О многом говорили вещи, появлявшиеся в лавках Катманду. Однажды рынок заполнился ношеными женскими браслетами -это означало, что кочевникам в Тибете их носить больше не разрешалось. Поскольку ни одна женщина не могла добровольно отказаться от этих украшений, которые часто переходили из рода в род, нетрудно было представить, в каком положении находились эти люди. Настоящие произведения искусства распродавались в избытке и по низкой цене, и на то, что музей запрещал вывозить днём, можно было за небольшую плату получить добро от дружелюбного чиновника, который приезжал на велосипеде, ночью.
Когда мы ехали на почтовом джипе вверх по лхасской дороге к горячим источникам на тибетской границе, у нас возникало чувство, что страна на другом берегу реки стонет подобно гигантскому раненому зверю. Только там мы видели неулыбчивых тибетцев: это были люди, переходившие через пограничный мост с большими мешками ячменя на плечах. Они оставляли мешки на непальской стороне и, не поднимая глаз, возвращались. Это было очень странно. Они больше не были тибетцами, какими мы их знали, - тибетцами, которые всё ещё шутили, кашляя кровью незадолго до того, как умереть от туберкулёза.
Одна женщина, которая недавно перебежала в Непал, переправившись через реку, говорила, что им там приходилось быстро прятать все буддийские книги и изображения при приближении китайцев. Люди всё ещё знали места, где были спрятаны статуи и так далее, но никто не решался пойти и взять их. Женщина была счастлива, оттого что очутилась в Непале, но, как все беженцы, глубоко переживала за тех, кого ей пришлось оставить.
Много было разговоров о коротких инцидентах на границе (часто забавных, если лично в них не участвовать), - таких, как этот случай с четырьмя французами. В густом тумане они по ошибке проехали через необозначенный пограничный мост, и китайцы арестовали их и держали три недели, до тех пор пока те не выучили почти наизусть небольшой красный цитатник председателя Мао.
В Непале китайцы выглядели очень странно - вечно держащиеся группами и однообразно одетые, они с изумлением глазели на авторучки в магазинах и другие пропагандистские товары, которые, очевидно, производились в их собственной стране, но которые они не могли там купить. Китайцы продолжали вовсю строить дороги и мосты. По условиям договорённостей, эти сооружения должны были выдерживать только один полностью гружёный грузовик, но почему-то всегда строились так, что по ним могли проехать одновременно несколько танков.
На юге по людям больно била недальновидная политика индийцев. Допекая непальцев глупыми пограничными придирками, они в знак недовольства отключали подачу нефти.
Наконец, лама приехал. Он посещал находившиеся под его опекой многочисленные монастыри и медитационные центры. Хотя он уроженец Бутана, его деятельность до сих пор оберегает существование живого буддизма в Непале. Это требует огромных усилий, так как поддерживающие буддизм социальные структуры довольно быстро распадаются. Его имя - Лопён Чечу - широко известно и почитаемо. Проведя немало лет в гималайских пещерах вместе со своими учителями, он является теперь мастером всех аспектов учения. Мы готовились к знакомству с ним. Будда Лак-сими устроила встречу.
Мы пришли к ней домой, как договорились, и сначала нам предложили очень острую непальскую еду, к которой мы постепенно привыкали. Здесь, как и в большей части Азии, на протяжении всей жизни едят два раза в день одно и то же. Пища в Непале обычно состоит из варёного очищенного риса, пюре из бобов или чечевицы, часто ломтиков картофеля и иногда куска мяса, обязательно с большим количеством перца чили. После трапезы Будда Лаксими повела нас к Ламе Чечу, её брат пошёл с нами как переводчик. Мы шли по тёмным узким улицам и тропинкам между участками с посевами риса, слушая шелест тополей. Дом оказался длинным двухэтажным кирпичным зданием непальского типа, разделённым на две части. Дверь была открыта, и мы, минуя высокие бамбуковые жерди с развевающимися молитвенными флагами, вошли. И снаружи, и внутри всё было очень простым, но опрятным. Кое-где слабые электрические лампы испускали жёлто-коричневый свет, но большая часть дома оставалась в темноте. Несколько улыбающихся мужчин и женщин в красных одеждах (очевидно, мы были в монастыре) провели нас вверх по лестнице и по узкому коридору в комнату ламы. Снаружи стоял ряд башмаков, и мы тоже сняли обувь. Будда Лаксими зашла первой, мы последовали за ней.
Наконец-то мы находились рядом с человеком, чья передача мудрости и доброй силы сопровождала нас столь многими и разными путями; он выглядел так, будто соединил в себе всё хорошее. Он сделал нам знак сесть перед ним и спросил, откуда мы и чем занимаемся. «Разговаривание» я, как всегда, взял на себя (Ханна часто больше занимается наблюдением). Под его внимательным дружеским взглядом мы не чувствовали никаких культурных барьеров.
Я поблагодарил его за случаи исцеления при помощи браслетов и стал рассказывать о наших путешествиях и захватывающей быстроте жизни. То, что я считал нас "крутыми", было видно невооружённым глазом; он, однако, просто внимал всему, что я говорю. Казалось, что время от времени он погружался в себя, его веки подрагивали или наполовину прикрывали глаза, и было ощущение, что он вот-вот заснёт, но потом он как будто снова обретал полное присутствие. И когда мы так сидели, вдруг случилось нечто такое, от чего у нас перехватило дыхание: лама стал растворяться в воздухе прямо у нас на глазах. Его тело становилось всё прозрачней и прозрачней, и мы могли ясно различить сквозь него рисунок на обоях. Когда мы обернулись к переводчику, сидевшему справа от нас, и видели ламу только краешком глаза, тот опять было сгустился, но стоило нам взглянуть на него прямо, как он снова стал прозрачным.
После того случая со стариком-индусом в Дели я не хотел больше подвергаться гипнотическому влиянию. И тут я вспомнил трюк из книги по тибетской йоге, которую мы читали. Я вытащил датский спичечный коробок и стал держать его в поле своего зрения прямо перед ламой. Под действием гипноза коробок тоже должен был казаться прозрачным, но он оставался совершенно обычным, в то время как сквозь ламу я продолжал видеть рисунок на обоях. Внезапно меня переполнило чувство счастья и доверия. Я чувствовал глубокую благодарность за то, что лама показывает нам силу ума таким убедительным образом. Он мог растворять своё тело, и мог делать это свободно. Я снял с запястья свои любимые часы контрабандиста марки "Омега", которые были первыми на Луне и сопутствовали мне в стольких захватывающих походах, и надел их ему на руку, отдав вместе с ними своё сердце. Ханна, которая часто переживает то же, что и я, чувствовала такую же полную открытость. Затем лама наклонился вперёд и положил руки нам на головы. Так он благословил нас, передавая силу линии преемственности Кагью. Был только свет... Это состояние невозможно описать.
Мы снова очутились перед домом ламы, с пустотой вместо мыслей. Должно быть, с помощью Будды Лаксими мы поймали рикшу и вернулись в гостиницу Шармы.
Мы спали недолго. Заядлые курильщики гашиша обычно встают поздно, но сейчас мы проснулись в 3 часа ночи. Вся радость куда-то исчезла. Мы в сомнении взглянули друг на друга и спросили: "Тебе снилось то же, что и мне?" Это была плохая ночь! Всплывали воспоминания о мелочных и постыдных событиях, в основном из детства. Дурацкая ложь, бессмысленные кражи и, что хуже всего, ситуации, в которых из-за тебя страдали другие, - всё, что не могло быть трансформировано в занимательные истории и тем самым облегчено, проявлялось в жестоких по своей яркости снах. Было весьма неприятное чувство: что Лама будто прошёлся по нашим умам, проверил их и нашёл много недостатков.
Потом наступили болезненные дни. Эти сны не выходили из головы, и мы не могли от них отделаться привычными методами. Беспокойство не проходило, и однажды, когда мы забрели в лавку К.С. Ламы, туда вошёл индиец, предсказатель судьбы, и захотел взглянуть на наши ладони. Посмотрев, он сказал, что скоро мы потеряем много денег и что примерно через месяц начнётся по-настоящему тяжёлый период, который будет длиться 3 или 4 месяца. Но мы почти не слушали его, дали ему несколько монет и вежливо отослали.
Вскоре после этого мы получили телеграмму, где сообщалось, что после аварии в Ливане нескольких друзей схватили с чемоданом, полным гашиша. Теперь действительно требовалась наша по мощь, и пора было возвращаться. До отъезда мы умудрились совершить несколько вызывающих действий, с тем чтобы сбылись дурные пророчества индийца. Мы потеряли нашу профессиональную осторожность, спрятали многие добрые чувства и, по-видимому, закрылись от силы, которая нас защищала. Результат не замедлил сказаться.
До того мы всегда перевозили товар под майками или привязывали его к телу, но постоянный успех лишил нас бдительности. Мы уже послали одну партию и снова собирались наполнить гашишем бронзовые головы Будды - размером больше человеческой головы - и отправить их в Данию. Поскольку полиция во всё больших количествах ловила и отправляла за решётку наших коллег-путешественников, мы придумали разбросать 10 кг лучшего гашиша, который нам когда-либо удавалось достать, в 5-граммовых пакетиках с курительными инструкциями над центральной частью Копенгагена в час пик. Таким образом мы хотели ускорить легализацию, которая, всегда казалось, вот-вот должна была произойти, - это был бы акт, который обелил бы нас всех перед законом и помог нашим друзьям освободиться из тюрьмы.
Гашиш, который мы купили, достался нам от одного из немногих поистине неприятных людей, которых мы встречали в Непале, типичного уголовника. Он был единственным, кто мог обеспечить нам достаточное количество гашиша высшего качества. Взвесить его можно было только на весах для мяса в ближайшей мясной лавке, где на подоконниках ещё жужжали последние мухи после дозы ДДТ. Запихивая гашиш в большие медные головы, мы горели злобой и желанием защитить наших друзей, попавших в беду. Жажда мщения не прибавила эффективности нашим действиям. К замечательным вибрациям этой посылки мы добавили также ножи гуркхов, которые сегодня используются главным образом для жертвоприношений, и в последнюю минуту Ханна решила положить туда ароматические палочки. Было ясно, что их запах непременно привлечёт внимание таможенников, и я сказал об этом несколько раз, но палочки всё равно оказались в посылке. Мы полностью проигнорировали наш с трудом добытый торговопредпринимательский опыт. Очевидно, завершался целый период нашей жизни и должно было наступить что-то новое.