Он посмотрел на нее с сожалением, а потом его глаза затуманились.
Он уперся руками в стол и опустил голову. Она увидела, как напряглась его спина, и услышала его глубокий вздох.
— Не было причин, — с горечью ответил он. — Моему отцу не нужна была причина. Он был крайне вспыльчивым. Думаю, твоя мать сделала безобидное замечание об их помолвке, и он взбесился.
— Я понимаю. А он предлагал ей выйти за него замуж?
Доминик поднял голову и кивнул:
— Конечно. Мой отец любил действовать методом кнута и пряника.
Сердце Элли сжалось.
Доминик допил пиво и выбросил пустую бутылку в мусорную корзину.
Он выглядел измученным. Она заметила шрам над его левой бровью, о котором она часто задумывалась в детстве.
«Метод кнута и пряника».
После слов Доминика она вспомнила о ссорах между ним и его отцом, свидетелем которых она была в то лето. Издевательства, оскорбления, постоянные заявления Пьера своему сыну о том, что он сволочь.
В детстве Элли, как и ее мать, трепетала перед Пьером. Поскольку он всегда был так мил с ней, Элли не понимала, почему он так жесток с Домиником. Но теперь она знала: в то лето Пьер обращался с ней как с домашним животным, а не как с дочерью. Хваля Элли, он давал Доминику понять, что даже ребенок его любовницы значит для него больше незаконнорожденного сына.
— Мне очень жаль, — сказала она. — За то, что я заставила тебя снова пережить события того лета.
Их взгляды встретились. Доминик не любил проявлять эмоции, поэтому вечер утомил его. Но Элли все равно решила утешить его. Протянув руку через стол, она коснулась ладонью его щеки, стараясь успокоить.
— Прости, что я думала, будто ты виноват в том, что случилось со мной и моей матерью тем летом.
Доминик напрягся и тряхнул головой, освобождаясь от мягкого прикосновения ее пальцев.
Сострадание и понимание в глазах Элли приводили его в ужас, как и желание насладиться ее лаской.
Она опустила руку и напряглась, словно он ее ударил.
Но Доминик считал, что не заслуживает ни ее сочувствия, ни извинений. Она не знает, что во всем виноват не только его отец.
Но он не собирается ей об этом рассказывать.
Все в прошлом. И это не имеет отношения к их браку.
Одно ясно наверняка: несмотря на все, что случилось с Элисон, и на ее циничные и прагматичные заявления, она осталась прежним, щедрым и открытым ребенком. Иначе она не поверила бы его объяснениям о событиях той ночи и не стала бы его оправдывать. И она, конечно, не отказалась бы взять миллион фунтов, который он ей предложил.
Обойдя барную стойку, он поддел пальцами подбородок Элли:
— Я не хочу снова говорить о прошлом. Что было, то было.
— Ты должна взять деньги, — снова сказал он. — Иначе наша договоренность бессмысленна.
Она высвободила подбородок из его руки, посмотрела на свои сцепленные руки и побелевшие костяшки пальцев.
Он ждал, что она примет неизбежное. Она должна понимать, что он ставит ей ультиматум.
Когда Элли подняла голову и посмотрела на него с грустью, он не испытал триумфа, хотя победил.
Но потом она покачала головой и, к его удивлению, сказала:
— Я не могу, Доминик. Я просто не могу. Если нам придется из-за этого расстаться, я согласна.
Его переполнили паника, страх, сожаление и чувство потери, и он понятия не имел, как с этим справиться.
— Нет. — Он обхватил ладонями ее лицо и наклонил голову.
Элли разомкнула губы, и он скользнул языком ей в рот. Он понимал, что впадает в безумие, но захотел переубедить Элли при помощи секса.
Подняв на руки, он понес ее в свою спальню.
Он поставил ее на ноги, обнял за талию и заглянул в ее янтарные глаза, потемневшие от возбуждения.
— Мы все исправим завтра утром, — хрипло произнес он, решив добиться своего, чего бы это ему ни стоило. — А пока я предлагаю заняться тем, что получается у нас лучше всего.
Элли кивнула, и у него екнуло сердце.
Она вздрогнула, и ее тело затрепетало от сильных ощущений, когда его руки скользнули по ее ягодицам и потянули вверх подол платья. Она не понимала, как он собирается все исправить завтра утром, но думать ей не хотелось. Она будет просто чувствовать, потому что, вероятно, это ее последний шанс побыть с Домиником.
Он обхватил ее ягодицы сильными руками, а потом разорвал на ней тонкие трусики. Элли задрожала, когда удивление сменилось головокружительным возбуждением. Он повернул ее к себе спиной и склонил над кроватью.
Она застонала, когда он глубоко вошел в нее и начал медленно двигаться. Одной рукой он разорвал на ней платье и обхватил ладонями ее грудь. Она вцепилась пальцами в покрывало, не в силах сдержать гортанные стоны.
— Ты в порядке? — резко спросил он в темноте, когда Элли выпрямилась и села. Она чувствовала себя беззащитной и боялась смотреть на него. — Я испортил твое красивое платье, — сказал он. — Его можно зашить?
— Не думай о платье, — ответила она. — Я сошью новое. Мне нравится моделировать одежду.
Доминик казался ошеломленным. Элли было знакомо это чувство. Она тоже не понимала, как секс может быть таким мощным, подавляющим и приятным, когда все вокруг кажется неправильным.
Он кивнул:
— Поговорим завтра утром. И все решим.
Элли приуныла, забыв о недавнем удовольствии, и кивнула. Она решила притвориться, будто верит, что все наладится.
— До завтра! — сказал он.
— Да, — ответила она.
Ей хотелось схватить его за запястье, попросить остаться, обнять его и заставить переночевать с ней в одной кровати. Но она знала: если он уступит ей, завтра будет только тяжелее.
Поэтому она просто смотрела, как он выходит из комнаты. Потом упала на кровать и сердито моргнула, запрещая себе плакать.
Они поженились примерно три часа назад. Но их брак казался ей почти реальным. Вот почему она не может уступить Доминику и взять его деньги.
Ей нужно оставаться независимой — это единственный способ не влюбиться в него. Ведь Доминик никогда не ответит ей взаимностью.
Глава 9
Тревожные мысли кружились в голове Элли следующим утром, пока она принимала душ и одевалась. Шел десятый час, когда она вошла в гостиную квартиры с таким чувством, будто вот-вот ступит в пропасть.
Доминик сидел за барной стойкой, жевал бейгл и просматривал на своем телефоне новости с финансовых рынков.
Он отложил бейгл в сторону и вытер рот, когда заметил Элли.
— Доброе утро, Элисон!
Она вздохнула и заставила себя подойти к нему. Даже в джинсах и футболке, с босыми ногами и зачесанными назад влажными волосами, он выглядел недосягаемым.
Элли приуныла. Она перебрала все возможные решения их проблемы, но не нашла ни одного. Она не хочет брать деньги, но Доминик не примет ее отказа.
— Не волнуйся так, — тихо произнес он, протягивая ей руку. — У меня есть идея, которая удовлетворит меня и, я надеюсь, тебя тоже.
Она положила пальцы на его ладонь и затрепетала, когда он усадил ее на стул рядом с собой.
— Я не могу взять деньги, — сказала она, опасаясь, что Доминик будет настаивать на своем.
— А я не смирюсь с тем, что оставлю тебя без средств к существованию, когда мы расстанемся.
Она не нищенка, но спорить об этом снова бессмысленно.
— Тогда мы в тупике. — Она сердито моргнула, чтобы не расплакаться.
Его непримиримость и неуступчивость, несомненно, доказывали, что ее решение обречено на провал.
— Не совсем. — Он уверенно улыбнулся. — Вместо того, чтобы выплатить тебе миллион фунтов после развода, я инвестирую в твой бизнес.
— Какой бизнес? — спросила она, совершенно сбитая с толку.
— Компания по дизайну одежды, — сказал он.
— Но у меня нет такой компании.
— Нет, но ты должна ее открыть. — Его взгляд скользнул по короткому платью, которое она надела для полета в Лондон. Он провел пальцем по зоне декольте с оборками. — Ты сама его придумала?
Она кивнула, радуясь одобрению в его взгляде.
— Ты очень талантливая. Даже я это вижу, хотя не разбираюсь в моде. А вот Меган Де Росси в ней разбирается, и она согласна со мной.
Она спросила вчера в галерее, где можно будет купить твою одежду, не так ли?
— Это был случайный комментарий, — сказала Элли. — Она просто была дружелюбной.
— Нет, потому что я позвонил ей час назад и спросил, не захочет ли она поддержать твой бренд…
— Что ты сделал? — Элли спрыгнула со стула. — Доминик, как ты мог? — Она закрыла лицо руками, желая провалиться сквозь землю.
Он обвил пальцами ее запястья и отвел руки от ее лица. Потом пристально посмотрел на нее, уверенно и самодовольно улыбаясь.
— Ты не хочешь узнать, что она сказала?
— Нет!
Элли высвободила руки, не зная, то ли ей хочется накричать на Доминика, то ли свернуться клубочком и заплакать.
— Она твой друг, и ты поставил ее в затруднительное положение. Я не сомневаюсь, что она была вежливой. — Элли отошла в сторону.
Меган Де Росси замечательная. В то мгновение, когда она вчера восхитилась дизайном платья Элли, та почувствовала себя настоящим модельером. Но это иллюзия.
— Из-за тебя надо мной будут смеяться, Доминик. Почему ты этого не понимаешь? Я еще даже не окончила колледж моды. Мне предстоят месяцы учебы до перехода на последний курс. А потом, если ни один из модных домов мной не заинтересуется, могут пройти годы, прежде чем я пройду стажировку.
— Меган хочет вложить деньги, — прервал он ее, на этот раз улыбаясь сочувственно.
— Что?
— Меган Де Росси хочет инвестировать в твою компанию, красавица, — повторил он, посмеиваясь, когда снова взял Элли за запястья и притянул к себе, чтобы она встала у него между ног. — Ей нравятся твои работы. Она говорит, что у тебя огромный потенциал. Я сказал ей, что подумываю о финансировании твоей коллекции. Я спросил у нее, стоит ли вкладывать в тебя деньги. Я не хотел предлагать тебе то, что не обречено на успех. Она сказала, что это будет отличная инвестиция, и решила тоже вложить деньги.