Первая штольня, по моим расчетам, должна подойти уже близко к кровле рудного тела. Решили в конце ее задать шурф (гезенк) до почвы и вверх восстающую выработку до кровли, чтобы установить характер оруденения сверху донизу, отобрать валовую пробу наиболее свежей руды в количестве около тысячи пудов (17-18 т) и доставить ее в Петроград для всесторонних исследований и технических испытаний. Для подъема руды из шурфа наверх заказали плотникам легкий съемный вороток
На днях будем закладывать шурф. И вдруг новая неприятность, на этот раз во второй штольне у Феодора Александровича: взрыв, ранен рабочий Беляев. После очередной отпалки, когда по счету, как обычно, число выпалов совпало с числом заряженных шнуров, Феодор Александрович прошел в забой для проверки. При осмотре он обнаружил остаток шпура - «стакан» и в нем торчащий кусок недовзорвавшегося динамитного патрона. Наказав рабочим в забое ничего не трогать, он пошел вниз за новым боевым патроном, чтобы им подорвать оставшийся «стакан». Однако Беляев решил не ждать, начал обкалывать кругом рыхлую породу, чтобы вытащить патрон. Неосторожно ударил, видимо, по мерзлому патрону, и произошел взрыв. К счастью, породы были еще некрепкими, выброс произошел в сторону от человека, так что только лицо осыпало щебнем и пылью, запорошившей глаза. Видеть он не мог, и его привели в дом под руки, Е. И. Урванцева его осмотрела и никаких серьезных ранений ни на теле, ни на лице не нашла. Есть только царапины и ссадины. Целы и глаза. Но Беляев уверяет, что он не видит. Ну что ж, тут может быть и психическая травма. Промыли ему глаза, наложили повязку и увели в общежитие на койку. Ранки вскоре зажили, глаза стали по виду нормальными, но Беляев уверяет, что ничего не видит. Зрачок на свет реагирует хорошо, но у Елизаветы Ивановны не было глазного зеркала, чтобы осмотреть глазное дно. Поэтому все основано только на заявлении Беляева. Не хочет ходить на работу, а лежать на койке - его дело. Кормиться он будет по-прежнему, наравне со всеми, и только заработок будет ниже. За пометровую проходку шнуров и штольни он, конечно, получать не будет. И вот начал наш Беляев спать и дни, к ночи напролет. Встанет только поесть и опять заваливается спать. Это нас встревожило. Еще только январь, впереди добрая половина зимы, наиболее опасное время для развития цинги. Устроили общее собрание. Елизавета Ивановна рассказала об этой болезни и как с ней бороться. Впрочем, всем таежным приискателям о цинге много говорить не надо, в той или иной степени они с ней все знакомы. Раньше на приисках зимой из продуктов были только ржаные сухари до солонина. Поэтому к весне у многих развивалась цинга. Но есть в тайге замечательная трава черемша. Появляется она сразу же за таянием снега. И вот берут товарищи такого цинготного, с опухшими деснами и ногами, так что и ходить он не может, кладут на косилки и тащат в тайгу. Там выбирают полянку, где только что сошел снег и стала пробиваться черемша, сбрасывают с косилок и уходят. И вот бедняга ползет на четвереньках, щиплет черемшу. Ею только к питается, другой еды не оставляют. Проходит неделя, и наш больной идет уже обратно на прииск своими ногами.
В Дудинке от цинги лечат иначе - ходьбой. Раньше там приезжих на зиму не было. А сейчас на работы по договорам на два-три года в конторы и фактории приезжают счетоводы, продавцы с юга. Север они не знают, и темная пора зимой без солнца, пурга и морозы действуют угнетающе на их психику. Они совершенно перестают выходить на улицу, впадают в апатию и почти все время спят. И вот берут такого человека под руки и ведут вниз под угор к Енисею и там оставляют. Он вынужден идти обратно, взбирается наверх, его встречают и тащат, несмотря на мольбы, обратно. Так повторяют несколько раз изо дня в день, пока больной не оживет и перестанет спать. А то делают проще: берут соню под руки и сталкивают под гору, где покруче. Он ползет обратно, а там его отправляют обратно вниз тем же путем. Больной плачет, просит пощады, бранится, но его не слушают и продолжают свое варварское лечение.
Посоветовавшись, мы решили применить к Беляеву тот же метод вынужденной ходьбы. Устроили общее собрание, я просил всех помочь заставить Беляева меньше спать и больше двигаться. Стали ежедневно по очереди водить его под руки на прогулку, таскать в гору к штольням и на вышку. Все поводыри утверждали, что Беляев видит, за кочки и выступы не запинается, но доказать это мы не можем. Ну что же, пусть некоторое время он побудет иждивенцем у государства. В Красноярске медицинская комиссия разберет этот вопрос.
Приближается светлое время. По расчетам, солнце над горизонтом у нас должно появиться в конце января, но благодаря горным склонам на юге увидим его от нашей зимовки недели на полторы позднее. Наши пастухи и приезжие гости рассказывают, что в день появления солнца у западного края плато Караелах на противоположной стороне Норильской долины съезжается много чумов на праздник встречи солнца. «Солнце рожу казал», - так сказал Василий Тынка: Мы решили поехать посмотреть. Тынка пригнал оленей, и мы - я, Елизавета Ивановна и Корешков - на трех санках в сопровождении Василия отправились с самого раннего утра задолго до полудня. Вся долина поросла довольно густым лесом, много озер и болот, между ними сопки и гряды. Дорога трудная, поэтому мы поехали кругом через Часовню и далее по льду р. Норильской до ее устья и вдоль оз. Пясино к Еловому Камню. Погода выдалась отличная, тихая и морозная, как раз к празднику. Благодаря ровной дороге доехали быстро, часа за полтора. На окраине плато, у его юго-западного склона (где теперь рудник и поселок Талнах), собралось много чумов, больше двух десятков. На юг отсюда местность открытая, и только километрах в 25 видны контуры пологих склонов северо-западного края Норильского плато. Появление солнца будет видно хорошо. Небо чистое, на юге бледно-голубое, с золотистым оттенком. Мы приехали часа за два до полудня и, пользуясь временем, ходим по чумам, здороваемся. Большинство долган нам знакомы, часто бывали у нас в гостях: то привозили рыбу, то просто посмотреть, что мы делаем, то к Елизавете I4вановне с жалобами на какие-либо болезни.
К празднику готовятся, везде на печках и кострах стоят чайники, кипят котлы. Но вот горизонт постепенно начал алеть, брызнул по небу яркий луч, и над горизонтом показался край солнца. Давно мы его не видели, более двух месяцев. Все высыпали из чумов, радостно смотрят на восход. Появление первого луча было встречено веселым гулом голосов. Все это напоминало какую- то мистерию, поклонение солнцу древних людей. Солнце светило недолго, чуть поднялось у горизонта и скрылось опять. Но завтра оно поднимется выше, в мае начнется полярный день с его кипучей жизнью всего полярного мира - и человека, и зверей, и птиц.
Солнце скрылось, все разошлись по чумам, началось чаепитие, угощают строганиной, сырым костным мозгом из скакательных суставов оленей - замечательное по вкусовым качествам блюдо. Потом начался танец «хейра». Все стали в большой круг и, взявшись за руки, притопывая, начали двигаться по кругу, приговаривая: «Хейра-хейра». Пройдя несколько кругов вправо, сменили движение налево, и так несколько раз. Поплясали мы со всеми вместе и уехали домой уже поздно вечером.
После появления солнца погода существенно изменилась. Штилевая морозная погода сменилась более теплой снегопадами и сильными ветрами. Флюгер Вильда, монтированный на шесте, укрепленном на крыше дома, подчас показывает скорость ветра до 20-25 м в секунду (м/с). Иногда ветровая доска флюгера отклонялась до горизонтального положения, свидетельствуя, что скорость ветра превысила 30 м/с. Тогда Корешков брал анемометр, залезал по лестнице на подветренную сторону крыши и замерял скорость ветра. Бывало, что скорость ветра достигала 40 м/с и даже превышала ее. Все бурные ветры дуют у нас только с юга, со стороны Норильского плато, имея стоковый характер. С северной стороны ветров, даже слабых, не было. Характерным указателем грядущей пурги у нас служит гора Шмидта, ее северный обрыв. Как только он начинает куриться туманной снежной пылью и над горой повиснут чечевицеобразные облака в форме дирижаблей с острым задним краем и закругленным передним, надо ждать пурги. Ветер тогда бывает так силен, что однажды железную бочку из-под бензина унесло от буровой вышки на 2 км за подножие горы Шмидта к Квадратному озеру. В такую погоду не только работать нельзя, но и вообще не рекомендуется выходить на улицу. Потерять ориентир и заблудиться в это время ничего не стоит. В двух шагах все уже исчезает из виду вихре снежной пыли.
Снег на севере имеет совершенно иную структуру, чем в более южных широтах. На юге он имеет вид изящных шестилучевых звездочек, здесь же это тонкие, в сотые доли миллиметра, иглы. Ветром они перемалываются тончайшую пыль, которая легко переносится ветром, формируя снежный рельеф, напоминающий песчаные формы пустынь. Но там они сыпучие, рыхлые, а на Севере снег утрамбован и крепок, как асфальт. Он не поддается даже железной лопате, его надо пилить ножовкой а кирпичи и строить из них стены и хижины, как это дают эскимосы. Снежная пыль забивает все пустоты: чердаки, если они неплотно закрыты, пустые бочки и ящики, если в них есть даже мелкие щели. В тихую, ясную погоду при начале ветра земля начинает куриться. Тонкие струйки снежной пыли текут по ветру, как вода между выступами рельефа, оседая во впадинах. При скорости ветра 5 м/с пыль доходит до уровня колен и, постепенно поднимаясь, при 10 м/с достигает роста человека, затуманивая горизонт. Однако небо в это время еще чисто, солнце тускло просвечивает сквозь мглу. По мере усиления ветра до 15 м/с взвихренная пыль совершенно скрывает и солнце, и небо, но двигаться, хотя с трудом, еще можно. Такая пурга на севере называется «светлой пургой». А вот когда небо закрывают тучи и из них начинают сыпаться снежные иглы и смешиваться со снежной пылью, взвихренной с земли, то возникает такой хаос, что исчезает всякая видимость. Даже рядом стоящего человека трудно различить. Это и есть «темная пурга». Захваченный такой пургой человек, если у него есть точный ориентир направления по компасу, еще может кое-как двигаться, но только по ветру или вбок. На ветер идти сил не хватит. Тогда лучше выбрать какую- либо защиту: торос, выступ рельефа, камен