Заподозрив, что я когда-то захочу ребенка, в 2020 году я отправилась замораживать эмбрионы и яйцеклетки, чтобы остановить биологические часы. А это подразумевает гормональную стимуляцию, к которой прилагаются (по крайней мере в моем случае) очень интересные психоактивные эффекты: древняя инстинктивная радость от ощущения себя наполненным сосудом, а также плодородным полем. Это сильнее всего похоже на тот момент в “Героях меча и магии”, когда вы уже построили драконов и стали сильнее всех на карте, подвалы ваши ломятся от злата, а крипты – от горгулий. Только от размножения в реальной жизни это чувство еще ярче.
2020 год, естественно, повлиял на мою жизненную стратегию и более серьезно, потому что моя вторая магистратура, по молекулярной нейробиологии, из-за пандемии превратилась в тыкву. Я исходно планировала поработать в лаборатории, чтобы понять, не хочу ли я биологическую аспирантуру. Весь год сохранялась неопределенность, университет искренне надеялся, что студенты еще смогут вернуться к очному обучению. Путем сложной цепочки интриг, лести, шантажа и антикоронавирусного волонтерства я добилась от своей стипендии, Chevening, согласия на свой академический отпуск и вернулась в Бристоль в начале 2021 года, несмотря на большие логистические трудности. Через два дня после того, как я это сделала, в Великобритании объявили очередной локдаун, и я застряла на дистанционном обучении в городе Бристоле без самолетов домой. Диплом же мой в отсутствие лабораторной работы превратился в диплом по биоинформатике, которой я заниматься не хотела никогда в жизни и ни за что не стала бы делать это добровольно (а не под угрозой возвращения денег за обучение). Я в итоге что-то написала и мне поставили какую-то оценку, но эта история привила мне невообразимых масштабов отвращение к труду. Это последнее, впрочем, изрядно поспособствовало моему репродуктивному успеху: я начала гораздо больше зарабатывать. Оказывается, заказчики давно были морально готовы давать мне больше денег, но я не пробовала просить, потому что мне и так все нравилось. Вот, а если у вас отвращение к труду и одновременно много денег, то почему не родить кого-нибудь? Это в нашем обществе для женщины социально приемлемый повод еще некоторое время не решать, кем она станет, когда вырастет.
Финальным триггером для того, чтобы завести ребенка вот уже сейчас, а не когда-то в гипотетическом отдаленном будущем, послужила роковая страсть, приключившаяся со мной в 2021 году. После четырех месяцев бурного романа мы вынуждены были крайне болезненно расстаться на пике взаимной влюбленности, поскольку у нас случился неразрешимый конфликт базовых ценностей. Произошло причудливое и маловероятное стечение внешних обстоятельств – очередной черный лебедь в косяке черных лебедей, накрывшем в последние годы всю планету, – лишившее меня возможности сохранить одновременно и этого мужчину, и свою профессию. Выбор был очевидным, но это не означает, что он был легким. Не приходилось сомневаться, что следующие пару лет мне предстоит собирать себя из кровавых ошметков и шарахаться от любых новых отношений, как черт от ладана. А раз уж полые мышечные органы (например, сердце) все равно простаивают без дела, рассудила я, так почему бы тем временем не завести себе важного человека альтернативным способом? Все равно же когда-то собиралась. Тем более что неприлично уже в моем, кхе-кхе, возрасте так убиваться из-за личной жизни, а родительство в значительной степени от этого страхует: не остается ни времени, ни сил, а также появляется абсолютная необходимость пребывать в душевном равновесии, поскольку в противном случае ты приносишь вред не только себе, но и ребенку: слишком уж вы тесно связанная система.
Представляется, что превращение из просто человека в человека-родителя – это фазовый переход. Более масштабный, чем почти любое другое изменение, которое можно собственными руками себе устроить. Тело твое никогда не будет прежним. Мозг твой никогда не будет прежним. Деревня привязанностей твоя никогда не будет прежней. Система приоритетов. Пространство возможностей. Вся жизнь. Завести ребенка – это как переплыть через Стикс. И посмотреть, уцелеешь ты или нет и что от тебя останется. То, что осталось, – это, наверное, и будет важное. Такой способ проверить.
…Вот так и получилось, что я оказалась беременна в войну.
Свинство, конечно, жаловаться с этой стороны линии фронта, но и у меня от этого поотменялась вся работа, уехали все близкие, включая отца ребенка, задержания и “профилактические беседы” с полицией стали повседневной рутиной, риск уголовных дел по законам о фейках и дискредитации был хотя и умеренным, но далеко не нулевым, не говоря уже о бесконечном ужасе, захлестывающей вине и клокочущей черной ненависти.
Стала ли бы я заводить ребенка, если бы знала? Разумеется, нет. Жалею ли я о том, что у меня появилась Елизавета Николаевна? Тоже нет. Она, в общем, единственное светлое пятно 2022 года, но зато очень светлое, сияющее. Все причины, которые подтолкнули меня к беременности, со временем стали нерелевантны, но Лизаветочка принесла множество новых, потому что она оказалась целый живой человек, а это намного интереснее, чем котик, симсы или тамагочи. Она ежеминутно чему-то учится, демонстрирует в этом завидное упорство, совершает открытия и испытывает от них очень заразительный восторг. А еще я ей страшно нравлюсь, и так будет еще по крайней мере лет двенадцать!
Мне бесконечно повезло, у меня благополучно включился несуществующий материнский инстинкт, и я глубоко убеждена, что моя Лизаветочка – с большим отрывом самый прекрасный детеныш из всех, кто народился когда-либо на белом свете. Пока я была беременна и тревожилась о предстоящей несвободе, я думала: ну ничего, найму няню, буду веселиться. В реальности няня приходит, чтобы дать мне поработать, в лучшем случае отпустить меня порешать всякие бюрократические вопросы типа получения полиса для ребенка. За два часа разлуки я успеваю соскучиться по Лизавете гораздо сильнее, чем она по мне, возвращаюсь домой кратчайшим путем и сгребаю младенца в охапку, нежно воркуя и восторженно урча. Ужас вообще.
Глава 2Замороженные деточки: будущее наступило
Британский сериал Trying начинается с секса в автобусе. Это потому, что если кто пытается забеременеть, то таким людям надлежит отслеживать овуляцию, ни в коем случае о ней не забывать, а при ее наступлении обеспечить присутствие сперматозоидов в половых путях женщины срочно. Даже если автобус и вообще секс в общественных местах не входит в перечень их сексуальных фантазий, родительский долг превыше всего. Но и такая самоотверженность не обязательно приводит к результату. Хотя главной героине, Никки, всего 32 года, у нее все равно обнаруживается низкий уровень антимюллерова гормона и истощение овариального резерва, и врач сообщает ей, что зачатие естественным путем практически исключено, да и гормональная стимуляция с большой вероятностью окажется бесполезной. Можно воспользоваться донорской яйцеклеткой, но Никки и ее партнер Джейсон в этой ситуации решают, что тогда уж правильнее усыновить готового ребенка, и дальнейшие приключения в сериале крутятся вокруг этого.
Продвинутый зритель поначалу уверен, что сценаристы сериала оставили там хитроумную лазейку для будущих сюжетных поворотов. Врач говорит Никки, что уровень антимюллерова гормона у нее “меньше двух”, но вообще-то 2 нанограмма на миллилитр – это хотя и немного, но все же достаточно, чтобы, утратив бдительность, случайно залететь в следующем сезоне. Но нет, заподозрив неладное, зритель углубляется в британскую медицинскую документацию и вскоре обнаруживает, что гордые жители острова не только мясо измеряют в фунтах, а яйца в полудюжинах, но и антимюллеров гормон в пикомолях на литр, и в таком случае его у Никки действительно совсем немного (0,85 в общепринятых единицах измерения). Такие показатели бывают в ее возрасте менее чем у 5 % женщин, а характерны скорее для тех, кому хорошо за сорок. И да, ассоциированы с невысокими шансами на беременность, в том числе с помощью ЭКО[15] [1, 2].
Антимюллеров гормон (АМГ) называется так потому, что ограничивает рост мюллерова протока у эмбрионов-мальчиков. Мюллеров проток нужнее эмбрионам-девочкам: из него сформируются фаллопиевы трубы, матка и верхняя часть влагалища. Многие годы АМГ изучался именно в этом контексте, так что о его существовании были осведомлены только ученые-эмбриологи. Лишь к середине нулевых исследователи разобрались, какую роль играет АМГ в организме взрослых женщин, и тут-то и наступил его звездный час [3]. Выяснилось, что там он тоже подавляет избыточную активность в репродуктивных органах, но по-другому. Его производят растущие фолликулы, чтобы их самих же не оказалось слишком много: кто успел начать расти, тот и молодец, а остальные сидите тихо, ждите следующего цикла. Если АМГ нет вообще (как мы знаем по экспериментам с генетически модифицированными мышами), то расти начинает как раз слишком много фолликулов, но особого смысла в этом нет, они все равно толком не дозревают, а потом у мыши рано исчерпывается их запас и она окончательно утрачивает способность к оплодотворению в необычайно юном возрасте.
Если вы не генномодифицированная мышь, а обычная человеческая женщина, к тому же старше Никки и без детей, то вы наверняка слышали страшные слова “овариальный резерв” или, в просторечии, “часики тикают”. Речь идет как раз о том, что если делать анализ АМГ каждые пару лет, то этот показатель будет неуклонно уменьшаться, что отражает снижение вероятности забеременеть (а лучше бы природа страховала нас от этого в семнадцать!).
При рождении в яичниках женщины уже есть первичные фолликулы. Новые, вероятнее всего, появляться не могут[16] [4]. После достижения половой зрелости фолликулы постепенно начинают созревать, процесс этот проходит через несколько стадий, и на каждой велики потери. В отдельно взятом менструальном цикле можно наблюдать с помощью УЗИ примерно 10–20 антральных фолликулов (от латинского