Здесь все чем-нибудь болели; попадались и худшие случаи гепатита, отсвечивая глубоким золотисто-зелёным. Психическая атмосфера тоже изменилась. Общая открытость и бескорыстное товарищество двухлетней давности исчезли. Турки теперь отправляли в тюрьму на тридцать лет лишь за хранение гашиша, а для европейца было вряд ли возможно выдержать там хотя бы несколько лет. Царила всеобщая паранойя. Поймали одного американца, и, зная, что его правительство ему не поможет, он выхватил у полицейского автомат и разметал весь участок, прежде чем застрелили его самого. Турция, как и всё мусульманское, была, конечно, Азией. Болгария и Югославия представляли собой нечто неопределённое, но в Граце культурная, свободная и многогранная Европа развернулась в полную силу, и мы поняли, что приехали. Уже в 1971 году, впервые будучи в этом городе, я возымел намерение основать здесь буддийский центр. Это, наверное, было удачное пожелание! Сегодня в Граце мои ближайшие друзья руководят двумя прекрасными центрами: в самом городе центр поменьше, а за городом - большой.
Мы снова наслаждались европейскими домами: такими чистыми, просторными и с такими чёткими углами. Хотя мы всё ещё ползли в нашем старом автобусе по направлению к Голландии, нас охватывало ощущение огромной свободы при виде машин, мчащихся по автомагистрали со скоростями более 150 километров в час. Поражало, что здесь такси задним ходом едут быстрее, чем большинство автомобилей в Индии - обычным, и удивительно было ощущать неограниченные возможности места, располагающего таким количеством сырой, свежей энергии. Европа казалась великолепной после столь долгого пребывания в медленной части света.
Встретившись с моими любящими родителями, приехавшими в Амстердам, мы со слезами радости упали в объятия друг друга и, счастливые, поехали домой в Данию на их машине. Родители Ханны также были чудесны. За несколько дней вокруг нас собралась почти вся наша банда. Быстро распространилась новость, что этот Алмазный Путь, должно быть, действительно представляет собой нечто эффективное, поскольку он явно придал человеческий облик даже такому смутьяну, как их старый друг Оле. Сами того не замечая, так как видели всё в свете нашего нового "дела", мы уже были совсем не теми людьми, которые покинули Копенгаген два года назад.Мы решили, что наша первоочередная задача -сделать доступным для других то, чему мы научились сами. Важно было преподносить Алмазный Путь так, чтобы это помогло преодолеть культурные различия между Тибетом и Западом. Многие хорошие люди были сбиты с толку экзотической литературой и получили бы пользу от ясной картины тибетского буддизма. Нужно было объяснять, что это не просто длинные и скучные ритуалы или магические фокусы, но - методы, основанные на прикладной психологии и философии, за которыми 2500 лет опыта. Помогая людям лучше жить, умирать и перерождаться, сделать свою жизнь и осмысленной, и полезной для других, учение, наверняка, может многое дать. Отличный материал для этого мы собрали в в Сонаде: пять тетрадей с наставлениями Калу Ринпоче. В них встречалось много повторов, поскольку он часто начинал с начала, когда приходили новички, но даже это было полезным примером. Конечно, следует черпать вдохновение от наивысшего из всех понятных нам уровней учения, но ещё важнее укреплять основы для дальнейшего развития. Итак, у нас имелось достаточно материала для небольшого буклета, и мы уединились в нашем домике в шведских лесах, чтобы обеспечить появление книжки.
Каждый день мы медитировали по десять-двенадцать часов на восьмого Кармапу и в оставшееся время только спали и работали над книгой. Вокруг дома образовалось силовое поле, которое оберегало нас от любых помех, - это действительно чувствовалось. Посещая туалет, стоящий в 20 метрах от дома, мы замечали, как перед самым достижением заветной цели у нас появлялось множество странных мыслей. На обратном пути от надворного строения защитное поле снова окутывало нас: на таком же расстоянии от дома ум вновь прояснялся, и мы могли полностью сосредоточиться на работе. Даже наши друзья, приезжавшие из Копенгагена на мотоциклах, не отвлекали нас разговорами, а только оставляли нам на окне еду и снова уезжали. Мы начали писать в новолуние и закончили в день Чёрного Плаща, Махакалы, за день до следующего новолуния. Так была написана книга "Учение о природе ума". Это была первая из полудюжины моих книг о буддийском взгляде на вещи. Недавняя книга "О природе вещей" вобрала в себя весь мой предыдущий писательский опыт и отличается, наверное, наибольшей зрелостью. Она переведена на многие европейские языки.
Теперь необходимо было заработать денег. Мой отец написал 50 учебников по немецкому языку, и благодаря этому имя "Ни-дал" имело определённый вес в датском академическом мире. Мы быстро получили работу учителей в школе примерно в 60 километрах к западу от Копенгагена. Мы ездили туда каждое утро по снегу, и нам всегда везло. Хотя мне приходилось толкать наш автобус "фольксваген", чтобы он завёлся, -и несмотря на его лысые покрышки, мы никогда не опаздывали. Вдобавок к полному учебному дню, мы ещё наводили порядок после занятий в другой школе в Копенгагене, куда часто заходили друзья с вопросами и помогали нам. Весь этот взрыв внешней активности был нам только в радость. Мы ни на миг не забывали, что наше пребывание в Европе только временное и что Кармана даст нам знак, когда возвращаться на Восток. Однажды Ханна вела занятия, а я уединился в маленьком классе для медитации. За несколько месяцев мы накопили уже достаточно денег и чувствовали, что теперь нечто должно произойти. Поэтому я глубоко попросил Кармапу о помощи. Когда я находился в этом состоянии, отворилась дверь, и три школьника поднесли ко мне большую белую доску с контурами Азии. На ней не были помечены ни границы, ни города, за исключением южной оконечности Индии, где был нарисован большой пунктирный кружок и корявыми большими буквами написано: ANGALORE. Меня поразило как молнией: это слово можно одновременно понять как Бенгалуру и Мангалуру, а между этими двумя большими городами находятся южные тибетские поселения. Значит, это будет наша следующая цель. Как дополнительное подтверждение, на следующее утро пришло письмо от Аянга Тулку -ламы, который на большом посвящении восьмирукой Освободительницы в Румтеке рассказывал нам об этих поселениях. Он опять просил нас приехать к нему. Итак, знаки были ясны, и наш путь снова лежал на восток. После Рождества и Нового Года, проведённых с родителями и друзьями, мы собрали наши рюкзаки и отправились в путь.
Глава семнадцатая
Южные поселения
Мы полетели дешёвым арабским рейсом через Сирию в Бомбей, в то время мало заботясь о том, какую культуру поддерживаем. Все прошлые ночи мы веселились, вместо того чтобы спать, и теперь проснулись лишь несколько раз, чтобы поесть и посмотреть на песок пустыни. Ну, а потом нас снова встречала старая добрая Индия. Бомбей не вызвал у нас особенного энтузиазма; если в Дели преобладает злость, в Калькутте - запутанность, то здесь царь - гордость. В тот же вечер мы сели на тряский поезд в Майсор. Оттуда до тибетских поселений ходил автобус. Всю ночь мы тряслись в переполненном купе и весь следующий день пересаживались с поезда на поезд, не имея времени как следует отдохнуть. Кроме того, благополучно провезя через таможню множество подарков, мы не хотели, чтобы теперь кто-нибудь их унёс. Однако на следующее утро, во время пересадки на очередной поезд, мы увидели по карте, что едва отъехали от Бомбея. Это было действительно так, и можно было лишь сожалеть о столь прискорбном пробеле в нашей информации - не знать, что в западной части страны автобусы и пароходы передвигаются быстрее, чем поезда.
Постоянно меняющиеся пейзажи, тем не менее, радовали глаз, и мы видели здесь больше различных рас, чем на севере и на востоке. Почти на каждой станции толпы людей различной внешности и совсем разных вибраций наполняли вагоны, и только великие новоиндийские мантры "рупия" и "пайса" не переставали повторяться на всех языках, чуть ли не в каждом предложении.
Проведя следующую ночь и утро в поезде, мы, наконец, прибыли в Майсор, на полпути между Мангалуру и Бенгалуру. Мы наняли рикшу, запряжённого здоровой лошадью, - редкий случай в Азии, за исключением Афганистана и буддийских стран (хуже всего, конечно, в Иране, где подгоняемые кнутом скелеты на трёх негнущихся ногах тащат повозки по улицам их святого города Мешхеда). Добравшись до автобусной станции, мы запаслись апельсинами на оставшиеся часы поездки и втиснулись в уже переполненный автобус. Город вызывал неприятное чувство. Как и в нескольких других местах по пути, здесь демонстрировались фильмы "анти-хиппи", а индийцы верят всему, что видят.
Перед вылетом в Бомбей
Здесь, наверное, показывали наиболее неприятные картины. Мы явно не нравились местным, и мне пришлось почти силой поднимать людей, чтобы освободить наши места в автобусе. Через несколько часов езды вдоль аллей из цветущих деревьев справа появились первые тибетские молитвенные флаги, и я просто не мог сдержать слёзы. Я пытался скрыть их, кашляя, чихая и глада с большим интересом в окно, но на самом деле я плакал. Я просто был так счастлив видеть, что буддийская мудрость и её действенные пути освобождения живут также и здесь. Как это часто бывало раньше, вскоре возник поток сильных обещаний, - мы готовы были сделать всё для сохранения мудрости тибетского буддизма.
Индийцы не хотели, чтобы западные люди посещали поселения, поэтому мы не сошли у главного входа, а проехали ещё несколько километров. Оттуда разные тибетцы провели нас по узким тропинкам через поля и группы кустов и деревьев. С таким количеством багажа на наших горбах, это был очень подходящий короткий путь к четвёртому лагерю, нашей цели; такой выбор маршрута, к тому же, позволил нам избежать расспросов со стороны индийских чиновников у главных ворот лагеря. Белые люди у них ассоциировались с деньгами и положением в обществе, и, хотя нам они ничего не могли сделать, мы должны были учитывать зависть, которую местные питают к беженцам из-за хорошей организованности последних. Индийцы с