В 1918 г., вернувшись после ранения домой, избран председателем Вешенского станичного совета. Когда 16–20 апреля произошло антибольшевистское восстание, Ермаков принял в нем живейшее участие в звании подхорунжего (войсковой чин в казачьих войсках русской армии имперского периода, соответствовавшее чину пехотного). С восстановлением атаманского правления становится атаманом Вешенской станицы. Летом и осенью 1918 г. X. Ермаков в должности командира взвода 1-го Вешенского полка Донской армии воюет против Красной армии на Царицынском и Балашовском направлениях. В конце декабря казаки покинули фронт и вернулись домой, в начале следующего года Красная армия начала террор на Верхнем Дону. 25 февраля вспыхнуло Верхне-Донское восстание в станице Казанской. Хорунжий X. Ермаков начинает формирование повстанческого отряда правобережных хуторов. В частности, разбивает карательный отряд Лихачева и захватывает артиллерийские склады красных. За этот подвиг 5 марта его избирают командующим Базковской сотней. Еще несколько дней спустя командующий повстанческими войсками П. Кудинов назначает его командиром 1-й Верхне-Донской дивизии вместо есаула Алферова.
Казаки считались сильными противниками, тем не менее в конце февраля 1919 г. ситуация на фронте кардинально изменилась. Донская армия отступила на Кубань. 3 марта под станицей Георгие-Афипской X. Ермаков со своей частью вынужден сдаться в плен превосходящим силам противника, а 15 марта поступает в Красную армию. Получил под свое командование 3-й отдельный кавалерийский полк 1-й Конной армии, сформированный из перешедших в Красную армию казаков. «Тов. Буденный помнил его по 1-й Конной армии и отзывался о нем как об отличном рубаке, равном по силе удара шашкой Оке Городовикову» (М.А. Шолохов в письме к литературоведу К.И. Прийме).
Ермаков проявил себя на Польском фронте, затем назначается командиром 82-го полка и направляется на Врангелевский фронт, а после взятия Крыма — на Дон для борьбы с «бандами» Махно, Попова и Андреянова. В середине 1921 г. — начальник школы «краскомов» 14-й кавалерийской дивизии в Майкопе, награжден шашкой и именными часами.
Казалось бы, теперь до генерала дослужится, но в 1923 г. его неожиданно уволили из армии, так как командование «вдруг обнаружило», что Ермаков — бывший белый. Вскоре арестован ГПУ, следствие длилось полгода, но ничего доказать не удалось, и в 1924 г. Ермакова освободили под поручительство. 15 мая 1925 г. на выездной сессии Северо-Кавказского суда в городе Миллерово следствие прекращено.
Приблизительно в это время Ермаков знакомится с М.А. Шолоховым и консультирует его по вопросам, связанным с Гражданской войной. В 1927 г. Ермакова снова арестовали и приговорили к расстрелу, 17 июня приговор привели в исполнение. 18 августа 1989 г. реабилитирован посмертно.
Юрий Олеша
Главный герой романа Николай Кавалеров, по признанию автора, писался с него самого. Во всяком случае, он официально признался в этом на Первом съезде Союза писателей: «Кавалеров — это я сам. Да, Кавалеров смотрел на мир моими глазами: краски, цвета, образы и умозаключения Кавалерова принадлежат мне. И это были наиболее яркие краски, которые я видел. Многие из них пришли из детства или вылетели из самого заветного уголка, из ящика неповторимых наблюдений. Как художник, проявил я в Кавалерове наиболее чистую силу, силу первой вещи, силу пересказа первых впечатлений. И тут сказали, что Кавалеров — пошляк и ничтожество. Зная, что много в Кавалерове есть моего личного, я принял на себя это обвинение в пошлости, и оно меня потрясло».
Литературовед А. Гладков назвал выступление Олеши, развенчивающее Кавалеровых как пережиток старого режима, «автобиографическим самооговором»: «Запретив себе в искусстве быть самим собой, Олеша стал никем. Таков суровый и справедливый закон творчества. Или ты — это ты, или — никто»[92].
Ильф и Петров
Задача Бендеру Остапу:
Имея сразу двух отцов,
Установить в конце концов —
Кого из них считать за папу?
Остап Ибрагимович Бендер — фигура составная, первым делом это, конечно же, Осип Беньяминович Шор, который родился в Николаеве 30 мая 1899 г. в семье купца 2-й гильдии Беньямина Хаимовича Шора и дочери одесского банкира Екатерины (Куни) Герцевны Бергер. Беньямин Шор держал магазин колониальных товаров.
В семье Осип был вторым ребенком, его старший брат Натан — поэт Анатолий Фиолетов (1897, Одесса — 27 ноября 1918).
Известно, что отец скончался от сердечного приступа в 1901 г. Похоронив главу семьи, мать переехала с детьми в Одессу. Там они поселились на улице Полтавской победы (ныне — ул. Канатная, 78). Через какое-то время она вышла замуж за петербургского купца Давида Рапопорта и уехала к нему, оставив сыновей у дедушки.
Осип, закончив частную мужскую гимназию Рапопорта, переехал к матери и в 1917 г. поступил на первый курс Петроградского технологического института. Впрочем, науки его мало увлекали, поэтому в 1919 г. он решил вернуться в родной город. Дорога оказалась насыщена разнообразными приключениями и заняла целых два года, что, по легенде, он и поведал Ильфу и Петрову, а те сочли нужным сделать Осипа прототипом главного героя их совместного детища.
Судя по фотографиям Осипа Шора, внешность Остапа тоже взята с него. Современники утверждали, что соавторы передали и особенности речи, и характер прототипа. Кстати, близкие друзья называли Осипа Остапом.
Осип Шор служил в уголовном розыске, в отделе по борьбе с бандитизмом. Из текста романа можно заключить, что Бендер действительно хорошо знает уголовных кодекс.
Шор получил известность после появления романа В. Катаева «Алмазный мой венец».
Вот как вспоминает об Осипе Шоре и Анатолии Фиолетове Валентин Катаев: «Бандиты поклялись его убить. Но по ошибке, введенные в заблуждение фамилией, выстрелили в печень футуристу… Но что же в это время делал брат убитого поэта Остап? То, что он делал, было невероятно. Он узнал, где скрываются убийцы, и один, в своем широком пиджаке, матросской тельняшке и капитанке на голове, страшный и могучий, вошел в подвал, где скрывались бандиты… И, войдя, положил на стол свое служебное оружие — пистолет маузер с деревянной ручкой. Это был знак того, что он хочет говорить, а не стрелять. Бандиты ответили вежливостью на вежливость…
— Кто из вас, подлецов, убил моего брата? — спросил он.
— Я его пришил по ошибке вместо вас, я здесь новый, и меня спутала фамилия, — ответил один из бандитов. Легенда гласит, что Остап, никогда в жизни не проливший ни одной слезы, вынул из наружного бокового кармана декоративный платочек и вытер глаза.
— Лучше бы ты, подонок, прострелил мне печень. Ты знаешь, кого ты убил?
— Тогда не знал. А теперь уже имею сведения: известного поэта, друга Птицелова (Эдуарда Багрицкого). И я прошу меня извинить. А если не можете простить, то бери свою пушку, вот тебе моя грудь — и будем квиты.
Всю ночь Остап провел в хавире в гостях у бандитов. Они пили чистый ректификат, читали стихи убитого поэта, плакали и со скрежетом зубов целовались взасос».
Второй прототип Остапа Бендера (хотя возможна и обратная нумерация) — герой романа Оренбурга «Хулио Хуренито», который появился в 1922 г. Известно, что только в 1927 г. Валентин Катаев предложил своему брату Евгению Петрову и его другу Илье Ильфу написать историю с движущимся героем и оформить эту сюжетную цепь приключений как погоню за 12-ю стульями. В 1928 г. роман опубликовали в художественно-литературном журнале «Тридцать дней» (№ 1–7); в том же году издан отдельной книгой.
Роман «12 стульев» породил крылатые выражения, которыми мы очень часто пользуемся, особенно не задумываясь об их происхождении. Так, например:
«Мой папа был турецко-подданный» — скорее всего, отсылка Осипа Шора к торговле своего отца, владельца лавки колониальных товаров, либо заимствование из биографии поэта Э. Багрицкого, тесть которого, Густав Суок, действительно являлся «турецким подданным римско-католического вероисповедания»;
«Ключи от квартиры, где деньги лежат» — фраза принадлежит партнеру Маяковского по бильярду, главному остряку «Гудка» — Михаилу Глушкову, именно он выведен в романе под именем Авессалом Изнуренков. В первый раз он появляется перед читателем во время продажи стульев на аукционе; размахивая руками, Изнуренков забрасывает Остапа множеством эмоциональных вопросов по поводу торгов.
У Глушкова было два занятия в жизни: либо он придумывал темы карикатур, либо играл в азартные игры, а еще известен как остроумный человек, способный на молниеносный экспромт. Например, на вопрос коллег о том, со щитом он вернулся с бегов или на щите, он отвечал: «В нищете». Ему же принадлежит афоризм: «Вам говорят русским языком, приходите завтра, а вы всегда приходите сегодня»[93].
Прочитав роман, Глушков выразил свои благодарности Ильфу и Петрову за то, что те увековечили его в образе Изнуренкова[94].
«Гаврилиада» — это пародия на агитки Владимира Маяковского. Следовательно, в какой-то степени Никифор Ляпис-Трубецкой — это сам Владимир Владимирович. Отсюда посвящение «Гаврилиады» Хине Члек, дает нам отсылку к Лиле Брик, которой Маяковский действительно посвящал свои стихи. Впрочем, по другой версии, Хиной Члек могла быть журналистка Евгения Юрьевна Хин, в этом случае можно предположить, что имя Хина происходит от фамилии Хин. Ее Маяковский тоже отлично знал.
Есть тут отсылка, привет Горькому, точнее, его выступлению на ГЕервом писательском съезде 1934 года. «До съезда и в начале его некоторые и даже, кажется, многие литераторы не понимали смысла организации съезда. „Зачем он? — спрашивали эти люди. — Поговорим, разойдемся, и все останется таким, как было“. Это — очень странные люди, и на съезде их справедливо назвали равнодушными. Глаза их видят, что в нашей действительности кое-что еще остается „таким, как было“, но равнодушию их не доступно сознание, что остается лишь