Тот посмотрел вверх.
– А-а… это летуши.
– Кто-кто? – переспросил Серёжка.
– Летуши. Их называют так потому, что у них большие уши, и они могут на них летать.
– Это я вижу… – Серёжка замолчал и принялся наблюдать за летушами. Их было довольно много.
– За битвой магов наблюдают, – произнёс Лессчик. – Им это интересно… Они любят всякие новости. А тут – исчез целый замок!
Странные создания в вышине либо парили на одном месте, либо медленно ходили кругами. А один, отчаянно взмахивая ушами, летел по прямой – то ли торопился куда-то, то ли преследовал какую-то свою, одному ему заметную с высоты цель.
Все летуши отличались по форме ушей, и Серёжка подумал, что их можно разделить на виды – скажем, «треугольноухие», «квадратноухие», «прямоугольноухие», «трапециевидноухие», а также «круглоухие». Но попадались и «неправильноухие». Уши у таковых были словно обгрызены по краям, и поэтому, может, они летели, слегка подёргиваясь из стороны в сторону.
– Расскажи ещё что-нибудь о них, – попросил Серёжка. – Кто они такие, откуда взялись… и вообще.
– Ну, слушай, – согласился Лессчик. – Лететь нам довольно долго…
Он поменял позу, повернувшись в сторону Серёжки.
– Откуда они взялись – я не знаю. Они были у нас всегда. Я знаю, что летуши очень любят летать. И очень любят слушать. А поскольку летают они при помощи ушей, то и слушать им в полёте намного удобнее, чем на земле. Они для того и поднимаются в небо, чтобы лучше слышать. Они парят, раскинув огромные уши, на значительной высоте, и слышат всё, что говорят внизу.
– И нас слышат? – Серёжка удивлённо посмотрел на Лессчика: – Как же ты не боишься рассказывать про них?
– Конечно, слышат! И не только слышат. Они нас и видят. Зрение у них тоже хорошее. Но ты не бойся, я про них ничего плохого не скажу! Я ничего плохого о них не знаю, – добавил Лессчик. – А если кто и знает, то не говорит.
– А что, могут отомстить? – догадался Серёжка.
– Кому приятно слушать о себе плохое? – усмехнулся Лессчик. – Особенно тем, кто находится сверху. Маги-бароны тоже этого не любят. Но летуши – безобиднейшие существа. Ну, любопытны без меры, что из того? Надо же чем-то заниматься. И, опять же, любопытство – не порок.
«А большая глупость», – продолжил про себя Серёжка, но вслух произносить не стал: кто знает, как летающие ушастики отнесутся к подобному мнению?
Лессчик продолжал:
– Оттого, что летуши целый день находятся на солнце, уши у них со стороны спины сильно загорают и становятся прочнее. Кожа уплотняется от солнечных лучей. Это позволяет им летать дольше и дальше. А с внутренней, со стороны лица, уши остаются бледными и нежными. Потому-то у них очень хороший слух: они могут слышать с невероятно большой высоты.
– И что, они так и кружат наверху сутки напролёт? – спросил Серёжка. – А как же ночью?
– Нет, к вечеру спускаются. Вечером холодает, восходящие воздушные потоки ослабевают, или прекращаются совсем, на широких ушах оседает роса… Это очень неприятно. К тому же в темноте плохо видно. Что толку слушать разговоры, если не знаешь, кто говорит? Нет, попадаются и среди них экстремалы, что любят кружить в темноте, но таковых очень мало. Но они – экстра! И уши у них покрепче, и глаза позорче.
– Еще бы! – согласился Серёжка. – Летать по ночам, это уметь надо… Тут ногами идёшь, и то спотыкаешься.
– По вечерам, приземлившись, летуши любят навещать трактиры, харчевни, корчмы, – продолжал Лессчик, – словом, всякие присутственные заведения, где собирается много народу. Вот там-то они и разворачиваются вовсю!
– Уши распахивают, что ли? – не понял Серёжка.
– Не-ет! Ты слушай. Летуши любят рассказывать завсегдатаям то, что услышали за день. Вокруг них постоянно собирается уйма народу! Это им очень нравится: они любят находиться в центре внимания.
– Ну, это каждый любит, – зевнул Серёжка. После наполовину бессонной ночи мягкое колыхание авакса убаюкивало его, и лишь желание побольше услышать о новом мире, да опасность свалиться вниз, удерживали от того, чтобы не задремать.
– Но они просто упиваются вниманием со стороны людей!.. Собственно, в этом нет ничего плохого, – спохватился Лессчик, – ты прав: каждый человек пытается по-своему привлечь к себе внимание, да не у каждого получается. И не каждый заслуживает.
– У одних лучше, у других – хуже, – пробормотал Серёжка.
– Некоторые летуши состоят на службе у короля, герцогов, князей и баронов, – заметил Лессчик. – Но об этих я ничего сказать не могу: никогда не встречал. Эти не любят болтать попусту. Их мало кто видел.
– Ты говорил, ночью летуши не летают? – спросил Серёжка. – А где же они спят? И спят ли?
– А как же! – воскликнул Лессчик. – Спят. Как обычно, в домах. Но им не нужны ни простыни, ни одеяла: спят летуши, завернувшись в собственные уши. И тогда становятся похожими на коконы бабочек. А зимой многие вообще впадают в спячку, потому что в наших краях порой бывает очень холодно, можно уши отморозить. И не такие большие.
– Согласен, – Серёжка, приложив ладонь козырьком к глазам, принялся всматриваться в парящих над ними большеухих созданий. – Однако на такие уши много мороза потребуется…
– Не любят они летать и в дождь, – Лессчик не обратил внимания на слова Серёжки. И пояснил, почему: – Капли барабанят по ушам, и ничего не слышно.
– Дождь и нам ни к чему, – пробормотал Пантелеймон, оглядываясь на догоняющую их чёрную тучу. Он тоже с интересом слушал рассказ Лессчика. – Особенно если с грозой. Авакса намочит, станет скользким. А ветер? А молнии?
– Попробуем удрать? – предложил Серёжка.
– Попробуем, – согласился Пантелеймон. Он до упора перевёл рычажок вперёд на спине авакса. Ребята крепче ухватились за панцирь.
Однако мрачная тёмная туча продолжала нагонять их. Кое-где в её глубине проблескивали маленькие молнии.
– Ну, если догонит! – поёжился Лессчик. – Что будет!
– Да, попасть в грозу в воздухе – хорошего мало, – согласился Пантелеймон.
– Может, подняться повыше? – нерешительно предложил Серёжка.
– Выше не получается, – вздохнул Пантелеймон. – До упора поставил уже.
– Аваксы сильно высоко не поднимаются, – подтвердил Лессчик. – Наверное, плохо силу с вышины чуют…
– Тогда пойдём на посадку? – спросил Серёжка.
– Придётся… – пожал плечами Пантелеймон. – Даже если успеем долететь до места. Вспомни: там – горы. А в горах дождь ещё хуже, чем на равнине. Лучше переждать где-нибудь.
И направил авакса вниз, на разноцветные прямоугольнички полей. Вдали виднелась небольшая рощица, но Пантелеймон побоялся, что авакс зацепится за деревья.
Туча между тем успела закрыть солнце. Потемнело.
– Приземлимся недалеко от твоей деревни, – предупредил Пантелеймон Лессчика. – А оттуда – пешком. Авакса, наверное, придётся оставить: черепахи – медлительные существа. Вряд ли он поспеет за нами.
– Те места мне известные! – кивнул Лессчик. – Оттуда уже куда угодно доберёмся!
Он будто обрадовался возможности очутиться дома. Хотя недавно с такой же радостью стремился его покинуть.
Земля приближалась. Но приближалась и туча. Первые капли дождя упали на спины и головы. Вокруг заплясали всполохи молний. Недовольно заворчал гром.
– Приготовились! – выкрикнул Пантелеймон. – Сейчас садимся!
Набежавший порыв ветра едва не сбросил ребят с авакса.
Но лапы черепахи уже коснулись земли. И словно приросли к ней. Авакс встал, будто вкопанный. Он почувствовал близкую посадку, и поэтому приготовился.
Ребят тряхнуло. Лессчик не удержался на панцире и соскользнул на землю. Но не ушибся: вокруг росла густая высокая трава.
И в неё тут же вгрызся авакс.
– Вон там рощица! – воскликнул Лессчик. – Спрячемся под деревьями! Побежали!
– Ты что? – Серёжка поймал его за руку. – А вдруг молния ударит в дерево? Тогда нам кранты!
– Что же, мокнуть? – недоумённо спросил Лессчик.
– Да дождя, похоже, не будет! – Пантелеймон вглядывался в приближающееся чёрное облако. – Ветер развеет тучу.
И действительно: уронив несколько тяжёлых капель, туча миновала место посадки и скрылась за ближайшими деревьями.
– Можно снова лететь! – обрадованно объявил Серёжка. – Вон, и солнышко снова появилось.
– Странная туча… – пробормотал Лессчик. – Так низко летела… И летуши совсем не обеспокоились.
– Потому и не обеспокоились, что низко летела, – сказал Серёжка. – У нас тоже такие бывают.
– А у нас я таких раньше не видел… – произнёс Лессчик.
Снова взобрались на авакса. Однако тот заупрямился, и лететь не стал. А продолжал размеренно поглощать вкусную травку.
Пришлось ждать, покуда он попасётся.
– А я думал, он – машина, – признался Пантелеймон. – Раз управляется при помощи рычажков. А он, оказывается, живое существо…
– А то! – кивнул Серёжка. – И ещё какое живое! Вон как траву трескает. И дерьма столько навалил!
– Зато теперь ему лететь легче будет, – заметил Пантелеймон.
– Да и нам не мешало бы перекусить, – добавил Серёжка.
Услышав пожелание, Лессчик направился к рощице.
– Айда со мной! – предложил он. – Орехов поищем!
– Я побуду с аваксом, – помотал головой Пантелеймон. – Чтобы случайно не улетел.
– Интересно, куда делся Крэгул? – спросил, широко шагая, Лессчик. – Здорово Пантелеймон его отправил… куда-то.
– Это всё Дракончик помог, – ласково произнёс Серёжка, глядя на порхающий впереди огонёк. – А куда делся… в какой-нибудь параллельный мир, конечно!
И вдруг с ужасом подумал: а если Крэгул попадёт в их собственный мир? Возвращаются они с Пантелеймоном домой – а там всё завоевано Крэгулом. И нет ни Америки, ни России, а есть одно лишь Крэгулское королевство…
Он даже головой помотал, чтобы отогнать наваждение. Нет, Дракончик не мог устроить им такую подлянку! Если Крэгул и попадёт в их мир, ему там так дадут!.. Там же и полиция, и армия, и спецназ!
Лессчик и Серёжка добрались до ближайших ореховых кустиков: зоркий глаз не подвёл Лессчика.