Я боялся, что забуду, что эти мужчины так плохо к нам относились только потому, что хотели защитить свои семьи. Они боялись за тех, кого любили.
А теперь мне страшно, потому что я больше не испытываю к ним никакого сочувствия. Иногда мне кажется, что я хочу причинить им столько же боли, сколько они причинили мне и тем, кого я любил».
Его страх, как сказал учитель, был мерилом его любви. Если бы он поддался тем мыслям и чувствам, то попал бы в ловушку программы «реального „я“», увидел угрозу в «реальных других» и увлёкся разного рода «драгоценными» историями о себе и своей ситуации.
Вот истинный смысл дисциплины: беречь любовь и сохранять надежду, что каждое живое существо пробудится даже в самых непростых и тяжёлых условиях.
Самый глубокий урок по дисциплине я получил от своего отца.
До того как отправиться в Америку с первыми учениями, я навестил отца в его маленькой комнатке в Наги Гомпе и попросил посоветовать, как давать учения новой для меня аудитории. Ответ был неожиданным.
Улыбнувшись своей таинственной, едва заметной улыбкой, он сказал: «Не дай похвалам завладеть твоим умом. Люди будут высказывать своё восхищение. Говорить, какой ты прекрасный учитель, какие удивительные даёшь учения. Принимай эти комплименты с благодарностью и отпускай их. Какими бы комплиментами ни одаривали тебя ученики, они не имеют к тебе никакого отношения. Они отражают истинность и мощь Дхармы. Не важно, как ты учишь. Важно, чему».
«О, да! – продолжал он. – Ты едешь в новый мир. Ты хочешь быть современным. Я не упрекаю тебя, сынок. Мир меняется, но Дхарма – нет. Она так же истинна, как и две тысячи лет назад. Пусть тебе не кажется, что твоя манера учить делает тебя каким-то особенным. То, чему учил Будда, продолжает жить и много веков спустя».
Потом он стал объяснять, что многие учителя рискуют столкнуться с «проблемой личности» – как её, наверное, правильнее будет назвать. Я сам за последние годы не раз наблюдал это явление. Учеников настолько притягивает стиль изложения определённого учителя, его или её харизма, что сам учитель, замечая свою популярность, начинает считать себя особенным или особенной.
«Каким бы популярным ты ни стал, не дай славе вскружить тебе голову. Люди будут говорить приятные вещи – какой ты потрясающий учитель. Не позволяй облакам контролировать тебя».
За окном его комнаты небо темнело.
«Это прельщает, я знаю, – сказал отец. – Люди называют меня великим. Но истинная цель моей жизни не в том, чтобы быть великим или знаменитым, а в том, чтобы учить Дхарме так, как я умею, – а я мало что умею. Помни, как мало ты знаешь. Помни, сколькому ещё надо научиться. Это сохранит твою скромность. А скромность – основа дисциплины. Пока не станешь буддой, тебе ещё столько всего предстоит усвоить. Помни, что ты обычный человек. Кем бы ты ни был, помни об искре, о своей истинной сущности.
Правда, тебе предстоит столько всего узнать. Открой сердце и слушай, о чём тебя спрашивают люди и что они говорят. Только через открытое сердце ты обретёшь открытый ум».
Да, важно продолжать практиковать, даже если мы не хотим. Да, важно относиться с другим людям с милосердием и почтением. Но самый важный аспект дисциплины – это скромность. Может, мы и правда многое усвоили за прожитые годы, но нельзя поддаваться искушению гордости и кичиться обретёнными знаниями. Мы ещё столько всего не знаем, но у нас так много возможностей больше узнать и о себе, и других, о связи между относительной и абсолютной реальностью и об отношениях между пустотностью и проявлениями – причинами и условиями, являющимися фундаментом нашего преходящего, относительного опыта.
Терпение
Название третьей парамиты – кшанти на санскрите или сопа на тибетском – обычно переводится как «терпение». Как практиковать терпение? Каков очевидный и глубинный смысл этого терпения?
Как и две предыдущие парамиты, терпение можно понимать по-разному, на разных уровнях. Самое очевидное – это воздерживаться от импульса отвечать проявляющему по отношению к нам злобу или насилие человеку тем же. Когда нас бьют, мы хотим ударить в ответ. Кто-то оскорбляет нас, мы отвечаем тем же. Какой-то человек распускает сплетни за нашей спиной, мы изнываем от желания пустить такие же отвратительные слухи за его спиной.
Это не значит, что мы должны пытаться подавить возникшее чувство злости или отделаться от него. Мы нередко испытываем приступы злости или страха, если человек не реагирует на нашу щедрость, говорит или делает что-то досадное, с чем нам трудно мириться. Терпение в этом случае будет заключаться в том, чтобы распознать свои ответные чувства злости или испуга и не поддаться им. Мы должны осознать, что человек причиняет нам боль потому, что сам её испытывает. Нельзя набрасываться на кого-то только из-за того, что мы слишком устали, плохо себя чувствуем или у нас стресс. Почему не допустить вероятность того, что окружающие могут находиться в схожих условиях?
Второй аспект терпения означает готовность терпеливо сносить боль и трудности, не упуская из внимания суть нашей мотивации. Мы помним, что наша цель – помочь другим ощутить свободу, доброту, открытость и теплоту, и поэтому мы готовы преодолевать любые препятствия, возникающие на пути к её достижению. Иногда практика такого рода терпения может выражаться в таком элементарном поступке, как, например, согласие отвезти человека в больницу, даже если у нас мало свободного времени, даже если потребуется поменять планы или поспать на пару часов меньше. Терпение значит, что мы садимся медитировать несмотря на то, что устали и так хочется сказать: «Пропущу в этот раз, а завтра посижу подольше». А может, она заключается в принятии на себя серьёзного обязательства, вроде регулярных посещений хронически больного или пожилого друга или члена семьи.
Я уверен, у каждого бывают в жизни ситуации, когда требуется выйти из собственной зоны комфорта. Смысл проявления терпения в по отношению к таким видам деятельности и ситуациям состоит в том, чтобы поддерживать связь с желанием быть полезным, быть светом для того, кто борется с темнотой, быть теплом для тех, кто утратил связь со своей искрой. Сохраняя мотивацию, мы нередко, к своему удивлению, обнаруживаем, что у нас намного больше энергии, чем мы думали; что трудности или преграды, с которыми столкнулись, не такие уж серьёзные, страшные или неприступные, какими казались поначалу. Мы ощущаем мягкую и вдохновляющую радость, ведь нам удалось ещё немного отдалиться от зоны комфорта.
Третий аспект терпения означает принятие вещей такими, какие они есть. В нашей жизни происходит много неприятных событий, и мы мало что можем поделать или как-то изменить ситуацию. За последние несколько лет я встретил немало людей, которые потеряли многих друзей или родственников во время атаки на Всемирный торговый центр 11 сентября 2001 года. Многие из них злятся, и их можно понять.
«Конечно, я опечалена, – сказала мне одна дама. – Точнее сказать, я в ужасе. Просто потрясена. Я скорблю о потере, но стараюсь не поддаваться чувству горечи и обиды. Думаю, многие люди разгневаны, и я уважаю их чувства. Но самый лучший способ отдать должное погибшему мужу – это идти дальше, жить такой жизнью, какой бы он желал для меня. Я могла бы провести последние десять лет думая о своей потере. Но я знаю, что ему бы это очень не понравилось. Вместо этого через несколько лет после трагедии я вернулась к жизни, стала ходить с друзьями ужинать, ну и встречаться с мужчинами. Я долго не решалась пойти на свидание. Сейчас я обручена. И через несколько месяцев мы планируем пожениться. Человек, которого я потеряла 11 сентября, был одним из самых добрых, чутких, умных и замечательных людей, которых я когда-либо знала. Не уверена, что смогу поместить его фото на место свидетеля на моей свадьбе, но я знаю, что он там будет и будет нам улыбаться».
Усердие
Название четвёртой парамиты обычно переводится как «упорство», «прилежание», «энергия», «усердие» или иногда «усилие». По сути, усердие означает, что мы с радостью и энтузиазмом отдаёмся практике и стремлению помогать другим людям. Усердие некоторым образом напоминает практику терпения – в том смысле, что мы так же развиваем в себе готовность преодолевать трудности. Но если терпение – это решимость не уклоняться от работы с проблемами, то усердие подразумевает энергичное обязательство разрешать трудные ситуации, возникающие, когда мы помогаем другим. Часто требуя от нас определённых жертв – времени, энергии или других ресурсов, – практика усердия может показаться довольно тяжёлой ношей. Но цондру – тибетское слово, обозначающее эту парамиту, и вирья – санскритский его эквивалент – указывают на воодушевляющее ощущение силы, безмятежности и сфокусированности на действиях, приносящих другим пользу.
Приведу в пример ситуацию одной знакомой женщины, которая взяла на себя обязательство провести несколько недель рядом с пожилым отцом, который находился при смерти. Совсем непросто смотреть за тем, как кто-то умирает, но она сидела у его постели, держа его за руку, разговаривая с ним, прислушиваясь к его словам, когда он мог говорить. В то же время она старалась успокоить мать, страдавшую от обсессивно-компульсивного расстройства и обезумевшей в последние недели жизни мужа.
«Но как бы тяжело это ни было эмоционально, – сказал она, – последние часы жизни отца были невероятно спокойными. Моя мама наконец села у его кровати и держала его за руку, пока он уходил. Я рада, что смогла быть вместе с ними».
Говорится, что усердие – своего рода доспехи, помогающие нам справляться с тяжёлыми ситуациями, и оно очень органично вписывается в образ бодхисаттвы как воина или героя. Но мы должны помнить, что этот воин или герой посвятил себя задаче пробудить других существ и разжечь в них искру. Доспехи, в которые он или она облачены, – это не некая маска, а неиссякаемый поток света, льющегося изнутри.