Ким с отвращением к себе отложил сойбургер. Ну конечно, способности. Подачка от псикодера. Нет у Кима никаких способностей и отродясь не было.
– Доешь, а? Остынет ведь, – участливо проговорила Алекс, роняя ярко-синий пластфон из нагрудного кармана. – Чёрт, опять чей-то подхватила по ошибке, а он не привязан. Не твой?
– У Мака похожий, – пробормотал Ким, снова берясь за сэндвич. – Ладно, если я облажаюсь, так хоть сойбургеры останутся.
– В смысле? – переспросила Алекс, копаясь в пластфоне.
– Ну, если я не найду поломку, а она есть, то я олень, – пояснил Ким. – Но если есть поломка – значит, с соей порядок, и она не перемрёт. И мы не перемрём без еды.
– Мы и так не перемрём, – рассеянно проговорила Алекс, а потом вдруг невидящими глазами уставилась на пластфон. – Погоди-ка… Что там с соей, ты говоришь?
Ким потратил несколько минут на объяснение, присовокупив пересказ разговора Мака со старшим анализатором и того, что сказал Гарнье. Вдруг Алекс подтолкнёт его к разгадке? Но она только побледнела и засыпала его вопросами о том, что он уже проверял и делал.
– Ты не знаешь, что это может быть? – с послед ней надеждой спросил Ким.
Алекс широко раскрыла глаза и затрясла головой:
– Нет! – Непонятно взвинченная, она соскочила со стола, наспех попрощалась и укатила на своём монокате.
«И чего они все так боятся? – подумал Ким. – Ну не будет сои, ладно, но есть же кукуруза, арахис, овощи… Не хватит, что ли?»
Чтобы отвлечься, он залез в сеть и сразу же натолкнулся на огромный баннер последнего «В мониторе», на котором Лексус целовал сойбургер ярко напомаженным ртом. Передёрнувшись от гадливости, Ким ткнул на «просмотр».
– Протянет ли горожанин на одной морковке в день? Приведёт ли гибель сои к анархии и мародёрству? Готово ли правительство легализовать каннибализм? Эти вопросы кажутся вам неактуальны ми? – Тори пытался напустить на себя значительный вид. – Не стоит обольщаться! Прямо сейчас. В те плицах всего Города. Со страшной скоростью гибнет соя! – Лексус наклонился вперёд и исподлобья зыркнул в камеру: – И программа перерасчёта пищевых ресурсов уже запущена.
Ким выключил видео и громко сказал кое-что о Тори, пользуясь тем, что рядом никого нет. Впрочем, и в противном случае другие слова подобрать было бы трудно.
Общежитие уже не казалось Киму таким потрясающим. Нет, ячейка у него классная и раза в четыре больше ракушки в Коллекторе. Но в Коллекторе всегда было много шума, гама и трёпа, пусть даже Ким ни с кем особенно не дружил. А в синтет-сити в любое время суток царила мёртвая тишина. Соседи, чьих имён он так и не узнал, с ним не здоровались. А некоторые – как Готам, например, – ещё и поглядывали при встрече как на неуместный, вроде засорённого туалета, элемент ландшафта.
Вот бы сюда Ерика, уж он-то навёл бы шороху!
При мысли о Ерике Ким окончательно помрачнел. Отвязался от него тот тёмный? Приглядывает ли за ним Сенна, как обещал?
Сенна! Ему-то псикодер удружил, ничего не скажешь. Пристроил. Помог, называется.
В душе у Кима опять заворочались старые обиды. Что там Сенна накопал при определении? Зачем отправил его к технарям?
Просто шутки ради, с него станется. Или чтобы сбыть с рук хоть куда-то.
Мозг слишком устал и, вместо того чтобы отключиться, гонял мысли по знакомому тоскливому кругу, как заключённых в тюремном дворе. Нелепый, бесполезный, неудачник, безрукий и безголовый, слабак и растяпа, с чего бы Сенне ему помогать…
Но вдруг один узник встал на месте и погрозил кулаком охранникам на вышке. Хватит ныть – не маленький! У него есть пластфон. Сейчас он им всем устроит…
Сенна принял звонок после первого же гудка – наверное, только поднялся из гроба и расшвыривал чеснок.
– Господин Сенна, часто ли вы ошибались при определении? – спросил Ким, не здороваясь. На лице Сенны не промелькнуло ни тени удивления, хотя с ответом он несколько помедлил.
– За определение полезности, как ты знаешь, лично я ответственность не несу, – похоже, в словаре псикодера для обращения к повзрослевшим существовало только «ты». – Это стандартизированная процедура.
– Да ну? – Ким почувствовал, как заводится. Обвинить кого-то в своих неудачах – какое облегчение! – И она даёт стопроцентную гарантию, эта процедура?
– Полагаю, нет, – коротко ответил Сенна.
– Ну и что делать тем, кто попал не туда?! Возвращаться в Коллектор?
Псикодер ответил не сразу; по дрожанию картинки Ким догадался, что он закрепляет пластфон в держателе, чтобы освободить руки. После этого в кадре появилась знакомая термофляга.
– Ты ведь знаешь, что для синтетов нет такого понятия, как определение? Для них всё определено заранее.
– И что?
– Если что-то и можно назвать Судьбой с большой буквы, так это предназначение синтета, – произнёс Сенна, делая глоток. – Но ошибки случаются даже с ними. Так что… ты не одинок, дорогой Ким.
У Кима вспыхнуло лицо. Страшно захотелось, чтобы его предназначением было испепелять на расстоянии.
– Так вы признаёте, что ошиблись?
– Иногда можно только минимизировать ущерб, – пожал плечами Сенна. – И это не ошибка, а наилучшее использование наихудшей ситуации.
– Что было у меня на психограмме? – Ким едва не сорвал голос, впившись дрожащими руками в пластфон. – Скажете вы мне или нет?!
– Конечно, нет, – невозмутимо отозвался Сенна, отставляя чашку– Но я дам тебе кое-что послушать.
Картинка опять задрожала, камера опрокинулась, и Ким увидел мелькание пальцев – очевидно, псикодер что-то искал в пластфоне.
– Я так понимаю, у тебя возникли проблемы, и ты опять готов дать обратный ход, – послышался его голос– Я ждал чего-то такого. Думаю, сейчас самое время поделиться с тобой кое-какой информацией.
Ким услышал характерное попискивание стучащегося в диалоговое окно файла и выловил его. Лицо Сенны вернулось на экран.
– Это поможет. Можешь не благодарить, – и, как ни в чём не бывало, Сенна прервал звонок.
Ким какое-то время в бессильной ярости смотрел на потемневшее диалоговое окно, а потом открыл переданный Сенной файл. Это была всего лишь короткая аудиозапись на полторы минуты. Ким откинулся на стуле, ткнул на «проиграть» и закрыл глаза.
– Подумайте о том, что вы умеете, что у вас получается. О том, что вы уже несколько раз делали, – по слышался ровный голос Сенны.
– Я несколько раз блестяще проходил миссии в «Космической угрозе». Это считается? – А это был его, Кима, собственный голос.
Торопливо нажав на «паузу», Ким напряг память. Когда это было? Ах да… Перед глазами встала фигура Сенны, крутящего в пальцах пластфон в дверях кабинета. Помнится, он вколол ему что-то и ещё сказал: «Не для записи».
Ким снова запустил файл и услышал голос синтета:
– Вспомните… как привезли Ерика.
– При чём тут… – наступила длинная пауза. Ким слышал собственное дыхание, доносящееся из динамика пластфона. Когда он с ощутимым трудом заговорил, голос прозвучал совсем тихо:
– Иногда я… «читаю» других людей.
– Вы читаете мысли? – невозмутимо проговорил Сенна, как будто интересовался, чистит ли он зубы.
– Нет… не мысли, а вообще. – Опять пауза. – Я как бы ловлю волну, которая идёт от человека, понимаете? Если вижу его глаза. О чём он беспокоится, например, или что собирается сделать. Это проникает мне прямо в голову, включается само, как радио… И я не могу этим управлять.
Послышался тихий вздох Сенны, потом словно бы скрип отодвигаемого стула и шаги. Наверное, псикодер забродил по кабинету. А когда заговорил – Ким был готов поклясться: Сенна улыбался.
– И этот милый ребёнок сидит передо мной и за являет, что у него нет никаких особенностей, – про тянул псикодер, словно бы рассуждая вслух.
– Мне от этой особенности пользы никакой. Одни беды.
Ещё одна пауза, довольно длинная. Ким ясно видел, как Сенна закладывает руки за спину и поднимает глаза к потолку, прежде чем ответить.
– В гигантском, монстроподобном Городе, где всё держится на машинах. В мире интегрированной тех ники и инфосистем, где учить детей говорить совершенно необязательно. Где можно прожить всю жизнь не узнав, как зовут соседа, – очередная пауза, после которой голос Сенны падает и становится странным, медленным, почти пугающим: – В этом мире, милый мой, тот, кто чувствует и понимает людей – чего они хотят, чего боятся, ради чего пойдут на всё, – у того очень и очень неплохие перспективы.
Запись без предупреждения кончилась. Ким открыл глаза и непонимающе уставился на стену.
Значит, вот что было в тот вечер? Как же его угораздило рассказать псикодеру?.. Так раскрыться… Чёрт бы побрал эту проклятую особенность, она – зло!
И как, по мнению Сенны, чёрт бы побрал и его тоже, это должно ему помочь?!
Ким безнадёжно отшвырнул пластфон туда, куда ему повезло приземлиться, и накрыл голову подушкой.
Наутро пятницы Ким машинально собрался и отправился прямо в теплицу, но не успел сесть на монорельс, как ему позвонила Алекс:
– Ким, Мак тебя зовёт, – голос Алекс звучал настороженно, если не нервно.
Входя в мастерскую, Ким заранее представлял себе, что это будет за разговор. Сегодня последний день из отпущенных ему пяти, а он и на волос не продвинулся.
Но к тому, что ожидало его в мастерской, Ким оказался не подготовлен: за столом Мака сидел на разболтанном стуле без двух колесиков старший анализатор. Судя по выражению лица, он чувствовал себя вполне комфортно. В отличие от Мака, который угрюмо маячил рядом, сложив на груди руки и подперев спиной угол стеллажа. Киму показалось, что в просвете за полками мелькнул электрически-жёлтый комбинезон.
– Доброе утро, Ким, – Эдо поздоровался приветливо, но без нарочитой дружелюбности. – Господин Макаров любезно пригласил меня сюда, чтобы я мог поговорить с вами. Какие новости?
– Я отправил отчёт вчера, – ответил Ким. Меньше всего ему хотелось грубить Эдо, но, зачем спрашивать, если и так знаешь?