Вот и апрель. Пора готовиться к пясинской экспедиции. Состав ее определился уже давно: я как геолог, астроном и топограф; С. Д. Базанов - топограф; Б. М. Пушкарев - зоолог и ботаник. Оба - студенты - томичи. Ввиду того что обратно, возможно, придется плыть морем, я пригласил четвертым участником матроса с гидрографического судна «Вайгач». В 1918 г. это судно во время работы в Енисейском заливе село на подводную скалу у Ефремова камня. Снять его не удалось. Все радиооборудование было демонтировано и вывезено в Дудинку для организации там радиостанции. Персонал ее, в том числе и Борисов, остался в Дудинке.
А. И. Левкович съездил в Дудинку и отправил на Пясину, в станок Введенское выбранную нами лодку, две палатки, брезент и прочее хозяйственное оборудование, запасной материал для ремонта и маленькую долбленую лодочку-ветку. Вскоре по последнему санному пути из Норильска во Введенское выехали Б. М. Пушкарев и
С. Д. Базанов, захватив с собою остальное оборудование и продовольствие. Увезли тонкую лесину для мачты, которую заготовили заблаговременно еще осенью, чтобы дерево подсохло.
Вернувшись из Дудинки, А. И. Левкович передал мне желание дудинского промышленника Н. А. Бегичева принять участие в нашей экспедиции. Он намеревался в будущем организовать где-либо при устье Пясины промысловую артель и хотел еще летом выбрать заранее место для зимовки. Особой нужды в пятом участнике экспедиции у нас не было, но и поступаться таким бывалым человеком, как И. А. Бегичев, тоже не следовало, хотя я знал его тяжелый характер, грубость в обращении с людьми и привычку везде командовать. Но мы отправлялись ненадолго, зимовка не предвиделась, стало быть, эти недостатки характера Бегичева могут и не сказаться. Подумав, согласился и принял его в качестве проводника.
В Дудинку за Борисовым и Бегичевым я приехал уже в конце мая по довольно еще крепкому насту. Днем, правда, солнце пригревало и все подтаивало, но ночью морозило, наст держал и оленей, и санку хорошо. Поэтому, не мешкая, сразу же ночью выехали в чум нашего пастуха И. М. Манто, в 40 км от Дудинки, в верховьях Агапы притока Пясины. Отсюда до Введенского оставалось километров 60. Мороз позволил нам добраться до Пясины довольно быстро. Река стоит, даже заберегов не видно. Базанов и Пушкарев встретили нас с удовольствием: соскучились в одиночестве.
Станок Введенский представлял развалины. От всего поселения осталась лишь одна изба из двух половинок, разделенных холодными сенями. Печей там нет, в одной половинке два маленьких застекленных окошечка, в другой они заделаны кожей налима. Крыши нет, только накат из тесанных топором плах, засыпанных сверху землей, из таких же плах сделан и пол. Однако в давние времена, в прошлом веке, когда тут проходил зимний путь на Хатангу, здесь было довольно крупное поселение, свидетельством чему служит ряд развалин изб, от которых уцелели только нижние венцы, да два кладбища с многочисленными подгнившими и упавшими крестами.
Наступил июнь, весна начинает сказываться и здесь Прилетели гуси, кулики всех родов, бурно токуют куропатки. Мертвая доселе тундра ожила и полна гомона птиц. Вода на реке начинает прибывать. Ширина ее здесь 250 м, а глубина 5- 6 м. Принялись за ремонт лодки, расшатанной при перевозке: появились щели и отошел транец. Все конопатили, залили варом, смолой, обили железом, укрепили шпангоуты. Лодка старая, да и ту с трудом достали в Дудинке. Бегичев с Борисовым принялись за пошивку паруса и изготовление мачты из привезенной из Норильска лесины.
Меж тем таяние развивается быстро: воды прибывает до полметра за сутки, и 7 июля при высоте З м над меженью начался ледоход. За три дня он прошел, но ниже лед, вероятно, еще стоит. А пока что я собрался па ветке пройти вверх до истока, заснять реку и промерить ее глубины. Ширина реки везде оказалась достаточной - 200 м и более, глубины тоже хорошие. Надо думать, что выход реки из озера будет вполне судоходен.
Вернулся в лагерь, и мы стали готовиться к отплытию. Бегичев из бечевы и дощечки сделал лаг простой конструкции для измерения скорости хода судна, какой ранее применялся еще в парусном флоте. Это деревянный сектор в 60° радиусом 15 см с путцами и шнуром на катушке. Шнур размечен узелками через определенные интервалы. Сектор стоймя бросается в воду, шнур с катушки разматывается и через определенный промежуток времени, обычно через минуту, останавливается рукой. Расстояние между узелками и время остановки рассчитываются так, чтобы число узелков соответствовало скорости хода судна в милях. Отсюда и пошло морское выражение: скорость хода столько-то узлов в час. Я разметку сделал так, чтобы получилась скорость хода в километрах в час.
Перед отплытием обязанности между собою разделили так: на веслах каждый работает по часу; съемку ведет Базанов, сменяю его я; Пушкарев и Борисов ведут промеры глубин лотом через каждые 15-20 мин, а если нужно, то и чаще, сообщая эти данные съемщику. Скорость хода замеряет Бегичев через 2-З ч; за рулем посменно сидят Бегичев и Борисов. Перед стоянкой, становясь на якорь, замеряется скорость течения, а если нужно, по ее определяют и в пути.
В путь тронулись 15 июля при холодной, но ясной погоде и встречном северном ветре. Правый берег образует довольно высокий песчаный уступ, тогда как левый преимущественной низок и отмел. Фарватер с глубинами 2- 3 м и поэтому идет под правой стороной, ее мы и предпочитаем держаться. Через 30 км проплыли мимо устья р.Половинки. На берегу видна маленькая избушка, где летом живет и рыбачит затундринский крестьянин Григорий Лаптуков. Через 10 км еще избушка, но нежилая. Невдалеке от нее видно кладбище, где много крестов, свидетельствующих, что когда-то в старину здесь жило много народу. Река постепенно расширяется, появились отмели. За довольно большим островом расположился станок Заостровка из трех избушек,как обычно без крыш, с одним накатником. Здесь живут три семьи, из которых одна остается на зиму для промысла песцов. Для разъездов имеют собак, которых кормят рыбой. Северный ветер упорно нам дует навстречу, несколько затихая к ночи, поэтому решили перейти на ночную работу, тем более что солнце уже не сходит с горизонта.
Плывем мы вместо с весной. Зелени почти нет, тундра еще бурая, на кустиках полярной ольхи и деревцах лиственниц только чуть набухли почки. Километров 15 ниже, на правом берегу виден станок Черное при устье речки того же названия. Она зовется еще Икон и берет начало с северных склонов плато Караелах Норильска. Здесь видны несколько развалившихся избушек и одна исправная. В ней живет крестьянин Михаил Лаптуков, который нам рассказал, что находится тут давно, жили здесь еще отец и дед. Занимается промыслом песцов. Раньше ездили только на собаках, но теперь он завел оленей. Здесь у Черного, в 60 км от истока Пясины, примерно под 70°З0’ северной широты, проходит граница леса. Выше до этого еще попадались редкие лиственницы, а ниже не видно ни одной. Река течет спокойно, скорость 2,5- 2 км/час, глубины везде хорошие. Правый берег преимущественно высокий, местами образует, как и на Енисее, песчано-глинистые яры. По пути попадаются старые поселения из 2-З полуразвалившихся избушек. Все они нежилые. Видно, что Пясина в прошлом веке была более населена.
Через неделю по выезде с Введенского приплыли к устью реки Дудыпты, правого притока Пясины. Здесь надо определить астропункт, так как прошли уже более 100 км. При устье на высоком мысу правого берега расположен станок Кресты. Судя по обширному кладбищу, это было крупное селение. Теперь оно пусто и заброшено. Верховье Дудыпты близко подходит к бассейну Хатанги, и этим воспользовались первые землепроходцы - промысловые люди Мангазеи еще ХУ в. Они проложили тут волоковой водный путь от Дудинки на Енисее до Волочанки в бассейне Хатанги. Устье Дудыпты на этом пути, очевидно, служило большим перевалочным пунктом, где, вероятно, жили и промышляли не только летом, но и зимой. А сейчас все заглохло, и только позднее, после организации Норильского промышленного комплекса, снова все ожило. Вырос значительный поселок: аэропорт, торговая фактория, рыболовецкий пункт.
Определив астропункт, тронулись дальше. Ниже устья Дудыпты размеры Пясины значительно увеличились. Ее ширина во многих местах превышает километр. Через 80 км приплыли к устью р. Агапы, тоже крупного притока, но слева. Ее верховья близко подходят к Дудинке. Жилых строений у Агапы нет, нет даже развалин. Стоят только три чума долган, промышляющих рыбу, которой река очень богата. Ловятся крупные осетры, по рассказам, в рост человека. Поставив тут астропункт, поплыли дальше. Вскоре река расширилась, образовав многоостровье с бесчисленными рукавами и протоками. Посоветовавшись, решили все же придерживаться правого берега. Думаем, что фарватер пойдет около него. Глубины везде пока что идут достаточные, меньше трех метров после Дудыпты нигде не встречали. Поросшие травой, кочками острова представляют прекрасное место для гнездования гусей. Тут они в полной безопасности от песцов и других хищников. Гусей здесь такое множество, что гнезда располагаются чуть не вплотную друг к другу. Ходить надо осторожно, чтобы не наступить на птиц. Сидят они смирно, сжавшись в серый комок и втянув голову так, что от кочки не отличишь, только черные бусинки глаз поблескивают.
После многоостровья река снова входит в одно русло шириной до 1,5 км. Плывем медленно, сильно держат северные ветры, выгребать против на веслах по открытому плесу подчас невозможно. Приходится стоять и ждать, а время идет, впереди предстоит еще исследование дельты, про которую иганасаны говорили, что она очень мелководна. Проплыв Широким и почти прямым на север плесом 50 км, вошли снова в разветвленье, на этот раз на два больших рукава с крупным островом. Ширина его, достигает, вероятно, нескольких километров. Поплывем правым рукавом, где берег выше. При устье Янгоды определили астропункт, а ниже, через 10 км, оба рукава вновь соединились в одно русло. Таким путем добрались до четвертого крупного притока Пясины - Тареи, ниже которого Пясина делает крутой поворот на запад, даже больше, чем под прямым углом. Такого резкого излома на старых картах нет, и это открытие вносит существенную поправку в географию Зап