— Послушай, мне очень жаль, что я солгала тебе насчет своего гардероба…
— Перестань извиняться за это проклятое платье! Платье не проблема. Оно потрясающее, и оно сводит меня с ума с тех пор, как я увидел тебя в нем. Меган права.
— Тогда в чем проблема?
Он повернулся к ней лицом и уставился на нее с нескрываемым желанием:
— Проблема в том, что мы должны доверять друг другу, если хотим, чтобы наш брак не вызывал сомнений. Ты решила не рассказывать мне об одежде, и отчасти я тебя понимаю. Ты явно не так уверена в своих способностях, как следовало бы. — Его рука коснулась ее бедра, и Элли вздрогнула. Ощущение было одновременно грубым и восхитительным. — С тех пор как я увидел тебя в этом платье, я хочу сорвать его с тебя.
— Это вряд ли имеет отношение к делу, — выдавила она, потому что уже потеряла нить разговора, но так и не поняла, почему Доминик пришел в ярость.
Он внезапно выругался и отпустил ее, откинувшись на спинку сиденья.
— Еще как имеет. — Он посмотрел в окно.
Элли собиралась снова извиниться за то, что не рассказала ему об одежде, но потом передумала. Поездка по Манхэттену, казалось, заняла целую вечность, потому что Элли ждала, что Доминик опять заговорит с ней. Ее бедро подрагивало там, где он к нему прикоснулся. Она отчетливо осознавала, в какой запутанной ситуации она оказалась. Потому что она по-прежнему хочет Доминика, хотя он своим поведением доводит ее до белого каления.
Ее желание и тревога достигли апогея, когда он наконец повернулся к ней лицом.
— Почему ты заставила Селену сократить выплату в один миллион фунтов после развода? — напряженно спросил он и посмотрел на нее почти виновато.
Элли открыла рот, чтобы ответить, потом сомкнула губы, не понимая, что она сделала такого неправильного.
— Отвечай! — потребовал Доминик. Он был так зол и расстроен, что ему было трудно говорить. Он доверял ей, а она его обманула.
Он запретил себе прикасаться к Элли, пока не получит от нее ответа.
Она округлила глаза, чувствуя себя сбитой с толку. Он негодования в жилах Доминика забурлила кровь.
Он узнал об изменении пункта брачного договора всего полчаса назад, когда читал электронное письмо от Селены и планировал поднять бокал шампанского за Элисон в переполненном баре галереи.
Он собирался праздновать. Члены совета директоров «Джеда консорциум» были очарованы Элли, как он и предполагал. Она устроила убедительное шоу, особенно после того, как извинилась и ушла осматривать галерею. Один из бизнесменов засмеялся и поздравил Доминика с женитьбой на красивой женщине.
— Только настоящая жена почувствует себя комфортно, давая понять, как ей скучны разговоры мужа о бизнесе. Моя жена точно такая же.
Члены совета директоров договорились подписать первый этап сделки завтра утром. Доминик правильно сделал, что женился на Элисон.
Но потом он прочел брачный договор и разволновался. Его ассистентка Селена не удосужилась предупредить его, что Элисон попросила изменить пункт договора. Он дал Селене карт-бланш на согласование условий, попросив ее передать все проблемные вопросы его юристам и финансистам. Он не хотел лично заниматься брачным договором. Ему было достаточно трудно забыть об Элисон, пока он ждал ее приезда в Нью-Йорк. И конечно же, его юридическая и финансовая службы были более чем счастливы вычеркнуть из договора пункт о единовременной выплате после развода.
Доминик не обрадовался, а рассердился.
Он платил Элли, чтобы была спокойна его совесть. Он собирался расплатиться с ней после расторжения брака не только из-за того, что лишил ее девственности, а потом заставлял плясать под его дудку. Он хотел отплатить маленькой девочке, которая осталась без средств к существованию после того лета.
Отказавшись от выплаты, Элли все испортила. Доминику снова стало совестно.
— Я просто… Мне не нужны деньги, — сказала она. — Ты уже и так много мне даешь.
Он получил наивное и бесхитростное объяснение и попытался сдержать ярость. Но ему не удалось скрыть свое разочарование.
— Мы договорились о деньгах в то утро, когда ты согласилась выйти за меня. А потом ты сознательно отказалась от этого пункта. И ты не упоминала об этом, пока мы официально не поженились. Почему?
— Я не думала, что ты будешь возражать, — ответила она, все еще сбитая с толку.
— Конечно, я возражаю, — сказал он. — Я всегда оплачиваю свои долги. Только так я веду свой бизнес. — В ту ночь, когда Доминик выполз из поместья своего отца, он поклялся, что больше никогда и ничем никому не будет обязан. Но Элли удалось поколебать его принципы.
— Почему ты вообще решила изменить этот пункт договора? — спросил он, недоумевая, отчего Элли отказывается от миллиона фунтов.
Она густо покраснела, он заметил это даже в приглушенном свете в машине.
— Это слишком много, Доминик.
— Нет, это не много, — ответил он, чеканя слова. — Ты будешь жить как моя жена следующие шесть месяцев. По-твоему, я оставлю тебя без средств к существованию, когда мы разведемся? — Он не понимал, почему ему так трудно вспоминать о разводе.
Она выглядела потрясенной, что еще больше взбесило его.
Автомобиль подъехал к квартире в районе Лафайет. Доминик отстегнул ремень безопасности у них обоих и вытащил Элисон из машины. Она по-прежнему молчала, но, наверное, так лучше. Не надо разговаривать на улице, где их могут застукать папарацци.
Доминик вошел в вестибюль, проигнорировал веселое приветствие швейцара Мэнни и нажал кнопку лифта.
К сожалению, пара его сотрудников присоединилась к ним в лифте.
Он крепко сжимал руку Элли, отвечая на безобидные комментарии своих сотрудников о погоде. Он задыхался от злости и был сильно возбужден.
Наконец сотрудники Доминика вышли из лифта, и он вместе с Элли приехал в пентхаус.
Он отпустил ее руку только в тот момент, когда они оказались в квартире.
— Я хочу знать, зачем ты так поступила, — сказал он. — А потом мы пересмотрим договор. На меньшее я не согласен.
Глава 8
Элли заметила, каким привлекательным становится Доминик, когда злится. Ей следовало сказать ему, что она решила не брать у него деньги. Но она действительно не думала, что это может сорвать его сделку.
Но сначала ей нужно дать ему ответ. Ответ, который раскроет причины ее неуверенности.
Хотя она уже называла ему причину, а он просто ее не слушал.
— Я не могу повторять то, что случилось с моей матерью и твоим отцом. Мне казалось, я совершаю ту же ошибку, принимая твои деньги. Она убедила себя, что любит его. Но я сомневаюсь, что она вообще когда-либо кого-то любила. Ей нравилась безопасность, которую давали ей его деньги. Я не хочу продаваться так, как она.
— Наш брак не имеет никакого отношения к тому, что произошло много лет назад. Мы об этом уже говорили. — Его голос стал резче.
— Да, мы говорили об этом. Но я не буду так поступать. Я не могу.
— Значит, ты хочешь, чтобы я пострадал? — спросил он.
— Каким образом? — Она была озадачена и не хотела спорить. И уж точно не собиралась злить Доминика. Но гордость не позволяла ей принять деньги. — Я не понимаю.
— В самом деле? — Он запустил пальцы в свои волосы. — Тогда я объяснюсь. Ты не хочешь быть похожей на свою мать, но ты жаждешь сделать меня похожим на моего отца. Чтобы я пользовался тобой так, как мой отец пользовался твоей матерью и сотнями других женщин. Как он пользовался моей собственной матерью. Если ты не хочешь быть похожей на нее, почему ты думаешь, что я хочу быть похожим на него?
Элли ничего не понимала. Это не имело ничего общего с его отцом. Но, судя по мучительному выражению лица Доминика, для него это важно.
— Но ты не пользуешься мной, Доминик, — сказала она предельно терпеливо и мягко. Ей хотелось достучаться до него и разрядить атмосферу. — Я хочу быть с тобой. Я подписала договор и вышла за тебя замуж, зная все факты. Мне просто не нужны деньги. Это слишком много. Ты не отвечаешь за то, что случилось с моей матерью. Они были взрослыми людьми, а ты был мальчишкой.
— Откуда тебе знать, за что я несу ответственность, если ты даже не в курсе того, что произошло той ночью?
От его резкого вопроса ей стало тошно. Вернулись воспоминания, которые она старалась забыть. И слова, сказанные ее матерью перед тем, как она вытащила Элли из постели посреди ночи. На лице Моники красовался синяк, ее глаза были мокрые от слез.
— Произошло ужасное, детка. Пьер очень сердит на меня и Доминика. Мы должны уехать.
— О чем ты говоришь, Доминик? — Она ужаснулась, думая о том, что случилось между ее матерью и Домиником. Подобная мысль даже не приходила ей в голову. Потому что это было бы нелепо.
Он выругался и отвернулся от нее, потом прошел на кухню и вынул пиво из холодильника. Откупорив бутылку о край стола, он выпил половину.
Элли пришла на кухню. Ей всегда было любопытно, почему Пьер отверг ее мать.
— Пьер застукал вас вместе? — спросила она.
Неужели ее мать соблазнила шестнадцатилетнего юношу? Элли понимала: если это так, то ей никогда не избавиться от этого позора. Она так долго старалась хоть немного уважать свою мать, несмотря на ее наркоманию и бесконечные романы с неподходящими мужчинами.
— Поэтому он ее ударил? — спросила Элли. — Почему он выгнал нас? У тебя была связь с моей матерью?
Как только Элли собралась с силами, чтобы услышать худшее, Доминик подавился пивом и с треском поставил бутылку на стол.
— Ты свихнулась? — выдавил он. — У меня не было связи с Моникой.
Элли облегченно вздохнула. Ее мать все-таки не опустилась до того, чтобы соблазнить ребенка.
— Мне было всего шестнадцать, а твоей матери за тридцать. Она была потрясающе красивой и любила моего отца. — Доминик выглядел таким шокированным, что Элли стало совестно. Однако ей непонятно, почему Доминик чувствует себя ответственным за то, что произошло.
— Но ты видел, как Пьер ее ударил? — спросила она. — Ты знаешь, почему он набросился на нее?