Главный вывод, что я успел сделать, — это то, что как раз-таки местная Сомния находилась в более первозданном состоянии, чем та, которая была в моём мире. Никогда не обращал на это внимание, но у нас была просто гигантская толпа разноплановых сноходцев, которая постоянно понемногу поправляла нужную им информацию. Даже я сам чем-то подобным занимался, просто, видимо, не до конца осознавал степень своего вмешательства. Сноходцы поколениями меняли иллюзорную реальность, адаптируя её под свои нужды. В какой-то момент Сомния просто стала такой, какой я её запомнил. Здесь же сноходцы если и были, то явно не в тех же количествах.
Линии на графике дёрнулись, заставив меня обратить внимание на окружение. Очень быстро я понял причину помех — это была Элеонора.
Я не стал закрывать ноутбук. Пусть смотрит, этот артефакт совсем не из разряда секретных. Когда он перестанет быть нужен, то достанется ей. Я перевёл взгляд от экрана к противоположному концу стола, где, как и в прошлый раз, сидели призрачные родственники Элеоноры. Они выглядели чуть более блеклыми, чем при нашей первой встрече. Видимо, Элеонора уже успела нарушить их стабильность. Хорошо.
Воздух у входа в столовую дрогнул, уплотнился, и через мгновение там стояла Элеонора Давенпорт собственной персоной. Та же простая блузка, тёмная юбка. Растрёпанные каштановые волосы. И большие тёмно-зелёные глаза, которые заметно оживились, когда она увидела меня. В кулачке она держала призму — я не видел её, но чувствовал. Улыбка тронула её губы, но тут же застыла, когда её взгляд упал на ноутбук, светящийся на столе передо мной. Брови девушки вопросительно изогнулись. Техника в сердце Сомнии — это действительно выглядело неуместно.
— Каэльзан? Вы уже здесь? Эм… А откуда у вас это? — неуверенно начала Элеонора. Она сделала пару шагов в мою сторону, её взгляд перебегал с меня на светящийся экран и обратно.
Я захлопнул крышку ноутбука. Исчезли графики, карты потоков, столбцы символов. Остался лишь чёрный прямоугольник на столе.
— Приветствую, Элеонора. Неужели ты уже успела позабыть, что мы во сне? Тут возможно всё, на что хватает фантазии. Впрочем, это не просто безделушка, это — местный аналог навигационного зеркала. Небольшой эксперимент. Эта штука помогает находить и сортировать нужную информацию в Сомнии. Как твои успехи с призмой? — перевёл я тему. — Что удалось увидеть?
На её лице отразилось разочарование. Она подошла ближе к столу, но не села. Её пальцы нервно теребили край блузки.
— Я… я пробовала. Честно. Но… — она вздохнула. — Это сложно. Словно пытаюсь прочитать книгу на совершенно незнакомом языке. Какие-то очень сложные концепты, я их совсем не понимаю.
Она рассказала о том, что успела разобрать. Действительно, немного: это не обычная призма, а какой-то артефакт; призма каким-то образом меняет поток информации; артефакт появился в Сомнии совсем недавно. Больше она ничего не поняла.
Девушка замолчала, явно расстроенная своей неудачей.
— Это нормально для аколита, Элеонора. Цель этого упражнения была не в том, чтобы ты разобралась с артефактом. Будь уверена, и куда более опытные аколиты не смогли бы сказать больше тебя. Я просто хотел, чтобы ты очень чётко поняла, где предел твоих нынешних возможностей. Представь, что ты пытаешься прочитать очень мелкий шрифт в тёмной комнате. Ты знаешь, что на странице есть буквы, слова, но разобрать их не можешь.
Поэтому я и решил погрузиться в Сомнию лишь после прорыва — на стадии аколита здесь разве что развлекаться можно. Ну там, выстраивать себе аттракционы во сне, летать, заниматься сексом… Кхм… В общем, я слишком стар для этого.
Ну или просто не хотел поддаваться искушению.
Я протянул руку над столом, и в моей ладони материализовалась ещё одна кристаллическая призма, точная копия той, что была в руках у Элеоноры. Она слабо переливалась в свете иллюзорных свечей.
— Вот, — сказал я. — Возьми.
Она с недоумением посмотрела на вторую призму, потом на меня.
— Ещё одна? Вроде бы она точно такая же.
— Именно, эти артефакты одинаковые. Но есть небольшое отличие: твой артефакт был в пассивном состоянии, а вот новый готов к работе. Мне нужно было, чтобы ты попыталась разобраться самостоятельно, без помощи самого артефакта, — пояснил я. — Теперь используй новую призму, чтобы посмотреть сквозь неё на ту, что уже у тебя в руке. Сосредоточься. Какова её суть? Каково её назначение?
Элеонора колебалась. В её глазах читалось сомнение — после сотен неудачных попыток она потеряла уверенность — но в итоге она всё-таки взяла вторую призму. Несколько секунд она просто держала их обе, по одной в каждой руке, переводя взгляд с одной на другую. Затем глубоко вздохнула, словно собираясь нырнуть в холодную воду, поднесла вторую призму к глазам, направляя взгляд на первую, зажатую в другой руке.
Она замерла. Я видел, как напряглись мышцы её шеи, как зрачки сфокусировались на кристалле. Секунда, другая… Тишина в столовой стала почти абсолютной, даже фоновый гул призрачного ужина стих.
И тут её дыхание прервалось тихим изумлённым вздохом. Глаза широко распахнулись.
— Я… вижу…
Она резко опустила призмы и восторженно взглянула на меня, а затем снова на призмы в своих руках.
— Так вот оно что — этот артефакт помогает видеть идеи! Это как монокль!
Она снова поднесла вторую призму к глазам и быстро обвела взглядом столовую. Считывая суть окружающих предметов, она шептала:
— Стол… опора, да! Стабильность, место для… собрания! А ваза — хрупкость, вместилище красоты, но такой недолговечной… Стул — отдых, ожидание…
Она рассмеялась.
Я позволил ей насладиться этим моментом прорыва. Интересно, на сколько хватит её энтузиазма? Наверное, надолго, всё-таки магия для неё — это сказка, в отличие от людей из моего прошлого мира, которые сталкивались с ней не так уж и редко. Надеюсь, что волнение не оставит Элеонору ещё долго — её восторг очень заразителен.
Как бы там ни было, в этот раз у неё был веский повод порадоваться: разница в восприятии мира с линзой и без была как у зрячего и незрячего. Такое кого хочешь впечатлит, я в своё время тоже не остался равнодушным — до сих пор помню, а ведь тогда я не то чтобы хорошо владел фиксацией. Сколько ж столетий с тех пор прошло…
— Именно, — подтвердил я, когда она немного успокоилась. — К сожалению, аколит нуждается в инструментах, иначе рискует надолго застрять на этом этапе развития. Вот адепт уже учится воспринимать суть вещей напрямую, без костылей. Эти призмы — твой первый инструмент. Пока ты не достигнешь следующего уровня силы, они будут твоими глазами здесь.
Она с детским любопытством переводила взгляд с одного предмета на другой. Её лицо светилось. Она даже тихонько рассмеялась, когда прочитала идею салфетницы. Ну да, «вместилище порядка для хаотичных лоскутков» действительно звучит необычно. Фактически это то, каким образом сама Элеонора воспринимала этот предмет — это ведь её сон, и она здесь хозяйка. По сути, всё здесь лишь проекция её собственного восприятия реальности.
Она наконец оторвалась от исследования стола и стульев и с хитрой улыбкой перевела взгляд — и призму — на меня. Очевидно, ей стало любопытно, какую же «идею» представляю я сам.
Хе-хе-хе.
Я позволил ей смотреть. Секунда, другая. Улыбка на её лице застыла, потом медленно сползла, сменяясь полным недоумением. Она моргнула, отвела призму от глаз, снова посмотрела на меня, потом опять приложила призму. Выражение её лица стало ещё более растерянным.
— Что?.. Розовый… единорог? — пробормотала она так тихо, что я едва расслышал. Она снова опустила призму и уставилась на меня, явно пытаясь совместить мой облик с тем абсурдным образом, который ей только что явился. Поняв, что происходит, она шутливо хмыкнула: — Ну, в принципе, похож.
— Сюрпри-и-из? — протянул я с усмешкой. — Не совсем то, на что ты рассчитывала, верно?
Она разочарованно вздохнула.
— Призмы — полезный инструмент, Элеонора, — пояснил я. — Они помогают тебе сфокусировать восприятие. Но это простейший инструмент для аколита. Они читают «поверхность» идеи, тот образ, который объект проецирует в Сомнию. И этот образ можно подделать. То, что ты увидела, — просто ментальная конструкция, которую я выставил перед твоим взглядом.
Осознание того, что её новый чудесный инструмент не всесилен, немного охладило её восторг.
Я продолжил:
— Полагаться только на инструменты опасно. Магия — это не про артефакты. Это развитие твоих собственных сил. Адепт, например, почувствовал бы несоответствие между тем, что показывает призма, и тем, что он ощущает напрямую. У него есть внутренний компас. У тебя он пока только формируется. Поэтому будь внимательна и всегда проверяй то, что видишь.
Я дал ей мгновение, чтобы переварить это. Она кивнула, принимая урок.
— Хорошо, — сказал я. — Ты ознакомилась с инструментом. Поняла его возможности и ограничения. Теперь примени его к тому, что всегда было рядом. Посмотри на свою семью, Элеонора.
Элеонора не была дурочкой и сразу заподозрила подлянку. Она бросила быстрый, почти испуганный взгляд на фигуры родителей и брата, продолжавших свой иллюзорный ужин. Было видно, что она не хочет этого делать.
Она глубоко вдохнула иллюзорный воздух, покрепче сжав активную призму. Медленно и неохотно она снова поднесла её к глазам и направила взгляд на отца, сидевшего во главе стола.
Сначала ничего не происходило. Она просто смотрела, её лицо было напряжённым. Потом её брови медленно сошлись на переносице. Она перевела взгляд на мать, затем на брата. Её губы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать, но не могла.
Я всегда видел то, что и она сейчас. Сквозь привычные любимые черты её родных проступало нечто иное. Контуры фигур начали мерцать, словно изображение на старом неисправном экране, пытаясь среагировать на внимание Элеоноры. Фигуры теряли объём, становились плоскими, двухмерными. Их движения казались теперь механическими. Но страшнее всего было то, что проступало за этой шаткой иллюзией.