нах грейдерной дороги. И что же? Керамика оказалась поздней, а план повторял все особенности русского форта в низовьях Терека. Опять не хазары!!!
По-видимому, мы наткнулись на крепость Терки, часто менявшую свое место, до тех пор пока в 1734 г. не был построен Кизляр, ставший столицей Терской области. Наше городище — великолепный памятник того времени, когда Терек был границей между Россией и Персией, а это продолжалось до 1722 г., когда русские инженеры, использовав все достижения европейской фортификации, создали на границе несокрушимый оплот; но не это мы искали. Надо было идти и идти, потому что хазарская крепость должна была обнаружиться где-то неподалеку.
Последняя находка
Наши транспортные возможности подходили к концу, когда, проезжая по шоссе во время предпоследнего маршрута, мы заметили очертания большого вала. В этом месте степная полоса между песками и лесом наиболее сужена и наиболее высока. На километр ниже уже встречались низины, затопленные разливом Терека.
Мы подъехали к валам и остановились в недоумении. Ничего подобного я раньше не видел, хотя мне приходилось описывать городища от Байкала до Карпат. Высокие валы образовывали правильный квадрат, с воротами в каждой из четырех стен. По бокам ворот и через равные промежутки на стенах сохранились возвышения — разрушенные башни, по восемь на каждой стене. Крепость была обведена рвом шириною 50 м, давно заплывшим, но еще отчетливо видным. Вода в ров поступала из неширокого русла Терека, ныне высохшего, огибавшего крепость с севера. Внутренность крепости была совершенно ровной (очевидно, деформирована распашкой), но там мы нашли керамику VIII в.: черепки больших сосудов для хранения пищи и воды. Западные ворота были расширены бульдозером, благодаря чему обнажился разрез стены. Она сложена из саманного кирпича, квадратного, очень похожего по размерам на кирпич крепости Саркел, который мне довелось видеть при раскопках М. И. Артамонова в 1935 г. Вокруг крепости, несомненно бывшей цитаделью, видно много неровностей почвы, что может быть следствием древней застройки, но все покрыто крепким дерном, и исследование требовало специальных работ, которые невозможно было осуществить во время рекогносцировочного маршрута. Мы вынуждены были ограничиться съемкой плана и сборами керамики.
Что это за крепость? Я не мог решить и оставил этот вопрос открытым до возвращения в Ленинград.
Нам предстояло еще обследование степей к северу от Кизляра, чем мы и закончили работы 1963 г. Как и следовало ожидать, в степях мы не нашли ничего. Хазары не жили за пределами речных долин, потому что они не были кочевниками. Впрочем, это мы полагали и раньше, но теперь получили подтверждение, исключавшее все сомнения.
Осень. По искрящейся от дождя набережной я принес планы крепостей в Институт археологии, чтобы посоветоваться с П. А. Рапопортом, лучшим специалистом по средневековой крепостной архитектуре. Один за другим откладывал он чертежи, не проявляя к ним никакого интереса. Напоследок я положил на стол план последней крепости. Посмотрев, он не мог сдержать волнения и вскрикнул: «Хазарская крепость! А какая там керамика?» «Восьмой век», — ответил я. «Тогда нет никакого сомнения!»
Когда я шел обратно в Эрмитаж, у меня кружилась голова, потому что я понял, что это была не просто хазарская крепость, а сам богатый и славный город Семендер, ради поисков которого мы приехали на Терек.[34]
Теперь оставалось написать отчет и от историко-географических поисков перейти к планомерным археологическим раскопкам. Первый этап исследований был завершен — Хазария открыта.[32]
Да, это Семендер!
Славный на всем Ближнем Востоке город Семендер был построен персидскими инженерами, присланными Хосроем Ануширваном к его союзнику — тюркютскому хану в шестидесятых годах VI в..[40, с. 179] В эту эпоху персы учились у греческих специалистов, по большей части несториан, бежавших от религиозных гонений из Византии в Месопотамию и обретших покой под властью шахиншаха, гарантировавшего веротерпимость противникам халкедонского исповедания, принятого в Византии. Это объясняет, почему хазарская крепость так напоминает римские военные лагеря (castra). Византийцы научили персов тому, чему выучились у римлян. По сведениям арабских географов (Мукадасси, Масуди), Семендер был самым большим городом Хазарии. Он был обширнее Итиля,[7, с. 399] чему легко поверить, потому что Итиль был сжат рекой и песками заволжской пустыни, а Семендер лежал в благословенной долине с чудным климатом и изобилием плодов земных. Сады и виноградники Семендера были известны по всему Ближнему Востоку, как и позже, когда кизлярское вино пили все небогатые офицеры Российской империи. Но и в этом огромном по тем временам городе не было кирпичных зданий. Жилищами служили палатки и деревянные дома с горбатыми кровлями. Последнее очень удивляло арабов и персов, привыкших к плоским крышам, но ведь это была эпоха увлажнения степей, дожди шли часто, и было необходимо обеспечить внутри помещения хотя бы некоторую сухость.
Цитадель крепости
Ученых, пытавшихся на основании письменных источников установить место Семендера, больше всего сбивало с толку указание, что он расположен на берегу озера или моря.[40][59, с. 144] Поэтому искать его внутри страны никто не пробовал. Вспомним, однако, что озер в этом районе нет, а Каспийское море стояло на 5 м ниже, чем теперь, и, следовательно, берег его был очень далек от страны Серир (в горном Дагестане), а от Серира до Семендера было всего 2 фарсаха. Каким бы длинным ни был фарсах в этой местности, но до Каспия он не дотягивал. Очевидно, здесь имело место совсем другое: арабские войска, вторгшись в Хазарию в VIII в., натолкнулись, подобно нам, на разлив Терека. Долго оставаться на месте и разбираться в явлениях природы они не могли. Им было просто некогда. Поэтому они отметили то, что видели, а географы переписали сообщения очевидцев без критики. Винить их в этом нельзя. Пиетическое отношение к источнику пережило Масуди и Мукадасси. Люди больше склонны доверять тому, что они прочли, нежели проверять собственными глазами и сопоставлять увиденное и прочитанное.
Рис. 5. Крепость Саман-дер
Крепость в городе была построена как оплот против вторжений из Закавказья. Об этом говорит и ее расположение, и название — Саман-дер — Саманные ворота. Стены цитадели построены из саманного кирпича.
И последнее, от берега Терека до бурунов на протяжении 4 км тянется глубокий ров, окаймленный высокими валами. Он лежит между цитаделью Семендера и станицей Шелковской, находящейся в 4 км восточнее Семендера. Кому и для чего было нужно такое сооружение? Ни казакам, которые не укрепляли свои станицы, надеясь на лихость и смелость своих удальцов. Ни русским солдатам — их бывало в этих местах так немного, что оборонять такую длинную линию они были не в состоянии.
Ни татарам или ногайцам, для которых долина Терека была окраиной, а степи и пески этот вал не прикрывает. Остаются хазары. Если здесь был большой город, то его нужно было защитить стеной, а людей было достаточно, чтобы занять оборону вдоль вала. Врага ожидали с запада, против него была выдвинута цитадель, но ее было легко обойти. Но вал задержал бы нападавших, и гарнизон цитадели мог делать вылазки им в тыл. Если так, то все понятно, если же усомниться — то других объяснений подыскать невозможно. Итак, открытый нами город — Семендер, который ждет планомерных археологических раскопок. Желаю будущему археологу удачи!
Глава девятаяДон
Круг полевых исследований замкнулся, но путь по лабиринту размышлений и мнений уткнулся в тупик. Стало очевидно, что нельзя считать хазар ни степными хищниками, ни высоко— цивилизованным народом, создавшим культуру типа Византии или Халифата.
По характеру хозяйства, а значит, и по быту хазары стояли на том же уровне, что современные им славянские племена: поляне и северяне. Они так же страдали от набегов кочевников и так же подчинялись вооруженной силе правителей, сидевших в Итиле и Киеве.
Разница была именно в столицах: киевская военно-демократическая верхушка сумела слиться со своим народом, состоявшим из племен, подчиненных силой оружия; итильское правительство сделало ставку на союз с иранскими купеческими кругами, и пропасть между царем и народом не заполнялась, а углублялась. Это определило победу русов, происшедшую ровно тысячу лет назад.
Но что же стало с хазарами? Ведь большой народ не мог исчезнуть без следа. Надо искать снова и на этот раз в книгах, летописях, хрониках, которые были уже не раз прочтены, но не дали ответа на вопрос. В том-то и дело, что наше восприятие прочитанного во многом зависит от нас самих: от нашей общей и специальной подготовки, от системы ассоциаций, от целей, поставленных при начале чтения и даже от состояния здоровья. Я взялся снова за прочитанные книги, потому что теперь знал, что я хочу найти.
Теперь я обратил внимание на тот раздел этнографии, который родился в советской науке и носит специальное название — этногенез. Задача этногенеза в том, чтобы ответить на вопрос, как возник и как исчез народ и куда девалось его потомство? Для двух составных частей хазарского народа это было просто.[34, с. 84] Евреи, избегшие мечей дружинников Святослава, покинули страну, мусульмане подружились сначала с Хорезмом, а потом с ханами Золотой Орды и растворились среди волжских татар. Язычники либо приняли ислам, либо крестились в греческую веру. А вот куда девались многочисленные христиане, которых на родине хазарского народа — в долине Терека — было больше всего? В летописях они упоминаются неоднократно. В 1016 г. они принимали участие в подавлении восстания византийского вельможи Георгия Цуло.