— Я ответила на твои вопросы, Каэльзан, — Элеонора повернулась ко мне, её взгляд стал более настойчивым. Теперь, когда первый шок прошёл, к ней вернулось любопытство, ставшее ещё острее. — Теперь твоя очередь. Расскажи о себе хоть что-нибудь. Кто ты? Откуда? Ты выглядишь… словно из другой эпохи. Я даже не могу понять, кто ты по происхождению. Вроде похож на европейца, но…
Она смотрела на меня пытливо, ожидая ответа. А я, в свою очередь, задумался, рассматривая её. Девушке было лет двадцать пять, не больше. Миловидное овальное лицо, обрамлённое мягкими волнами тёмных каштановых волос, которые немного растрепались и падали на плечи. Кожа светлая, с едва заметной россыпью веснушек на переносице и скулах — след то ли юности, то ли просто генетики. Но главной чертой были её глаза — большие, тёмно-зелёные. Она была симпатичной. Стройной, даже хрупкой. Одета просто — светлая блузка и тёмная юбка. Одежда, которая, вероятно, была на ней в тот последний день, когда её семья была жива, и которая теперь стала частью этого застывшего момента. Сейчас в девушке ощущалось детское любопытство и ожидание чуда.
Что ей сказать? Правду? Наверное, здесь, в этом странном пространстве между сном и реальностью, где она сама живёт среди призраков прошлого, правда о маге из другого мира может оказаться не такой уж шокирующей. А ложь в Сомнии вообще-то даётся совсем не так просто, как в реальности. Да и какой смысл лгать? Какая связь между мной — Каэльзаном Валь’Терасом, Ловцом Эха — и бледным корейским клерком Кан Мёнджином, чьё тело я занимаю в физическом мире? Никакой. Она назвала моё истинное имя, увидела мой истинный облик. А чтобы исключить даже малейшую вероятность случайной утечки какой-либо информации через идеи, я мысленно возвёл барьер, закрывая и стирая любые ассоциации между Каэльзаном и Каном. На всякий случай. Я был уверен, что она не успела ничего уловить.
— Хорошо, — сказал я наконец. — Ты хочешь правду? Я скажу тебе правду. Я — маг из другого мира. Ну а здесь, — я обвёл взглядом комнату, — я оказался случайно. Сам не ожидал.
Элеонора, видимо, была готова поверить во что угодно, что выходило за рамки её привычной, пусть и странной, реальности. Она даже не засомневалась. Видимо, действительно хорошо чувствует Сомнию и интуитивно определила, что это правда. Её глаза загорелись неподдельным восторгом.
— Маг? Правда? Из другого мира? Какого? А как ты сюда попал? А какая там магия? А ты можешь…
Она засыпала меня вопросами, страх окончательно уступил место безграничному любопытству ребенка, которому показали настоящую волшебную палочку. Её глаза сияли.
Я поднял руки в жесте «сдаюсь», невольно улыбаясь её напору.
— Тише, тише, — сказал я. — Давай по порядку.
И я рассказал ей. Не всё, разумеется, но достаточно, чтобы утолить первый голод её любопытства.
Я говорил о мире, где магия была так же реальна, как камень под ногами или ветер в ветвях. Описал в общих чертах многообразие её путей — от власти над стихиями до плетения иллюзий и общения с духами (правда, не теми, которых она могла ожидать). Коснулся и своей стези — магии Зазеркалья, возможностей, отголосков событий, того, что лежит за гранью видимого, в паутине вероятностей. Рассказал и о богах — не как о предмете веры, а как о могущественных сущностях, чьё присутствие по-настоящему ощутимо в моём родном мире.
Её лицо отражало целую гамму эмоций — удивление, восхищение, задумчивость. Она ловила каждое слово, иногда переспрашивала.
Когда речь зашла об истории моего мира, я говорил обтекаемо, упомянув «непростые времена» и «борьбу с великой тьмой», не вдаваясь в подробности. Нагонял пафоса, в общем, и, кажется, сработало. Намекнул на свой возраст и опыт, чтобы объяснить, почему она меня сейчас так воспринимала — интуитивно она чувствовала не только моё имя, но и меня самого. Её больше всего впечатлило, что мне более трёх сотен лет (по земному времяисчислению). Я отвечал на её вопросы, но в меру откровенно, уводя разговор в сторону, когда он приближался к опасным или пока неуместным темам. Моей целью было не исповедаться, а установить контакт.
Когда поток её самых первых, самых острых вопросов немного иссяк, Элеонора задумчиво посмотрела на свои руки, лежащие на скатерти, а потом снова на меня. В её глазах всё ещё плескался восторг, но к нему добавилась нотка мечтательной грусти.
— Эх, — выдохнула она, — я бы тоже хотела быть магом. Уметь вот так… видеть, создавать… Путешествовать между мирами.
Я улыбнулся.
— Вообще-то, ты и есть маг, Элеонора.
Она замерла. Её глаза округлились, брови удивлённо поползли вверх.
— Что? Я? Маг? — переспросила она, явно не веря своим ушам. — Но… как? Я ничего не умею, кроме как… ну, менять тут всё по мелочи и летать во сне.
— А как, по-твоему, ты узнала моё имя? Моё настоящее имя, — я внимательно посмотрел на неё. — Это знание не витает в воздухе, Элеонора. Ты не просто услышала его от меня, ты увидела его. Увидела идею, которая связана со мной, мою суть. Не будь ты магом, ты бы не смогла воспринять меня так ясно.
Осознание медленно отражалось на её лице. Удивление сменилось неверием, а затем — чистым, незамутнённым восторгом. Она снова подалась вперёд, её глаза горели ярче свечей на столе.
— Правда? Я… я маг? — она почти задыхалась от волнения. — Тогда… тогда ты поможешь мне? Ну пожалуйста!
Она смотрела на меня с такой надеждой, с такой жаждой знаний, что отказать было бы почти преступлением. Да и зачем отказывать? Всё складывалось просто невероятно удачно. Первый человек с магическим потенциалом, которого я встретил в этом новом для меня мире, и она сама предлагает себя в ученицы. Нет, это не просто удачно, это идеально!
— В целом это возможно, — ответил я, стараясь себя не выдать. Эмоции тоже прикрыл, насколько доступно, а то она могла бы их и почувствовать. — Но обучение магии — это долгий и непростой путь. Он требует терпения, дисциплины и…
— Я готова! — выпалила она без малейших колебаний. — Ко всему! Только научи!
Я вновь улыбнулся. Просто ходячий энергетик, и ведь не ребёнок уже.
— Хорошо. Мы можем попробовать. Но сначала…
Её взгляд стал ещё более нетерпеливым, и она вдруг перебила меня вопросом, который, видимо, давно её мучил:
— Каэльзан…, а где ты сейчас находишься? По-настоящему? Ты… в своём мире? И просто… проецируешь себя сюда, в Сомнию? Или ты на Земле?
Вопрос был логичным. И сложным. Сказать ей правду о том, что я заперт в чужом теле в её мире? Нет, для этого точно слишком рано. Это породит много вопросов, на которые я пока не хочу отвечать — не до тех пор, пока я окончательно не проясню ситуацию. Сказать, что я в своём мире? Это ложь, которая потом может вскрыться. И это если вообще удастся соврать, она вообще-то сноходец, пусть и не обученный. А я теперь далеко не иерофант.
Я задумался на мгновение, подбирая слова.
— Сейчас это не так важно, Элеонора, — сказал я мягко. — То, где находится моё физическое тело, не влияет на нашу возможность общаться и учиться здесь, в Сомнии. Этот мир — Мир идей — идеальное место для первых шагов в магии. Здесь мы можем сосредоточиться на основах, на развитии твоего восприятия и контроля. Пока этого будет более чем достаточно.
Она скептически посмотрела на меня, явно не удовлетворённая ответом. Я видел, что ей хочется знать больше, хочется конкретики.
— Но…
— Поверь мне, — я прервал её. — Когда придёт время, ты всё узнаешь. А пока — сосредоточимся на уроках. Здесь, в Сомнии. Договорились?
Глава 26
Ощущение контроля ускользнуло первым. Яркие краски и податливая реальность Сомнии поблекли, словно выцветая под солнцем. Им на смену пришла тяжесть. Физическая тяжесть собственного тела, лежащего на кровати. Веки казались склеенными, а голова — наполненной густым туманом. Привычная реальность возвращалась неохотно, слой за слоем накладывая свои ограничения.
Я открыл глаза. Тот же тусклый свет из-за штор, та же комната. Тишина, нарушаемая лишь собственным прерывистым дыханием и далёким, едва слышным шумом города за окном. Контраст был разительным. Там, мгновение назад, я был собой прежним — Каэльзаном Валь’Терасом, а здесь я снова заперт в слабом, истощённом теле Кан Мёнджина, которое едва слушалось приказов.
Попытка сесть вызвала приступ головокружения. Ох-х… Ну сколько можно? Когда же меня наконец отпустит? Пришлось опереться рукой о прикроватную тумбочку, пережидая, пока комната перестанет вращаться. Тело ломило, мышцы ныли после долгой неподвижности и, вероятно, того странного, почти бессознательного периода активности. Во рту стояла неприятная сухость.
Превозмогая слабость, я поднялся. Ноги были ватными. Медленно, цепляясь за стены, я добрёл до ванной. Холодная вода из-под крана показалась спасением. Я выпил два полных стакана, чувствуя, как влага немного оживляет пересохшее горло. Взгляд упал на зеркало — всё то же измождённое лицо, бледная кожа, тёмные круги под глазами. Нет, серьёзно, когда я уже окончательно приду в себя после недельного «отпуска»? Не ожидал, что краткое посещение Сомнии настолько ухудшит состояние. Словно и не успел толком восстановиться за последние два дня. Душ сейчас был бы кстати, но сил на это пока не хватало.
Вернувшись в комнату, я опустился на стул у стола. Сознание медленно освобождалось от тумана усталости, и на передний план вышли воспоминания о недавней встрече. Элеонора.
Первое, что в ней ощущалось, — это необузданный, почти детский энтузиазм. После пяти лет в компании призраков прошлого появление кого-то нового в этом маленьком мирке, да ещё и предлагающего ответы и новые возможности, было для неё как глоток свежего воздуха. И её потенциал был очевиден, хоть и совершенно не огранён.
Пять лет она неосознанно практиковалась в управлении своим личным уголком Сомнии. Это был интуитивный контроль над сном, а значит, она успела неплохо отточить навык. Но с точки зрения настоящей магии, осознанного управления энергией и понимания принципов… она была даже не на нулевой отметке. Никакого контроля над эфирным телом, никакого понимания потоков, никакого знания о структурах магии. Не то чтобы я ожидал чего-то другого, но даже до уверенного уровня аколита ей было очень далеко. Обучение придётся начинать с самых азов — с концентрации, визуализации, с первых попыток почувствовать и направить свою внутреннюю силу не инстинктивно, а сознательно.