– Техника? – едко переспросил Ерик. – Когда на тебя рысь прёт, ей не технику надо показывать, а нож! А от градины с кулак знаешь что бывает? Ты её техникой, да?
Что-то здравое в словах дикаря было – Ким не мог этого не признать. И правда, зачем их учат боевым искусствам? На Открытой земле какой от них толк? Разве что внутренним силовикам, которые в Городе следят за порядком, нужны. Только что за ним следить, если там и так всё в порядке?
– Ты-то чего полез? – Ерик перебил течение его мыслей. – Я говорил, что их уделаю?
– Ты бы не уделал, Ерик, – терпеливо объяснил Ким. – Проверка боем – это такая особая, уж извини, техника. Против тебя системно применяют болевые приёмы, чтобы сломить волю: один контролирует, второй измывается, а ты сопротивляешься. Не противнику сопротивляешься, понимаешь? А себе. Это можно тренировать, есть такие специальные методики. Но ты-то их не знаешь.
Вот это уже Ерика зацепило:
– У вас что, и такому учат?!
– Профильников. Учат стойкости. По ходу, конечно, немного учишься и как противника доставать, чтобы ничего не повредить, а просто сделать побольней. Отбросить атакующего, типа того, – Ким опять почувствовал гнев. – Только для Фарида это не «по ходу», а на самом первом месте. А Ли… Он вообще-то не хотел тебя на это подписывать, но пришлось.
– Откуда ты знаешь?
– В изолятор с компанией не сажают – вот откуда. Он нам порядочную поблажку сделал, и с чего бы, спрашивается? А с того, что на него комиссия давила, но ему это совсем было не по душе.
Ерик выгнул спину, уперев руки в поясницу, потом встряхнулся всем телом и улёгся на живот.
– Что им надо-то было, комиссии? – лениво поинтересовался он.
Действительно, что же им было надо?
– Бывает, перед назначением на стажировку из какого-нибудь городского подразделения приезжают человека себе присмотреть, – медленно начал Ким. – Но эти… Знаешь, эти были какие-то не такие. Они смотрели что-то другое.
И внезапно, при взгляде на Ерика, у Кима появилась догадка – что именно. Точнее, кого.
До сих пор дикарь был сплошной обузой и докукой, и Ким как-то упустил из виду, что Ерик-то у них – уникум. Ребёнок с Открытой земли, музейная редкость. То-то этот тёмный так уставился…
– Ерик, – медленно начал Ким. – А что там вообще, снаружи? В смысле… как у вас там?
Дикарь перевернулся на бок и окинул Кима взглядом спокойного превосходства.
– А что рассказывать? Видеть надо.
«Да… – подумал Ким, вспомнив Ерикову психограмму. – Такое надо увидеть».
Он прикрыл глаза и постарался вообразить себе траву: какая она на ощупь, как пахнет, насколько далеко и широко может расстилаться. Огромное, невообразимое пространство. Горизонт… Как вообще выглядит горизонт? Конец Земли, над которым… что? На какой высоте воздух превращается в небо? И на какой высоте небо превращается в пустоту космоса?
– Значит, град, ураган, ливни – это всё не самая жопа, это, считай, по нескольку раз в день, – деловито начал дикарь. – Самая жопа – это Магнитка или пыльник. Тут всё одновременно, куда бежать, не знаешь. Справа песок в воздухе стоит, слева разряды бьют, впереди воронка, сзади, глядишь, уже камни летать пошли, а на месте стоять – раздавит к едрене матушке. И ещё всё это вертится, так что либо закапывайся кротом, либо крылья отращивай. Крылья – не поможет, потому что наверху ветер унесет стопудово.
Потом. Рыси здоровущие, – растянувшись на спине, Ерик подложил руки под голову– Дерут так, что будьте-нате. Я-то их валил, а вашего Томина порвали бы, зуб даю. В три минуты. Они ведь как: на деревьях любят ныкаться, пока глаза на тебя не вылупят, не заметишь. Поэтому в лесу наверх все часто смотрят. И вниз тоже, потому что болота. И по сторонам, опять-таки, потому что волчары. Волчары – они стаями, а рыси поодиночке; но волчар, в случае чего, на дереве пересидишь, а рысь… Ну ты понял. Да, и самый финиш – это клещ и мошка. Ох, мошка-а… До костей обгладывает. Потом…
– Ерик, – просительно перебил Ким. – А хорошее там что-нибудь есть, а?
Дикарь подумал:
– А то! Рыба жирнючая, если знать, где ловить. На решётку её, да шишек в уголья несколько штучек кинуть… Да, шишки. Орехи в них. Пару дней про держаться можно, хотя с кабанцом, конечно, не срав нить – ох, друг, кабанец с корочкой, да с редькой, да со слизуном, это… Рысей тоже жрать нормально, только сухо и жёстко: ты их сперва в лопухи давленые и закопай, а дней через пять…
– Блин, а кроме жратвы?!
Ерик неприязненно посмотрел на Кима и пожевал губами. Он явно полагал, что тема жратвы раскрыта не полностью.
– Свои там, – пробурчал он, откидываясь обратно на спину– Вот самое хорошее что. Не ваши, мутные, а нормальные.
И больше из него ни слова было не вытянуть.
Глава 5Бабочки и механика
В изоляторе пришлось просидеть ровно сутки. Как предположил Ким – до отъезда комиссии. Вечером Гриша Ярцев принёс нарушителям сухой паёк. Хоть это и было против правил, на пороге он задержался и сочувственно протянул:
– На самом деле перегнул Ли, конечно.
– Всё справедливо, – отозвался Ким. – Нарушение дисциплины – изолятор.
– Да не, это-то ладно, – Гриша замялся. – Я про проверку боем. Ты по делу возник, в общем-то. Нечестно это было. Только с чего ты так на того мужика насыпался?
– Не знаю, – буркнул Ким: он не привык к одобрению и почувствовал себя неловко. – Понесло.
На самом деле всё он прекрасно знал, но делиться этим ни с кем не собирался. Никогда. Нет, надо срочно брать под контроль эти подарочки, которые преподносит ему собственный мозг… Только как?
С утра пораньше в изоляторе ожил динамик и приятным голосом сообщил, что их ждёт пропесочивание. Ерик был отправлен к Томину, и Ким посоветовал ему со всем соглашаться. А сам двинул к Бэлле.
– Каверин, вы повели себя – иначе не скажешь – возмутительно, и ваша выходка на глазах комиссии бросает тень на всю систему обучения в Коллекторе. Что на вас нашло? Как вы могли настолько забыться, чтобы…
– Бэлла Марковна, – Киму удалось-таки уловить паузу, и он её не упустил. – Как часто дети рождаются на Открытой земле?
Бэлла посмотрела на него неодобрительно, но не более чем обычно.
– Если вас интересует ваш случай, то…
– Нет… То есть да, но сейчас я про Ерика.
Младший супервизор задумчиво приподняла подбородок и огладила ладошкой и без того идеально ровный висок.
– Не часто, но такое случается. Особенность Арипова не в том, что он родился на Открытой земле, а в том, что он вырос там. Из курса новейшей истории вы должны помнить, что после того, как часть населения, называемая старообрядцами, покинула Город, она, как это ни поразительно, смогла создать какое-то подобие организованного сообщества на Открытой земле. Но все они были взрослыми, и даже при этом в первый же год жизни за пределами Города, согласно нашим данным, из переселенцев осталось в живых не более четверти. О рождении детей мы всегда узнавали своевременно и забирали их в Коллектор, хотя, конечно, по достижении семнадцати лет они вправе были вернуться, – Бэлла Марковна помолчала. – Скажу вам прямо: лично мне – а я, как вы понимаете, в силу своей должности обязательно об этом узнала бы, – не известен ни один случай, чтобы ребёнок родился на Открытой земле и дожил там фактически до совершеннолетия.
– И, наверное, в Городе любой ценой хотели бы узнать, как у Ерика это получилось, да? – небрежно спросил Ким.
Бэлла посмотрела на него с каким-то непонятным выражением. Чуть ли не тепло.
– Ну разумеется, нам всем важно это знать. Арипов – действительно уникальный случай: вероятно, первый в истории. И хотя бы поэтому неужели вы думаете, что у кого-то хотя бы в мыслях может быть причинить ему хоть самомалейший вред?
– Нет, но…
– Лично я не считаю физические нагрузки достаточно репрезентативными для оценки личностных особенностей, – категорично заявила Бэлла Марковна. – И нахожу вашу попытку заступиться за подопечного отчасти извинительной. Но не забывайте, Ким, что главным всегда виднее, и сотрудники Коллектора побольше вашего знают о том, что лучше для…
Если не считать необходимости ещё полчаса выслушивать младшего супервизора, Ким был отпущен на волю без дополнительных санкций.
За едой Ерик молотил так, как будто неделю был заперт в изоляторе. Томин, в отличие от младшего супервизора, высоко ценил физические нагрузки – особенно в вопросах взысканий.
– Зря у вас курицу в такую размазню растирают, – сообщил дикарь с полным ртом мясопасты. – Но на вкус ничего.
– Это не курица, – заметил Ким.
– А что?! – Ерик вытаращил глаза, не забывая, однако, жевать.
– Как и прочее, соя, – Ким от души позабавился, глядя на потрясённого Ерика. – Обогащенный полноценный здоровый рацион. И экономия.
– А это? – Ерик обвинительным жестом указал на пудинг с черничным соусом. – Это-то не соя?
– Это кукуруза. Соя, кукуруза, арахис – из них почти всё делают, – Ким запихнул в рот порцию водорослей. – Кроме зелени.
– И картошку? – слабым голосом спросил Ерик.
– Картошка нормальная, – успокоил его Ким. – А в Городе, говорят, и мяса немного выращивают, только оно жутко дорогое.
– Вот бы туда, – тоскливо проговорил Ерик, с видом глубочайшего отвращения запихивая в рот огромную ложку кукурузного пудинга. – Может, они для того всех детей сюда и загоняют, чтобы на еде экономить, а?
Ким покачал головой с укоризной:
– Никто никого не загоняет. Если родители хотят, ребёнка могут и в Городе оставить. Только какой нормальный человек этого захочет?
– Почему?
– Ну… – Ким ненадолго задумался. И правда – почему? То есть знать-то он знал: это общеизвестно «почему». Но на самом деле? – Это вроде как социальная программа такая. Шанс выбиться в люди, когда повзрослеешь. Определение полезности псикодер может и в Городе провести, конечно, но учить тебя там никто не будет. А тут – все условия… Силовая и вообще. Кто от такого откажется, да ещё забесплатно?