17 февраля. В полдень 17-го находились на широте 65°5'20''южной, долготе 41°21'34''восточной. Склонение компаса было 38°9' западное.
18 февраля. Почти в продолжение суток выпадал снег при пасмурности. Мы шли прежним курсом к северу до четырех часов утра 18-го, тогда, дабы отдалиться от пути капитана Кука, которым держались против воли по причине противного восточного ветра, поворотили на SOtS, но сим курсом шли только до полудня; ветер сделался весьма крепкий, почему для безопасности опять поворотили к северу. Вскоре наступила буря с густой мрачностью и снегом; мы остались под штормовыми стакселями.
Развело великое волнение, ветер нес снег и брызги вод, которые, падая на паруса и снасти, тотчас замерзали, и веревки были покрыты льдом более дюйма в толщину. Шлюп «Мирный» находился далеко на ветре, а к пяти часам пополудни поднесло его близко. Лейтенант Лазарев, полагая, что мы были под ветром и за густой мрачностью его не видим, выпалил из четырех пушек, и сделал весьма хорошо, ибо мы действительно худо его видели. Нам смотреть было затруднительно по причине весьма резкого ветра, имея три четверти градуса мороза, при густом снеге и при брызгах, которыми заслепляло глаза.
По сей причине я спустился в бакштаг и отошел на такое расстояние, чтоб быть в безопасности на всю ночь. Шлюп «Мирный» скоро скрылся. Едва успели привести к ветру, как закричали с бака: «Перед носом, несколько под ветром, ледяной остров!»; я приказал положить руль на борт, но медленное действие руля увеличило ужас. Погода, при густом снеге, была так бурна и пасмурна, что ежели бы и в самом деле встретили льдину, то не прежде бы оную увидели как на расстоянии 3/4 кабельтова.
Прийдя с офицерами на бак и с тщанием рассматривая во все стороны, мы все ничего не видали, и потому заключили, что часовой, поставленный смотреть вперед, видел только в густой мрачности пенящуюся вершину разрушающейся волны, а как у людей боязливых глаза велики и неверны, то он и почел сию волну за ледяной остров. Совершенно уверясь, что льда нет, или ежели и есть, то за пасмурностью не виден, я приказал снова привести к ветру. Впрочем, сей случай представил нам живо всю опасность, какой мы подвергались: неведение о льдах, буря, море, изрытое глубокими ямами, величайшие подымающиеся волны, густая мрачность и такой же снег, которые скрывали все от глаз наших, и в сие время наступила ночь; бояться было стыдно, а самый твердый человек внутренне повторял: Боже, спаси!
К ночи прибавили везде, где было нужно, часовых и велели о малейшем призраке доносить вахтенному.
19 февраля. В 8 часов утра, когда на короткое время пасмурность прекратилась, к общей радости, нигде льда не было видно. Шлюп «Мирный» находился от нас на NO 60° под зарифленными штормовыми стакселями. Тогда же мы приметили несколько летающих полярных бурных птиц, которых еще не встречали к северу от Полярного круга; вероятно, сии птицы силой бури извлечены из места, природою для них предназначенного.
20 февраля. При пасмурности и густом снеге буря свирепствовала, и прекратилась не прежде четырех часов утра 20-го числа, но мокрый снег продолжался.
В 5 часов мы поставили фок, а в 9 марсели, всеми рифами зарифленные. В 10 часов увидели опять шлюп «Мирный». В самый полдень на короткое время появилось солнце. Широта нашего места оказалась 63°20'44''южная, долгота 40°18'50''восточная.
Сего утра мы приведены в недоумение, увидя в море, недалеко на ветре, две дощечки, похожие на обшивку ялика. Как они были довольно новы, еще не обросли мхом и ракушками, то мы заключили, что у шлюпа «Мирный» разбило волнением ялик или кто-нибудь из европейцев недавно потерпел кораблекрушение в сих широтах, ибо от течения, равно и от волнения, не могли бы сии дощечки в такую большую широту доплыть иначе как обросшие мхом, ракушками и разными морскими слизями. При сем явлении мы делали друг другу вопросы: неужели кто-нибудь, кроме наших двух шлюпов, здесь еще простирает плавание? Ввечеру все сие объяснилось: усмотрели, что доски сии были оторваны от нашего шлюпа, внизу, у подветренной шкафутной сетки.
Здесь читатель, конечно, заметит, что многие путешественники при встрече каких-либо обстоятельств, более или менее важных, не зная точной оным причины, делают часто неосновательные заключения, подобно как с нами случилось.
В продолжение минувшей бури мы весьма мало видели морских птиц: со шлюпа «Мирный» усмотрели одного пингвина и кита, пускающего фонтаны.
21 февраля. Ночь была лунная, звезды блистали, мороза 1°; в 4 часа утра рассвело; ветер постепенно затихал и отходил к SWtW: я взял курс прямо на восток, в намерении идти сим направлением, доколе не встречу каких-либо непреодолимых препятствий.
Мы находились на широте 62°44'47''южной, долготе 41°31'5''восточной; в сей широте я надеялся воспользоваться благополучным ветром, ибо в средних южных широтах господствуют западные ветры.
От долговременных беспрерывно сырых и холодных погод, снега, слякоти, пасмурности и бурь сырость распространилась в шлюпе повсюду; хорошая погода была для нас необходима. Чтобы предупредить дурные от таких обстоятельств последствия, я приказал развести в печках огонь – для просушки в палубах, где жили нижние чины, а офицерские каюты просушивали калеными ядрами. Во время сильной бури употреблять сию меру для отвращения сырости было бы опасно.
Подняв брам-стеньги и брам-реи на места, отдали у марселей по одному рифу. Парусов не могли более нести по причине продолжавшейся после бури великой зыби и потому, что шлюп «Мирный» отставал.
На широте 62°50' южной, долготе 42°5' восточной определили склонение компаса 39°2' западное.
В 10 часов вечера прошли вблизи ледяного острова, который усмотрели уже перед носом шлюпа. Ежели бы ночь была не лунная, тогда который-нибудь из шлюпов не избежал бы несчастного приключения. Шлюп «Мирный» был в стороне к северу.
В продолжение дня временно выпадал снег, и мы видели несколько китов, дымчатых альбатросов, одну белую и много голубых и черных бурных птиц, также пеструшек.
22 февраля. При свежем ветре от StW продолжали курс на восток. Ночью иногда из-за облаков, в отраду нам, выглядывала луна; ходу было по семи узлов в час; в ночную трубу беспрерывно смотрели с бака вперед, дабы не набежать на льдину. Шлюп «Мирный» был в кильватере.
В продолжение суток временно находили порывы ветра, снежные тучи и шел крупный град.
23 февраля. В полночь мороза было 1°. Мы шли при том же ветре, под одними зарифленными марселями по семи миль в час. Я с нетерпением ожидал рассвета, ибо желал воспользоваться благополучным ветром и скорее достигнуть Новой Голландии, что было необходимо нужно для здоровья служителей.
К полудню солнце выглянуло из-за облаков; мы определили широту 62°27'58''южную, долготу 52°26'41''восточную. Находясь в той же широте, но при долготе 53°12', нашли склонение компаса 44°4'5''западное.
В продолжение дня прошли мимо семи ледяных островов, около которых под ветром грудами плавали льды, вероятно силой прошедшей бури отторгнутые от островов.
Шлюп «Мирный» днем от нас держался к северу на расстоянии четырех миль, а к ночи, по обыкновению, входил в кильватер, дабы не разойтись.
24 февраля. В полночь мороза было 1°. Небо покрылось облаками, из коих временно светила луна; ходу было не более четырех миль в час.
С трех часов утра ветер от SW перешел к западу и засвежел, а в пятом часу задул от севера. Горизонт покрылся пасмурностью, и выпадал густой снег.
По причине темноты мы не могли видеть далеко и потому остались под одними марселями, обезветрив крюйсель, чтоб иметь менее хода.
При рассвете за пасмурностью и густым снегом не видали шлюпа «Мирный», и я приказал каждые полчаса стрелять из пушки; последние выстрелы были с ядрами, однако ж на «Мирном» оных не слыхали. В 7 часов, когда на короткое время снег прекратился, мы увидели своего сопутника впереди: он пробежал мимо нас, когда мы для него убавляли парусов.
В 3 часа пополудни лейтенант Лазарев уведомил меня через телеграф, что видел в полдень урила[97], который поднялся с воды и полетел к западу; мы тогда находились на широте 62°32' южной, долготе 57°41'17''восточной, а в 10 часов вечера слышали крик пингвина. То и другое может быть доказательством близости берега, особенно первое, ибо урил, по тяжелому своему полету, не отлетает так далеко в море. Ближайший известный остров (Квергелена) находился от нас на восемьсот миль к северу. Такое расстояние я почитаю слишком велико для перелета прибрежной птипы; разве крепкими северными ветрами отнесенная от острова Квергелена блуждает по морю.
В продолжение всего дня ветер дул свежий, при пасмурности и мокром густом снеге. Мы имели ходу по восьми узлов в час. Хотя пределы нашего зрения, по причине пасмурности и снега, весьма были стеснены, однако же до полудня мы видели и прошли мимо трех, а после полудня мимо четырех ледяных островов. Ежели бы погода была ясная, вероятно, много бы оных увидели.
25 февраля. С тем же крепким ветром от NNW, при пасмурности с мокрым снегом и при 0,5°, мы шли ночью к востоку, имея крюйсель на стеньге для уменьшения хода.
В 4 часа утра посредством фальшфейера оба шлюпа показали свои места. «Мирный» держался в кильватере.
Лейтенант Лазарев в своих замечаниях говорит: «Хотя мы смотрели с величайшим тщанием вперед, но идти в пасмурную ночь по восьми миль в час казалось мне не совсем благоразумно». Я согласен с сим мнением лейтенанта Лазарева и не весьма был равнодушен в продолжение таковых ночей, но помышлял не только о настоящем, а располагал действия свои так, чтобы иметь желаемый успех в предприятиях наших и не остаться во льдах во время наступающего равноденствия[98].
С утра прибавили парусов, чтоб воспользоваться благополучным ветром, но скоро после полудня остались опять под одними марселями, закрепив все рифы, дабы шлюп «Мирный» мог догнать нас. В 4 часа в правой стороне видели несколько ледяных островов. В 9 часов вечера ветер зашел от NWtW, дул сильный, с порывами, при пасмурности, мокром снеге и дожде; по дурной погоде ничего не видали впереди нас, что и побудило меня, поворотя, идти на другой галс до следующего утра.