счастливом челе", он сунул мне в руку три свёрнутых трубочкой записки. Жестикулируя прямо у меня перед глазами, он приковал моё внимание к своим рукам и одновременно пристально посмотрел мне в глаза и попросил назвать какой-нибудь фрукт. Я сразу же подумал о нескольких фруктах; некоторых названий, он, наверное, даже не слыхал. Но пока я колебался, стоит ли мне подшутить над таким стариком, у меня уже само произнеслось слово "яблоко". С весьма довольным видом он взял у меня с ладони записку, развернул её - и на ней было это слово. "А теперь назови цветок", - не отставал он, и опять вышло примерно так же. Пока я подумывал о гибискусе и других диковинах, мне в полутрансо-пом-полусознательном состоянии гипнотического воздействия я пился образ розы. Чтобы не помешать интересному ходу событии, я сказал "роза". На второй записке, конечно, была "роза", и старик засуетился ещё больше. В третий раз мне надо было назвать число между единицей и десяткой, но тут гордость не позволила мне думать ни о чём, кроме единицы. Этого я и держался, не поддаваясь никаким влияниям. Однако удача не изменила ему: написанная на последней бумажке семёрка, которую он пытался внушить мне, так смахивала на единицу, что он вышел из положения и мы могли продолжить игру. Мы зашли с ним за угол, где его бы не увидела полиция. Он раскрыл книгу (многие предсказатели носят с собой какую-нибудь книгу) и попросил: "Положите сюда денег, и я расскажу вам будущее".
Нас, как северных европейцев, покоробил столь явный гибрид духовности и денег (у нас церковь поддерживается налогообложением). Но непальское посольство, где нас ждали визы, закрывалось, и, пожалев этого старика, с его тяжёлой работой, мы вложили ему в книгу эквивалент двух долларов в местной валюте. Ханна всё твердила, что нам пора; его власть над ситуацией ослабла, он чувствовал, что не сможет задержать нас ещё. На прощание он продемонстрировал нам, что способен не только на простое внушение мыслей. Он сказал, что у нас на родине девушка по фамилии Йенсен рассказала о наших делах в полиции. В тот момент мы не придали этому никакого значения, ибо знали фамилии лишь нескольких друзей, но впоследствии услышали, что на нас донесла в полицию девушка именно с такой фамилией. Старик, очевидно, в самом деле обладал ясновидением. Прощаясь, он, как многие мудрые люди, посоветовал мне оставаться с Ханной.
Из Копенгагена мы везли с собой книгу, на зелёной обложке которой был изображён атлетически сложенный Будда, и углублялись в неё каждую свободную минуту. Это была "Тибетская йога и тайные доктрины" в переводе Ламы Казн Дава Самдупа, которую издал английский учёный Эванс-Венц. В ней изложены весьма интенсивные и действенные упражнения для обретения просветления в школе Кагью тибетского буддизма. Будда открыл их только ближайшим ученикам. Читая эту книгу, мы всякий раз испытывали сильные переживания и странные, не знакомые нам состояния. В нас возникали чувства особого тепла, счастья и глубокой родственной тяги. Ощущение сокрушительной энергии, отчасти приятной, но болезненно покалывающей, поднималось в центре моего тела, а внутрсчший голос звучал всё более неотвязно: "Мы уже близко, мы уже и вправду близко!" Этот голос звучал в моём уме от самого Гамбурга, а теперь, когда до цели было рукой подать, мы почти изнывали отнетерпения. Не успев положить в карман паспорта с визами, мы сели в поезд, идущий в Непал. Поездка из Дели в Раксаул, пограничный городок, откуда переправляются в Биргундж, Непал, и пересаживаются на автобус до Катманду, была нашей первой встречей с северо-восточными индийскими поездами. Тот, кто этого не испытал, не сможет представить себе, что это такое. Сотни пронзительно кричащих людей в белых одеждах пытаются пробиться в вагоны на каждой станции, пока другие не начинают почти что вываливаться из окон и пока даже крыши вагонов не заполняются до отказа. На самом деле, это удивительно, что в такой жаре и постоянной давке так редко происходит физическое насилие. Поначалу все визжат и кричат: это - часть ритуала; но как только поезд трогается, страсти утихают до следующей остановки, где новая волна людей начинает штурмовать вагоны.