— Я не знала, что ты приедешь в Лондон. Как приятно видеть тебя.
— У меня завтра встреча в Мейфэре, — сказал он. — И кое-какие новости о бизнесе, которые я хотел сообщить лично.
Новости? О бизнесе? Ей было приятно осознавать, что, несмотря на то, что их брак скоро закончится, они сумели стать и друзьями, и любовниками.
— Какие новости? — Она вдруг поморщилась, когда судорога свела ей живот.
Доминик тихо выругался и обнял ее за плечи:
— Что с тобой? Тебе плохо?
— Нет, я в порядке, — сказала она, радуясь его волнению.
— Не ври. — Он поддел пальцем ее подбородок. — Я вижу, что тебе больно.
— Ничего подобного, — ответила она и простонала от боли.
Он вытащил смартфон из заднего кармана джинсов:
— Я вызываю скорую.
Она засмеялась и схватила его за запястье, когда он поднес телефон к уху.
— Доминик, не надо. Это обычные боли во время месячных, они начались сегодня утром. Первые полдня всегда болит живот.
Он сунул телефон обратно в карман, продолжая хмуриться.
— Ты приняла обезболивающее? — Он обнял ее шею теплой рукой, поглаживая пальцем ложбинку под ее ухом.
— Еще нет, — сказала она.
Он поцеловал ее в лоб.
— Тогда давай сначала это исправим, — самоуверенно произнес он. Подойдя к кухонному шкафу, он принялся открывать ящики.
— Таблетки в дальнем правом ящике, — сказала Элли, понимая, что кое-что изменила в интерьере с тех пор, как стала здесь жить.
Он налил ей стакан воды и наблюдал, как она принимает таблетку. Потом протянул еще одну.
— Выпей две. Ты громко стонала.
Элли выпила вторую таблетку и вернула ему стакан.
— Что еще поможет? — спросил он. — Массаж? Грелка? Еда? Вино? Секс?
— Секс? Сейчас мне не до секса. — Она улыбнулась, слушая его настойчивый и заботливый тон.
Застенчиво улыбаясь, он поставил упаковку с таблетками и стакан с водой на стол.
— Какие у тебя новости? — Она постаралась удобнее устроиться на кухонном табурете, когда ее живот снова свело судорогой. — Это сделка с «Уотерфрант»?
— Нет, — сказал он. — Но я не буду ничего рассказывать, пока ты не сядешь удобнее. Я не хочу, чтобы ты злилась на меня.
Из-за усталости Элли вообразила худший сценарий. Неужели он скажет ей, что ему больше не нужна фиктивная жена?
Он шире улыбнулся и сжал пальцами ее подбородок.
— Я вижу, ты уже паникуешь. Расслабься. Я клянусь, у меня хорошие новости. Тебе понравится, когда ты привыкнешь к этой идее.
Доминик отпустил Элли и заметил, как сверкают ее глаза. У него стало тяжело на душе.
Он часто сталкивался с этим чувством. Его сердце ликовало каждый раз, когда он давал Элли совет и ее глаза загорались пониманием. Каждый раз, когда он делал ей комплимент и она краснела. Каждый раз, когда они занимались любовью и он смотрел, как она отвечает ему. И каждый раз, когда он вылезал из ее постели, желание удержать Элли, обнять, остаться с ней еще немного угрожало захлестнуть его.
На этот раз ситуация ничем не отличается от всех остальных. Доминик не имеет права сентиментально относиться к тому, что между ними было.
Это только усложнит их отношения. А они уже достаточно сложные. Но вот Элли посмотрела на него с благодарностью, и он не стал сожалеть о том, что беспокоится из-за синяков под ее глазами. Ей нужно поесть, чтобы обезболивающее лекарство подействовало быстрее.
Он знал, что новость ее напугает. По словам Меган, Элли уже сопротивлялась такому развитию событий, поэтому Доминик прилетел в Лондон, чтобы убедить ее.
Глядя на Элли, он догадывался, о чем она думает. Она решила, что он собирается с ней развестись.
Но это же безумие! Зачем ему заканчивать спектакль, который приносит ему столько пользы?
Он полностью контролировал себя, пока они встречались. И секс был феноменальным: страстным, бурным и возбуждающим. Доминик стал принимать приглашения на мероприятия, которые обычно не удосуживался посещать, просто для того, чтобы иметь возможность заполучить сладкое и отзывчивое тело Элли.
Это объясняло, почему всякий раз, когда они были вместе, ему становилось все труднее не просить ее остаться.
— Ты поела? — спросил он.
— Я только позавтракала.
Он выругался себе под нос:
— Неудивительно, что ты такая бледная.
Он вернулся к столу и начал делать бутерброд из продуктов, найденных в холодильнике.
— Какой бутерброд ты будешь? — спросил он. — Есть три вида ветчины, сыры Эмменталь и проволоне, салат, авокадо и помидоры.
— Я буду все, — сказала она, и он оглянулся через плечо. — Я проголодалась.
— Что тут смешного? — спросил он, когда она улыбнулась, и у него сдавило грудь.
Она опиралась о табурет, румянец удовольствия играл на ее щеках, придавая ей еще больше очарования.
— Обожаю сидеть и смотреть, как большой и плохой миллиардер делает мне бутерброд.
Он приподнял бровь:
— Ты думаешь, я не умею делать бутерброды? Я шесть недель по двенадцать часов в сутки делал бутерброды в бистро на Иль-де-Франс после того, как летом после приезда в Париж сломал лодыжку на велосипеде.
— Ты ломал лодыжку? — У нее вытянулось лицо. — Как это случилось?
Ему стало не по себе при виде беспокойства в ее глазах.
— Это долгая история, — пробормотал он.
Элли не стала настаивать.
Они съели бутерброды и выпили каберне, которое он нашел в подвале.
Элли четырежды попросила его рассказать ей новости. Доминик отказывался, пока она не села на диван в гостиной. Расположившись рядом с ней, он поднял ее ноги и положил их себе на колени.
Она вздохнула и задрожала, когда он принялся массировать большим пальцем свод ее стопы.
— Приятно? — спросил он, чувствуя, как ее напряженные мышцы расслабляются.
— Великолепно. — Она тихонько простонала.
— Живот болит?
— Уже нет, — сказала она. — А теперь рассказывай свои новости о бизнесе.
Он оглядел ее, чтобы убедиться, что она не лжет. Элли казалась довольной и спокойной.
— Доминик, пожалуйста, — произнесла она. — Что у тебя с бизнесом?
— Это не мой бизнес, а твой. Вернее, наш.
— А что с ним? — Она напряглась.
— Я организовал показ твоей коллекции на предварительном мероприятии Недели моды для молодых дизайнеров в июле. Это предложение Меган. По сути, это соревнование за право показа коллекции на самой Неделе моды в сентябре.
— Что ты сделал? — Она спустила ноги с его коленей и побледнела так, словно вот-вот потеряет сознание. — Ты шутишь?
Я не готова. Коллекция не готова. До июля всего несколько недель.
— До него полтора месяца, — сказал он.
— Ох. — Она опустила ноги на пол и наклонилась, схватившись за живот, как будто ей вот-вот станет плохо. — Я еще не сшила ни одной модели, — простонала она.
— Меган сказала мне, что эскизы невероятные, а этап макияжа и примерки не займет больше месяца. К тому же для этого шоу тебе понадобится всего несколько образцов.
— Ты общаешься с Меган за моей спиной? — Она все еще сжимала живот руками, и от ужаса на ее лице Доминику стало тошно.
Он изначально знал, что Элли будет против этой затеи, и поэтому решился на этот шаг, не посоветовавшись с ней. Она по-прежнему не уверена в своих силах.
— Меган только предложила, чтобы ты поучаствовала. Я сам звонил организаторам.
— Ты не представляешь, что ты натворил. — Она встала, прижав руку ко лбу. — Может, еще не поздно отказаться?
Он встал, положил руки ей на плечи и развернул к себе лицом.
— Мы не откажемся, — сказал он. — Я сделаю все, что тебе нужно. Я на твоей стороне.
Он не хотел ее расстраивать, но она была в отчаянии. Однако нельзя отказываться от прекрасной возможности показать ее коллекцию.
— Я не могу этого сделать, — испуганно и опустошенно произнесла она. — У меня даже нет подходящих тканей. Ткань, которую я планировала использовать как визитную карточку своей коллекции, только что украл другой дизайнер.
Доминик обнял ее за плечи. Элли трясло. Она не просто волновалась, у нее началась паническая атака.
Он обхватил ее лицо ладонями и вгляделся в ее глаза:
— Ты можешь найти другие ткани?
— Мне потребовалось два месяца, чтобы найти эти ткани. А теперь у меня нет времени. Я собираюсь показать коллекцию, которой у меня нет, через шесть недель.
По крайней мере, она признавала, что будет участвовать в показе. А это уже положительный шаг.
Доминик взял телефон:
— Кто поставщик?
— Мастерская из Мумбаи. Она работает с девушками и женщинами, которые пострадали от насилия или стали бездомными. У них изысканное мастерство и потрясающие ткани. Но им нужна реклама, а я больше не смогу их рекламировать. Я наивно думала, что я смогу, когда…
— Благодаря твоему показу они получат рекламу, верно?
— Да, но… — На ее бледных щеках появились красные пятна, но глаза оставались темными от страха. — Но это должна быть позитивная реклама, а не провал.
Доминик почувствовал разочарование. Почему Элли не сообщила ему об этой проблеме, когда приехала?
— Как называется мастерская? — спросил он.
— «Дхарави».
Он набрал номер Селены Хартли и поднес телефон к уху.
— Селена, в Мумбаи есть тканевая мастерская, она называется «Дхарави». «Элли дизайнз» хотела бы получить эксклюзивное право на использование их тканей в следующем году. Мы заплатим любую сумму, предложенную им конкурирующим брендом. Индийский филиал моей компании поддержит их рекламой, а также профинансирует их благотворительную деятельность.
После того как Селена задала ему несколько вопросов о переговорах, Доминик закончил разговор.
— Если они уже подписали контракт с твоими конкурентами, то мы договоримся с ними о лицензии на использование тканей.
Элисон моргнула, она выглядела потрясенной.
— Я не знала, что у вас есть офисы в Индии.
— Офисы компании «Легран насьональ» расположены по всему миру, — сказал он. — Я бывал в Индии много раз. Это очаровательная, красивая страна, полная талантливых и инициативных людей. И там много таких фирм, как эта мастерская.