Small Seed, а сейчас ее можно прочитать на сайте Deserte News по адресу https://www.deseretnews.com/article/865667682/Utah-mother-I-am-now-and-will-forever-be-grateful-I-was-diagnosed-with-cancer.html.
5. Эта страница открылась в июле 2014 года; на ней удалось собрать 16 075 долларов из новой искомой суммы, 50 000.
6. Ким Уайт: «Мой муж обратился к Маку [Маку Рейнольдсу, брату певца Дэна Рейнольдса и менеджеру Imagine Dragons], и тот сказал: «Конечно». Сначала приехать хотела вся группа, но график у всех был сумасшедший – они были за границей на гастролях, – так что в Юту прилетел один Дэн [Рейнольдс], дал благотворительный концерт, который собрал около 40 000 долларов, и на следующее утро улетел». В оригинальном плане также значилось производство резиновых браслетов, которые можно надеть в знак поддержки, и им требовалось хорошее название. В конце концов остановились на KimCanKickIt («Ким сможет дать ему пинка»), в котором имелись в виду, конечно же, рак, а также любовь Ким к футболу.
Если вы хотите узнать больше об истории Ким Уайт, поищите ее страницу в Instagram, KimCanKickIt.
7. Она называет своего врача доктора Босберга «настоящим ангелом».
8. Выпускается Merck под коммерческим названием «Кейтруда» и чаще всего применяется в лечении меланомы. После того, как в 2013 году были обнародованы результаты исследования в клинике «Анджелес» и других местах, Merck подали заявку на признание лекарства прорывным, чтобы его сразу сделали доступным для пациентов и одобрили по упрощенной процедуре; заявка была удовлетворена в сентябре 2014 года. Летом 2016 года клинические испытания, проверявшие ингибитор контрольных точек на эффективность против мелкоклеточного рака легких, прекратили; лекарство оказалось настолько действенным, что компания и FDA решили предоставить его всем участникам исследования, вместо того чтобы лишить контрольную группу (пациентов, получавших плацебо или другой вид лечения) этой возможности. Формальное одобрение FDA для применения «Кейтруды» против этого вида рака было получено в марте 2017 года.
В том же 2017 году лекарство было одобрено FDA для использования против опухолей, в которых есть конкретная мутация или генетический маркер (микросателлитная нестабильность); «Кейтруда» стала первым лекарством, когда-либо одобренным для этого показания, а также первым противораковым препаратом, который одобрили на основе генетического маркера опухоли, а не органа, в котором появились мутировавшие клетки. Это одобрение, как надеются ученые, станет лишь первым из многих, когда биомаркеры опухоли удастся лучше классифицировать, а раковые клетки – генетически типировать. Если будет известно, что опухоль с определенным биомаркером реагирует на лекарство, это станет куда более эффективным способом определить, кому оно принесет пользу. Такая эффективность пойдет на пользу и пациентам, которые пытаются принять важнейшее решение о том, какую же терапию выбрать, и производителям лекарств, которые устраивают длительные, дорогие клинические испытания для каждого отдельного вида рака.
9. Клинические испытания лекарств специфичны: конкретное лекарство проверяется в качестве метода лечения конкретных раков. Подобные лекарства после одобрения, конечно, можно использовать «не по прямому назначению», для показаний, которые в испытаниях не проверялись, но для того, чтобы оценить безопасность и эффективность этой терапии в сравнении с другими, требуются новые клинические испытания, а на это у пациентов уже может не хватить ни времени, ни здоровья.
10. Эти исходные клинические испытания проводились для меланомы; пембролизумаб тогда еще назывался ламбролизумабом. См. Omid Hamid et al., «Safety and Tumor Responses with Lambrolizumab (Anti-PD-1) in Melanoma», New England Journal of Medicine, 2013, 369: 134–144.
11. Опыт борьбы Ким с ее редкой формой рака сделал ее настоящим вдохновляющим примером для других больных адренокортикальной карциномой.
– Насколько я знаю, сейчас всего четыре человека, больных таким же раком, принимают это лекарство, – рассказала мне Ким. – у большинства больных реакции нет.
Но ее организм отреагировал, и она тут же сообщила об этом на Facebook в группе для больных этим раком, чтобы они тоже смогли попробовать лекарство. Антитело к PD-1 помогло ее иммунной системе уничтожить почти все очаги поражения в легких, но на этом ее борьба с раком не закончилось. В конце концов онколог из Солт-Лейк-Сити сказал, что сможет заказать для нее «Кейтруду», чтобы ей не приходилось каждые три недели летать в Лос-Анджелес – это было неудобно и дорого.
– Это было здорово, – говорит она. Даже парковка была лучше. – Мы летали в Лос-Анджелес, брали там машину напрокат, и нам приходилось оставлять ее на парковке примерно на час [на время лечения], и когда я впервые осознала, что за парковку надо платить, и это обойдется примерно в пятнадцать долларов, то воскликнула: «Что это вообще такое! Вот, теперь точно понятно, что я не в Юте!»
Первые месяцы после восстановления одновременно стали первыми, которые она смогла провести с дочерью, не будучи при этом смертельно больной.
– Это было очень важно, – говорит она. Ей было всего восемнадцать месяцев, когда все это началось, и я для нее всегда была такой. Так что мы провели эти месяцы в походах, в кемпингах, вместе.
Но, несмотря на продолжающееся лечение, «по какой-то причине «Кейтруде» не нравится моя печень, – добавляет она. – Она не хочет убивать рак там». А через несколько месяцев обнаружилось, что оставшийся очаг поражения продолжил расти. Потребовалась еще одна операция («Опухоль была большой, и они почти меня потеряли, я почти умерла»), удаление 70 процентов печени и четверти одного из легких.
– После этого я восстанавливалась почти год, – вспоминает она.
И она восстанавливается до сих пор. Ким не излечилась полностью, но она жива и наслаждается жизнью, несмотря на ежедневные инъекции лекарств для разжижения крови, регулярные сеансы химиотерапии и почти постоянные анализы и все прочие расходы, связанные с болезнью.
– Я точно знаю, что это стало для меня благом, – говорит она сейчас о болезни. – Я стала другим человеком.
Она ценит каждый прожитый день, и ее вера в высшие силы в этой битве лишь укрепляется.
– Лекарство спасло мне жизнь, и я за это благодарна, – говорит Ким. – Я бы ни за что не была сейчас жива, если бы не иммунотерапия.
1. Описание современного состояния иммунологии дает нам непроницаемый список того, что уже устарело, едва на странице высохли чернила, и этот лист становится все длиннее и больше. Он вырастает каждый месяц благодаря исследованиям по всему миру и новым данным из тысяч клинических испытаний, которые сейчас проводятся. Рассуждения о терапиях, которые уже сейчас видны на горизонте, интересны, но не являются целью этой книги.
2. Среди них – новые биспецифические антагонисты T-клеток, или BITE, разработанные Amgen. BITE атакуют CD19+ (позитивные) злокачественные новообразования B-лимфоцитов и были одобрены FDA в 2015 году под лекарственным названием белимумаб; коммерческое название средства – «Бенлиста».
3. В том числе CD19, CD20, CD33, CD123, HER2, молекула клеточной адгезии эпителия (EpCAM), BCMA, CEA и другие.
4. Данные третьей стадии клинического испытания CheckMate 227, представленные на ежегодном собрании AACR в апреле 2018, показали, что среди пациентов с недавно диагностированным продвинутым немелкоклеточным раком легких с высокой мутационной нагрузкой опухолей те, кто получали комбинацию ниволумаба («Опдиво») и ипилимумаба («Йервой»), демонстрируют значительно большую выживаемость без прогрессирования (ВБП), чем пациенты, получавшие предыдущую стандартную химиотерапию.
В пресс-релизе Американской ассоциации онкологических исследований цитируют доктора Мэттью Хеллмана из Мемориального онкологического центра имени Слоуна-Кеттеринга, который сообщает, что пациенты, получившие комбинированную иммунотерапию, на 42 процента реже демонстрируют прогресс заболевания в сравнении с пациентами, которые получают химиотерапию; выживаемость без прогрессирования в течение года выросла более чем втрое (43 процента против 13 процента, с минимальным временем дальнейшего отслеживания 11,5 месяцев). Процент объективной реакции у пациентов, получавших комбинацию ингибиторов контрольных точек, составил 45,3 %, в сравнении с 26,9 % пациентов, получавших стандартную химиотерапию.
5. Nikolaos Zacharakis et al., «Immune Recognition of Somatic Mutations Leading to Complete Durable Regression in Metastatic Breast Cancer», Nature Medicine, 2018, 24: 724–730.
6. Существует несколько подходов к производству искусственных T-лимфоцитов, которые одновременно совместимы с собственными тканями пациента (и не будут атаковать их) и не будут подвергаться атаке собственной иммунной системы пациента как «не свои»). Одни ученые используют T-лимфоциты, взятые у пациента и специальным образом модифицированные под борьбу с их конкретным раком; другие берут донорские T-лимфоциты, чтобы создать линейку аптечных средств, совместимых с различными иммунными типами (ГКГС). Многообещающий третий путь избрали доктор Саделен и другие: они хотят начать с нуля и создать «универсальный донорский» T-лимфоцит, который затем можно будет оборудовать для распознавания любых опухолевых антигенов, какие понадобится. Новейшие достижения по вставке генов в T-лимфоциты, связанные с технологией CRISPR, возможно, позволят сконструировать третье поколение клеток CAR-T: они будут выращиваться в культуре из стволовых клеток и распознавать сразу несколько целей, снижая токсичность, возникающую при избыточном выделении цитокинов, а может быть, даже удастся сконструировать (или, если точнее, генетически модифицировать) такие клетки CAR-T, которые не будут поддаваться на какие-либо уловки рака и переживут попытки подавления и истощения со стороны факторов микросреды опухоли.