Переменные тихие ветры, штили и течение, действовавшее к югу, причиною, что мы достигли к Порт-Джексону не прежде ночи 6-го числа, и, тогда, немного пройдя упомянутые мысы, при сделавшемся безветрии, положили якорь во внутренности залива на глубине семнадцати сажен, грунт был белый песок. В сие время вновь построенный прекраснейший маяк находился от нас на SW 20°, в двух милях. В 8 часов следующего утра при NW ветре и приливе снялись с якоря и лавировали в заливе до двух с половиной часов пополудни; внезапно переменившийся ветер доставил нам удовольствие вскоре бросить якорь вблизи шлюпа «Восток», но мы еще не успели стать на якорь и имели уже вящее удовольствие увидеть капитана Беллинсгаузена.
Он приехал ко мне на шлюп и сказал, что прибыл в Порт-Джексон только за 6 дней пред нами и что все, под начальством его состоящие офицеры и нижние служители в лучшем здоровье, нежели были, когда отправились из Кронштадта. При вторичном осмотре всех матросов на шлюпе «Мирный» я нашел их также здоровыми, исключая одного, который был ушиблен, что препятствовало ему иметь нужное движение и, вероятно, было причиной синих пятен на его ногах. Сохранение здоровья в столь влажном и холодном климате, в море, требующем частого присутствия на открытом воздухе, достойно особенного внимания мореплавателя.
Сим оканчивается донесение капитана Лазарева.
Со шлюпа «Мирный» палатки поставили подле наших. Лазарет, кузница, скот и все лишние материалы были туда же свезены. Лейтенант Лазарев весьма заботился скорее починить форштевень на шлюпе, поврежденный во льдах. Для сего тотчас отправил своих мастеровых осматривать лес и приискать хорошее дерево, но труды были напрасны, ибо по близости города потребных для сего деревьев нет. Хотя весь лес крупный, но как растет на каменном грунте, то сердцевина почти у всех деревьев выгнила, однако же они слишком крепки и тяжелы для приделывания к сосновым деревьям, из коих построен шлюп «Мирный». Из лесов, растущих в Новой Голландии, дерево сидер [120] самое удобное и мягкое для кораблестроения; мы употребили оное для заделки повреждений.
13 апреля. С позволения губернатора лейтенант Лазарев ввел шлюп «Мирный» в первый залив по западную сторону наших палаток и поставил оный при большой воде носом на мель, а когда вода убыла и поврежденное место оказалось наружи, тогда увидели, что грев на четыре с половиной фута вовсе измочален в щепу. Для скорейшего окончания работы я дал в помощь тимермана и плотника; последний был также хороший брызгас[121]. 16-го починку около форштевня кончили, и шлюп оттянулся с мели. После сего лейтенант Лазарев, выйдя на рейд, занимался приготовлением шлюпа к вступлению под паруса.
Облегчив, сколько можно, носовую часть шлюпа «Восток», 13-го кончили починку меди в подводной части; на степсе у бушприта оказалась трещина, его подкрепили толстыми железными обоймами с обеих сторон и уперли сзади двумя длинными кницами наискось. Я полагал, что с сим подкреплением степс будет, наверно, крепче всякого нового, за которым работы много, да и лесу к сему годного и потребной величины в близости нас, равно и в Адмиралтействе, не было.
16 апреля. Пользуясь гостеприимством и благоприязнью губернатора, капитан-лейтенант Завадовский, лейтенант Лазарев и я – мы втроем поехали в его карете, прочие – в гичках[122] и на катере, в город Парамату, отстоящий от Сиднея в пятнадцати милях.
Дорога была прекрасная, по обеим сторонам видны домики, селения и труды рук человеческих. Приближаясь к городу Парамате, мы видели, что все холмы и возвышения отложе, а потому удобнее для заселения и обрабатывания пашен и пр. Леса состоят из крупных, редко растущих деревьев, так что повсюду между ними можно ездить в карете. Город Парамата расположен правильно на плоской лощине, при реке того же имени; улицы широкие, ровные, проведенные перпендикулярно; дома по большей части деревянные, чистые, с садами или огородами к улице, что, освежая воздух в городе, придает оному приятную сельскую наружность. Некоторые жители вместо деревянных домов уже строят каменные.
Мы проехали городом прямо к губернатору; он принял нас весьма приязненно, водил по саду, показал дом, привел в верхний этаж, расположенный для принятия гостей, и назначил Завадовскому, Лазареву и мне, каждому по особой горнице, а астроному Симонову и живописцу Михайлову обоим вместе одну, примолвя: «Науки и художества должны быть в самой близкой связи». Прочие офицеры приготовляли себе ночлеги в трактирах. Мы пробыли у губернатора три дня. Дом его невелик, в два этажа, стоит на возвышенном месте и окружен садом; выстроен первым приехавшим сюда из Англии губернатором, Филипсом.
После завтрака мы пошли прогуливаться в городе с губернаторским адъютантом поручиком Маккуори.[123]
День был особенно жаркий, переходы велики, мы устали и были весьма довольны, когда возвратились домой. Гостеприимный наш хозяин стаканом мадеры с водою подкрепил силы наши.
17 апреля. В следующий день в 8 часов, после завтрака, губернатор пригласил меня с собой прогуляться в карете по Виндзорской дороге; для всех офицеров наших были приготовлены верховые лошади. Дорога сия прекрасно выровнена, на отлогих возвышенностях видны сельские домики с садами, подле коих засеянные поля; леса местами выжжены, чтоб землю приготовить к посеву. Стада белых какаду с резким криком пересекали нам дорогу; с дерева на дерево порхали маленькие птицы, называемые прекрасными певцами, увеселяя нас своим пением; красные лори, распестренные розетки и отличной красоты синегорские попугаи сидели попарно и стадами на деревьях. Проехав семь миль, губернатор, заметив усталость непривыкших к верховой езде моряков наших, приказал поворотить назад.
По прибытии домой, несколько отдохнув, мы прохаживались с супругой губернатора в саду. Задний сад ограничивается с одной стороны полукруглым, довольно крутым, деревьями обросшим косогором, на поверхности коего находится аллея из вновь посаженных и обстриженных лимонных деревьев вышиной в три с половиной фута. Подле забора, окружающего сад, растут пушистые, наполненные желтыми цветами мимозы. Деревья сии служат саду большим украшением; под косогором выровнено место, на коем изредка посажены фруктовые деревья и огородные овощи. Из европейских фруктовых растений видны здесь яблони, грушевые, персиковые деревья, смородина, крыжовник, клубника и малина. Другая сторона сада прилегает к реке Парамате.
Из сего сада мы перешли во второй, называемый английским, находящийся перед домом. Прогуливались по извилистым дорожкам между апельсиновыми, померанцевыми и лимонными деревьями, на каждом из коих представлялось несколько периодов их произведений: зрелые желтеющие фрукты, вовсе зеленые, сильно ароматный белый цвет и, наконец, пупочки. Как ни разительна сия прекрасная цветущая природа, но черезмерно знойный климат, солнечный жар и самый аромат невольно побуждают мысленно обратиться и вспомнить приятный прохладный весенний вечер отечества нашего в березовой или липовой роще, коих запах касается только слегка, чувствами.
18 апреля. Поутру мы были у лейтенанта королевской английской службы Кинга. Он командует небольшим военным тендором и находится здесь для приведения в известность всех изгибов северного берега Новой Голландии и Вандименовой Земли. Лейтенант Кинг одну половину уже обозрел, теперь остается ему обойти другую.
Губернатор обедает не ранее шести часов, почему, имея еще время, повел нас прогуляться в лес. Показывал искривленные, наклонные, изрытые дождями прежние дороги, самой природой образованные. Сии неудобопроходимые дороги затрудняли сообщение одного селения с другим. Дабы взаимные их избытки не оставались бесполезными и чтобы уделить оных в недостаточные селения, которые получали потребное им за весьма дорогую цену, губернатор сделал удобно проходимые дороги и поправил все прочие.
В торговые дни ныне на рынке в Сиднее можно найти все излишества других селений, ибо из оных привозят лишнее на продажу, потому что в сем городе жителей больше, нежели в других, сверх того приходит много кораблей, которые все нуждаются в съестных припасах; каждый поселянин надеется продать произведение трудов своих дороже, и взамен купить вещи необходимые или для роскоши, привезенные из Китая, Восточной Индии и с мыса Доброй Надежды.
19 апреля. В понедельник, поблагодарив губернатора и его почтеннейшую супругу за их особенное внимание и гостеприимство, мы возвратились на шлюпы по реке Парамате на гичке. В Парамате прилив и отлив; течение было тогда нам попутное, и мы весьма скоро шли. При самом городе река узка и перегорожена плотиной, дабы от прилива с моря вода речная не смешивалась с морской и не была солона; сей водой пользуются все жители.
Проезжая далее, мы увидели, что река становится шире, по берегам построены дома, при коих апельсиновые и лимонные рощи. Деревья сии завезены в Новую Голландию и произрастают весьма хорошо. Далее, почти на середине дороги от Параматы к Сиднею, по левой руке, находятся красивые пологие обработанные поля, засеянные пшеницей и проч. Поля сии названы Марсовым полем, потому что земля отдана была первым приехавшим в Новую Голландию солдатам в 1788 году.
На правой стороне реки видны дома фермеров и завод солеварный. Остальная половина берега не представляет ничего приятного для зрения: видны по сторонам одни утесистые берега из песчаного серо-желтого камня, покрытые тонкожелтоватой песчаной землей. Камни сии к воде совершенно голы; верх берега оброс крупным лесом, но большая часть оного обожжена природными жителями, которые скитаются иногда по лесам, промышляя себе дневную пищу; обожженный лес придает берегу вид весьма дикий и унылый.
Мы заехали к пивовару, живущему у реки Параматы. Я ему заказал привезти несколько бочонков пива и капусты, что он в следующий день исправно исполнил.