Мысль о снах заставила её встрепенуться. Прошло уже три дня с той невероятной ночи. С того разговора за ужином, который, как и все прежние, казался таким реальным. Каэльзан Валь’Терас.
С каждым прошедшим днем воспоминание тускнело, теряло свою ошеломляющую яркость. Он ведь так и не появился снова. Возможно ли, что это был просто… сон? Она ведь не в первый раз встречала кого-то ещё в её привычном сне, не такая уж это и неожиданность.
Маги, другие миры… это же абсурд. Полный абсурд, как ни посмотри.
Она вздохнула. Наверное, так оно и было. Это была иллюзия, подарившая короткий миг надежды и удивления, но не имеющая ничего общего с реальностью.
Пора было по-настоящему отдохнуть.
Элеонора поднялась, прошла в спальню. Привычные ритуалы перед сном — тёплая ванна, стакан воды, несколько страниц из книги по истории экономики (она находила это успокаивающим). Она легла в большую прохладную постель, погасила свет. За окном шумел ночной Лондон, но здесь, в её спальне, было тихо и темно. Она закрыла глаза, надеясь на глубокий сон без сновидений — большая редкость для неё.
Темнота под веками сменилась не привычным образом столовой с призраками семьи, а ослепительным безграничным простором. Элеонора растерянно моргнула, пытаясь понять, где находится. Ощущение твёрдой поверхности под ногами было реальным, но вид… вид был невозможным.
Она стояла на узкой каменной площадке, окружённой низким парапетом, на головокружительной высоте. Под ногами, далеко-далеко внизу, расстилался бескрайний ковёр облаков, подсвеченный снизу мягким, рассеянным светом неведомого источника. Облака плыли медленно, похожие на взбитые сливки или снежные поля. А над головой раскинулось небо — не дневное и не ночное, а какое-то иное, бархатно-тёмное, усыпанное мириадами звёзд, ярких и близких, словно до них можно было дотронуться рукой. Некоторые из них медленно пульсировали, другие образовывали туманные шлейфы незнакомых созвездий. Воздух был прохладным, кристально чистым и неподвижным. Стояла торжественная тишина, нарушаемая лишь едва слышным гулом, исходящим не то от звёзд, не то от самой пустоты.
Она парила над миром. Или, точнее, стояла на вершине мира, видя всё, что было внизу, словно на гигантской карте. Чувство восторга, смешанное со страхом высоты, захлестнуло девушку. Она подошла к самому краю парапета, вглядываясь в бездну облаков, пытаясь разглядеть, что там, под ними.
— Впечатляет, не так ли?
Голос раздался рядом. Элеонора резко обернулась.
Он стоял в нескольких шагах от неё, опираясь руками о каменный парапет и глядя не на неё, а на раскинувшийся перед ними пейзаж из облаков и звёзд. Каэльзан Валь’Терас. Высокий, в своём тёмно-синем камзоле с серебром, с тёмными волосами, собранными на затылке.
Элеонора не смогла вымолвить ни слова, лишь медленно кивнула. Осознание того, что он здесь, что та встреча была реальной, обрушилось на неё с новой силой, сметая все сомнения.
— Так… это был не сон? — прошептала она. — Где мы? Что это за место?
Каэльзан не сразу ответил. Он продолжал молча смотреть вдаль, отстранённый, погружённый в какие-то очень глубокие мысли. Секунды тянулись, и Элеонора уже подумала, что он её не услышал или просто проигнорировал.
Наконец, он повернул голову и посмотрел на неё.
— Это мой дом, Элеонора, — сказал он, и в его голосе прозвучала очень странная нотка. Совсем не радостная.
Его дом? Здесь? На этой вершине мира, среди звёзд? Элеонора растерянно перевела взгляд с него на площадку, на которой они стояли. Это была вершина какой-то невероятно высокой башни или шпиля, словно выросшего из ниоткуда. Девушка посмотрела вниз, вдоль отвесной стены башни…
И ахнула.
Стена уходила не в бездну облаков, как она ожидала. Нет. Башня вырастала из парящего в воздухе острова — одного из нескольких. А под островами, далеко-далеко внизу, клубился плотный ковёр облаков. Вокруг башни и повсюду, раскинувшись на этих парящих в небесах клочках суши, соединённых изящными мостами, буйствовали сады. Невероятные, неземные сады! Террасы, покрытые экзотическими растениями, меняющими цвет, светящимися лианами, деревьями с кристаллической корой. Между ними струились тонкие водопады, низвергаясь с краёв островов прямо в бездну и растворяясь в воздухе радужной пылью, не достигая облачного моря. Это было зрелище такой красоты, что захватывало дух — словно ожившая сказка, мираж, парящий между небом и землёй.
Глава 28. Часть 2
Элеонора стояла, заворожённая открывшимся видом Висячих садов — как их сама окрестила, — не в силах отвести взгляд от этой невозможной красоты.
— Значит, то, что я скажу дальше, уже не так интересно? — голос Каэльзана вернул её из созерцательного оцепенения. В его тоне слышалась лёгкое ехидство.
Она резко обернулась к нему, но на её лице не было и тени смущения или обиды из-за прерванного любования. Его реплика просто утонула в волне восторга.
— Каэльзан, это… это невероятно! — воскликнула она, её глаза сияли ярче звёзд над головой. Она сделала шаг к парапету, указывая на парящие острова внизу. — Это действительно твой дом? Ты живёшь здесь? Среди… среди этих светящихся цветов и водопадов, струящихся в никуда? Это же… это просто волшебно! Как это возможно? Как они держатся в воздухе? А эти растения, они настоящие? А…
Поток её вопросов был таким стремительным и искренним, что Каэльзан явно забавлялся — он улыбался всё шире и шире. Он не прерывал её, давая ей выплеснуть первые эмоции.
Наконец, когда её энтузиазм немного поутих, он мягко поднял руку.
— Элеонора, я рад, что тебе нравится. Но не пришло ли время для первого урока?
Она выпрямилась, посерьёзнела. И целиком обратилась в слух. Они стояли на вершине мира, под безмолвным взглядом далёких звезд, и сейчас здесь должна была начаться её новая жизнь.
— Хорошо, — кивнул Каэльзан, его лицо тоже стало серьёзнее, хотя в глазах всё ещё плясали искорки. — Начнём с самых основ. С понимания того, что такое магия в принципе, какие пути она предлагает.
Он сделал небольшую паузу, давая ей подготовиться.
— В моём мире, Элеонора, магическая сила по большей части проявляется через взаимодействие с тем, что принято называть стихиями. Например, — он повёл рукой, и воздух вокруг них качнулся, поднялся ветерок, — стихия воздуха. Управление потоками, давлением и погодой.
Он опустил руку, и ветерок стих.
— Или, — он щёлкнул пальцами, и на кончике его указательного пальца на мгновение вспыхнул крошечный, но яркий огонёк, — стихия огня. Контроль над теплом и пламенем.
Огонёк погас.
— Воздух, огонь… — пробормотала она, её глаза блестели от предвкушения. Сама собой возникла мысль: следующими должны быть земля и вода. Это же классика! Неужели на Земле обо всём давно известно?
Но Каэльзан продолжил, и его слова разрушили её ожидания.
— Затем идёт стихия молнии, — сказал он. — Способность управлять электрическими разрядами, быстрая и часто разрушительная сила. И материализация — управление твёрдой и жидкой материей, будь то камень, металл или вода. Также существует стихия, которую на Земле назвали бы гравитацией… и в целом не сильно бы ошиблись. Последние в списке: стихия жизни, связанная с исцелением и ростом, и её противоположность — стихия тени.
Элеонора слушала, пытаясь уложить всё в голове. Не четыре стихии, а больше… И она правильно поняла, что земля с водой объединены во что-то одно?
— Важно понимать, — продолжил Каэльзан, — что тот, кто глубоко постигает одну из этих стихий, со временем, при должном усердии и таланте, может научиться чувствовать и использовать и другие. Пути стихий взаимосвязаны. Однако, помимо них, существуют три великих магических искусства, стоящих особняком. Это магия Зазеркалья — способность видеть вероятностные пути. Магия Сомнии — работа со снами, образами и идеями, твой основной путь, как я уже понял. И, наконец, магия Астрала, которая позволяет работать с самой сутью, фундаментальной основой нашей силы.
Каэльзан обвёл рукой раскинувшийся перед ними звёздный пейзаж, словно указывая на незримые нити, пронизывающие всё сущее. Элеонора невольно проследила за его жестом, пытаясь представить эти потоки энергии, о которых он говорил. Но, хотя воздух оставался кристально чистым, никаких потоков девушка не ощутила. Разве что воздушные.
— Главное, что их отличает от стихий, — это способ взаимодействия. Мастера Зазеркалья, Сомнии или Астрала, по сути, погружаются в иные планы бытия, в реальности, существующие параллельно нашей. Со стихиями же всё иначе: стихийники напрямую управляют энергиями физического мира, его естественными проявлениями. Маг не «погружается в стихию огня», он ею повелевает здесь и сейчас.
Элеонора кивнула, стараясь запомнить. Стихии — внешнее воздействие. Остальное — погружение.
— Маги обычно имеют определённые предрасположенности к разным типам искусств, — Каэльзан на мгновение задумался, подбирая слова. — Например, большинство магов имеют некоторую связь со стихиями, хотя бы с одной. Также почти все ощущают слабые отголоски Зазеркалья или Сомнии. И абсолютно все черпают силы из Астрала, пусть даже не осознавая этого, хотя истинных мастеров Астрала немного. Но вот какая закономерность: обычно, если маг по-настоящему силён в одном из этих трёх особых искусств — в магии Сомнии, как ты, в магии Зазеркалья или Астрала, — то, скорее всего, только этой силой его возможности и ограничены. Большинство таких мастеров не владеют стихиями.
Элеонора слушала, и её первоначальный восторг от мысли о повелевании огнём или воздухом заметно поугас. Если она так сильна в Сомнии, значит ли это, что путь к другим видам магии для неё закрыт? А жаль…
— Впрочем, давай не будем спешить с выводами, — Каэльзан мягко улыбнулся, словно прочтя её мысли. — Ты совершенно точно обладаешь глубокой и сильной связью с Сомнией. Есть ли у тебя столь же явная предрасположенность к стихиям или, скажем, к Зазеркалью, мы выясним только со временем, на практике. Из любого правила есть исключения. Я, к примеру, одинаково предрасположен и к Зазеркалью, и к Сомнии. Так что и в тебе может таиться не один дар. Но даже если твой путь — это исключительно Сомния, её возможности поистине без