Эпидемиологические исследования на людях дают похожую картину. При обобщении большого количества данных получается, что стресс увеличивает вероятность врожденных аномалий (например, расщелин губы и неба или пороков сердца), но эффект не очень сильный и проявляется далеко не в каждом отдельно взятом исследовании [23, 24]. При этом наиболее выраженная связь обнаруживается в тех работах, где речь идет о действительно трагических событиях. Например, скандинавские базы данных, включающие всю информацию обо всех, позволили, никого не опрашивая, идентифицировать 3355 женщин, которые во время своей беременности или незадолго до нее столкнулись с тяжелой болезнью или трагической гибелью своего партнера[51] или другого своего ребенка. В качестве контрольной группы выступили 19 948 женщин, у которых ничего подобного не происходило. Частота врожденных аномалий, связанных с развитием нервной трубки и костей черепа (в первую очередь это расщелины губы и неба), составила 0,65 % в контрольной группе, примерно столько же среди женщин, у которых беда произошла с партнером, и 1,34 %, если беда произошла со старшим ребенком. Для других нарушений, например пороков сердца, здесь разницы не было. Однако если рассматривать данные подробнее, то выясняется (спасибо, Кэп), что самое плохое, что может случиться, – это неожиданная смерть старшего ребенка во время первого триместра беременности. У тех, кто это пережил, вероятность рождения младенца с расщелиной неба (и родственными ей нарушениями) составляет 6,25 %, а с любыми пороками развития вообще – 14,5 % (против 3,68 % в контрольной группе) [25]. И да, жизнь в городе, который бомбят, тоже способствует формированию расщелин губы и неба [26]. Не то чтобы это было самое чудовищное из последствий войны, но тоже страничка в обвинительном заключении или по крайней мере песчинка на весах Осириса.
Частота пороков развития увеличивается, если гормонов стресса в крови матери так много, что они интенсивно воздействуют непосредственно на плод. Но, вероятно, в большинстве случаев так не происходит. Дело в том, что плацента умеет производить разнообразные ферменты, призванные бороться с вредными веществами и защищать от них будущее потомство [27]. Это не всегда работает надежно, потому что не все молекулы, опасные для развития ребенка, достаточно легко обезвредить на лету, да и не со всеми мы в принципе часто сталкивались в ходе предшествующих миллионов лет эволюции. Но уж с кортизолом-то сталкивались постоянно, и в плаценте присутствует фермент 11-гидроксистероиддегидрогеназа типа 2, способный преобразовывать до 90 % поступающего кортизола в кортизон, биологические эффекты которого намного слабее. В самом деле, можно наблюдать, что уровень кортизола в пуповинной крови новорожденных стабильно оказывается ниже, чем в крови матери, в то время как уровень кортизона – выше [28]. Надеюсь, эта информация позволит вам испытывать меньше стресса из-за испытываемого вами стресса.
К сожалению, кортизолу не обязательно активно влиять непосредственно на ребенка, чтобы причинить вред. Бывает достаточно и воздействия на саму беременную. На практике важнейшая проблема, связанная со стрессом, – это повышение риска преждевременных родов [29]. Конкретные численные оценки сильно отличаются от исследования к исследованию (смотря какой стресс, когда, у кого), но само существование такого эффекта общепризнано. Иногда на 20 %, а иногда и в два раза чаще рожают недоношенных детей женщины с максимальным уровнем стресса по сравнению с теми, у кого все хорошо. Существует множество биохимических механизмов, связывающих эти два обстоятельства. Прежде всего речь идет о том, что стресс нарушает нормальную работу иммунной системы, причем разнообразными способами; он может как усиливать восприимчивость к инфекционным заболеваниям, так и увеличивать количество провоспалительных цитокинов – а воспаление, как мы помним, ассоциировано с началом родовой деятельности [30, 31]. С точки зрения работы эндокринной системы ведущую роль играет даже не кортизол, а предшествующий ему кортиколиберин; под действием стресса увеличивается его производство не только в гипоталамусе, но и непосредственно в плаценте. Этот гормон, в свою очередь, стимулирует синтез простагландинов, способствующих сокращениям матки. Стресс также отражается на работе сердечно-сосудистой системы: повышает артериальное давление, ведет к сужению сосудов и может ухудшать кровоснабжение матки. Это, в свою очередь, служит фактором риска как для преждевременных родов непосредственно, так и для низкого веса при рождении (даже при нормальном сроке беременности) и может способствовать развитию преэклампсии, в свою очередь, увеличивающей опасность преждевременных родов [32, 33]. Исследователи, впрочем, отмечают, что непосредственно при ультразвуковом исследовании наблюдать сниженное кровоснабжение плода у беременных женщин с высоким уровнем тревоги обычно не удается; вероятно, они все же не переживают сильного всплеска адреналина, по крайней мере в тот момент, когда приходят в лабораторию. Наконец, следует помнить, что от кортизола есть для плода и большая польза: непосредственно перед родами он способствует созреванию внутренних органов. Как раз поэтому, если угроза преждевременных родов уже существует, женщине вводят кортикостероиды: это позволит ее младенцу более эффективно дышать, если он все-таки окажется снаружи раньше положенного срока.
Стресс во время беременности не обязательно влияет настолько весомо, грубо, зримо. Он может отразиться также и на формирующемся мозге плода. Эксперименты на животных и томографические исследования на людях демонстрируют, что у тех, кто до рождения подвергся воздействию стресса, может увеличиваться объем амигдалы (“центра страха”) и собственная активность гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой оси (то есть гормонального отклика на стресс) и снижаться плотность серого вещества в гиппокампе и префронтальной коре (отделах мозга, связанных с памятью и мышлением). Это может впоследствии способствовать эмоциональным проблемам, замедлять моторное развитие, вызывать трудности с обучением [34–36].
В январе 1998 года в Канаде шел ледяной дождь. Такое случается зимой в северных странах, но в тот раз чередование оттепелей и заморозков было таким интенсивным, что под тяжестью намерзшего льда обрушились тысячи опор линий электропередач, и миллионы людей остались без электричества. Одновременно стали непроезжими практически все дороги, потому что на них попáдали обледеневшие деревья. В некоторых районах восстановить энергоснабжение удалось только через полтора месяца; десятки людей погибли от холода, несчастных случаев или отравления угарным газом, сопровождавшего попытки обогреть свое жилище. Десятки тысяч вынуждены были спать вповалку в переполненных временных убежищах, на скорую руку организованных властями страны.
Сотни женщин, переживших эту катастрофу во время беременности, и родившиеся у них дети принимают с тех пор участие в исследовательском проекте “Ледяной шторм”, посвященном изучению долгосрочных последствий пренатального стресса. Исследователи обнаружили, что в возрасте двух лет такие дети понимают на 10 % меньше слов, чем контрольная группа (дети того же возраста, чьи матери жили в наименее пострадавших районах страны), и на 30 % меньше разных слов умеют произносить сами. Их оценки по шкале развития Бейли (стандартный способ оценки моторных и когнитивных навыков детей раннего возраста; как и для теста IQ, среднее значение составляет 100 пунктов) оказались ниже в среднем на 9,5 балла. Кроме того, у пострадавших детей медленнее развивалось игровое поведение: они были более склонны просто размахивать и стучать игрушками, а не использовать их по назначению (катать машинку, разливать воображаемый чай из игрушечного чайника и т. п.). Наиболее опасным для детского интеллектуального развития оказалось воздействие сильного стресса во втором триместре, чуть получше дела обстояли у тех, чьи матери попали в ледяной шторм в начале беременности, а если в третьем триместре, то достоверных отличий от контрольной группы уже не было [37]. Отличия сохранялись и в пятилетнем возрасте: дети, чьи матери подверглись стрессу в наибольшей степени (провели максимальное количество дней без электричества, понесли наибольшие финансовые потери, столкнулись с прямыми угрозами для здоровья и т. д.), набирали примерно на 5 баллов меньше в тесте IQ, равно как и при оценке словарного запаса. Кроме того, они хуже справлялись с тестами на баланс, координацию движений правой и левой половины тела, зрительно-моторную интеграцию (то есть менее точно повторяли серию последовательных движений и испытывали трудности при копировании нарисованных фигур) [38, 39]. В 13 лет испытуемых подвергли социальному стресс-тесту Трира для детей. Он отличается от стандартного стресс-теста Трира тем, что в присутствии сурового жюри следует не проходить собеседование для приема на работу, как происходит со взрослыми испытуемыми, а придумывать финал для предоставленной истории. Потом человека просят вычитать в уме 7 из 1023 (потом еще 7, еще 7 и еще 7, быстро и без ошибок) и не забывают предупредить, что его выступление записывается на видеокамеру. У всех нормальных людей такие издевательства вызывают повышение уровня кортизола в слюне, но есть нюанс: чем больше объективных трудностей пережила беременная женщина во время ледяного шторма, тем отзывчивее к стрессу оказывается организм ее ребенка 14 лет спустя. А еще, если стресс происходил в третьем триместре, его тяжесть коррелирует также и с уровнем кортизола в слюне подростка еще до всякого тестирования (впрочем, посещение лаборатории – само по себе стресс, заботливо отмечают исследователи). В заголовке своей статьи [40] они также сообщают, что переживание природной катастрофы во время беременности предсказывает психические патологии у подростков, но это все же некоторое художественное преувеличение: была обнаружена лишь слабая корреляция между субъективным уровнем стресса матери и склонностью к нарушению правил и агрессивному поведению у ее ребенка, согласно ее собственной оценке. Впрочем, если посмотреть не только на ледяной шторм (жертвы которого уже подросли, но не так давно, чтобы исследователи успели обработать все данные, да и участников со временем становится меньше: одни сменили место жительства, другим просто надоело), но и на весь накопленный человечеством массив данных о пренатальном стрессе, то да, зафиксировано повышение риска депрессии и тревожных расстройств, синдрома дефицита внимания и гиперактивности, расстройств аутистического спектра и даже шизофрении (особенно при наличии генетической предрасположенности) [34, 41].