— Мы должны идти? — спросила она.
Он напряженно хохотнул и поднял голову.
— К сожалению, да. Это благотворительная акция. Если мы там не покажемся, это очень плохо отразится на нашем имидже. — Он одарил ее чувственной улыбкой, которая всегда сводила ее с ума. Элли обожала его юношеское обаяние. — И все догадаются, чем мы занимались вместо этого.
Она покраснела в ответ на его поддразнивание.
— К тому же нельзя упускать возможность показать твое платье. — Обнимая за талию, он провел Элли к дивану, где она оставила шаль. Он накинул шаль на ее обнаженные плечи и приподнял пряди волос с шеи.
Они шагнули в позолоченный лифт. Страх и паника Элли сменились надеждой, когда Доминик тихо произнес:
— Через три недели ты произведешь сенсацию своей одеждой.
И впервые она поверила в это. Если она сумеет победить свой страх, то, несомненно, наберется смелости и признается Доминику, чего именно она хочет от их брака.
Менее чем через пятнадцать минут они приехали в элегантный двор Римского оперного театра, где давали «Отелло» Верди.
Элли разглядывала ошеломляющий, величественный зрительный зал XIX века. Их провели в королевскую ложу, обитую красным бархатом. Она запрокинула голову, осматривая пять ярусов смотровых галерей на другой стороне сцены, и ротонду, украшенную нимфами и херувимами, парящими в небе.
Пока Доминик благодарил юного портье, который показал им их места, и давал ему щедрые чаевые, Элли просматривала программку. Она не понимала многого, потому что все было написано по-итальянски. Наконец ее взгляд упал на логотип благотворительной французской организации «Фонд помощи бездомным детям».
— Это интересно, — сказала она, когда Доминик сел рядом с ней. — Благотворительная организация — французская?
— Да? — Он расстегнул пуговицу на смокинге и поджал губы. Потом взял программку из ее рук и положил на стол перед ними. — Иди сюда. — Он взял Элли за руку, когда погас свет.
— Доминик, что ты делаешь? — ахнула она, когда он усадил ее себе на колени.
Поднялся занавес.
— Я так хочу тебя, — прорычал он, когда его пальцы погрузились в ее волосы.
Прежде чем она смогла возразить или хотя бы сориентироваться, он жадно поцеловал ее в губы, а потом усадил на себя верхом.
Она вздрогнула и запрокинула голову.
— Доминик, нельзя. Нас арестуют. Нас увидят. — Она простонала ему в ухо, когда он принялся ласкать ее между ног.
— На нас никто не смотрит, — настойчиво произнес он.
Забыв обо всем, они занимались любовью, пока на сцене шел спектакль. Сквозь водоворот эмоций Элли смутно слышала, как кто-то по-французски выкрикивает «бис».
Она обмякла, ее платье было помято, а волосы растрепаны. Она с трудом переводила дыхание.
— Прости, — напряженно сказал Доминик, когда все закончилось, и она вздрогнула. — Я не знаю, что на меня нашло.
Она коснулась рукой его подбородка, покрытого щетиной, и едва не расплакалась.
— Все в порядке, Доминик, я тоже тебя хотела. Я так соскучилась по тебе за долгие три недели.
«И я люблю тебя».
Признание эхом отозвалось в ее голове, но Элли не сказала эти слова вслух. Еще слишком рано. Сейчас неподходящее время.
Телефон Доминика зажужжал, и он вынул его из кармана. На экране высветилось фото и имя абонента — «Марлена».
— Я должен ответить. — Доминик отошел в сторону и сердито заговорил по-итальянски.
Разговор продолжался всего несколько минут, но Элли казалось, что прошло несколько часов. Она наблюдала, как одна эмоция сменяется другой на лице Доминика.
Со сцены зазвучало мелодичное сопрано Дездемоны. Сердце Элли колотилось как сумасшедшее, когда он завершил звонок.
— Я должен уйти, — сказал он и поцеловал костяшки ее пальцев, выглядя отрешенным. Похоже, он думал только о Марлене.
— Подожди, Доминик! — Элли схватила его за руку, зная, что он что-то скрывает от нее. Она понимала: он никогда не хотел, чтобы она пробила броню вокруг его сердца. И она уважала его решение, так как думала, что он пока не готов к серьезным чувствам.
Но Элли не предполагала, что их брак окажется прикрытием его отношений с другой женщиной.
— Кто такая Марлена? — глухо спросила она.
Он поднял брови, а потом на его лице промелькнуло чувство вины.
— Это тебя не касается, — сказал он. — Оставайся и наслаждайся оперой. — Его предложение прозвучало как команда, холодная и категоричная.
Доминик, не оглядываясь, вышел из ложи. Сердце Элли, которое всего несколько мгновений назад переполнялось любовью и радостью, разбилось вдребезги.
Доминик дрожал, садясь во внедорожник и рявкая приказы своему водителю.
На экране его телефона появилось новое сообщение на итальянском языке от Марлены Романо.
«Доминик, не нужно уходить из театра. Мы сообщили в полицию об исчезновении Энцо. Мы сразу свяжемся с вами, если будут новости».
Он напечатал ответ по-итальянски дрожащими пальцами и вспомнил опустошение на лице Элли.
«Никаких проблем, Марлена. Я еду».
Доминик поймал десятилетнего беспризорника Энцо, шарящего по его карманам, когда ждал у отеля машину, которая должна была отвезти его в аэропорт.
Он был так поглощен мыслями о своей жене и о том, как сильно ему хочется увидеться с ней снова, обнять, узнать, как продвигается подготовка к показу, что ловкий молодой вор чуть не вытащил у него кошелек.
Но как только Доминик схватил ребенка за костлявое запястье, услышал отчаянный крик мальчика и увидел гневный вызов в его затравленном взгляде, ему показалось, что он смотрится в зеркало. Марлена, конечно, права. Ему не следовало покидать мероприятие, которое планировалось несколько месяцев, чтобы помочь финансированию благотворительной организации «Фонд помощи бездомным детям», которую Доминик основал в Риме и ряде других европейских городов.
Он хотел помочь бездомным детям, таким же, как он сам, мальчикам и девочкам, у которых не было ни надежды, ни шансов, ни возможностей. Фонд помогал детям добиться успеха и реализовать свои таланты, пока не стало слишком поздно.
Марлена и сотрудники фонда были высококвалифицированными и чрезвычайно способными людьми. Как только полиция найдет Энцо и вернет его, персонал убедит мальчика воспользоваться шансом, который предлагает ему приют.
Но когда ему позвонила Марлена, Доминик плохо соображал.
Ему вдруг захотелось уйти, убежать от эмоций, угрожающих задушить его, когда он увидел растрепанную Элли, которая смотрела на него в ошеломлении.
Он повел себя как животное и легко потерял самоконтроль во время публичного мероприятия. Он стал одержим своей женой.
Доминик видел, как Элисон смотрит на него, когда он входил в номер отеля накануне вечером. В ее глазах читалась тоска.
Они пробыли в браке всего несколько месяцев, но Доминик не мог контролировать свое желание, когда просто видел Элли.
Это должно закончиться сегодня вечером. Он поговорит с Марленой, оценит ситуацию с Энцо, дождется сообщения от полиции и будет держаться подальше от Элисон, пока она не вернется в Лондон. И он не притронется к ней снова, пока наконец не научится себя контролировать.
Автомобиль проехал мимо Колизея, направляясь из Рима в пригород.
Арочные фонари освещали разрушенный фасад старинного здания. Впервые вместо того, чтобы насладиться эпическим величием данного места, Доминик увидел лишь руины и представил себе жестокое кровопролитие в стенах дома. Это здание словно символизировало пустоту и стыд в его душе.
Глава 12
Элли увидела, как черный внедорожник останавливается напротив большого особняка на окраине города. Доминик вышел из машины и направился к детской игровой площадке в палисаднике, где в лунном свете поблескивали перекладины стенки для лазания. От замешательства ее сердце забилось чаще.
Она не понимала, что заставило ее пойти за ним. Она покинула оперу в оцепенении, обида от предательства Доминика была настолько сильной, что почти душила ее.
Почему она предполагала, что их брак станет исключением из правил? В конце концов, этого условия не было ни в одном из документов, которые он заставил ее подписать. Почему ей даже в голову не пришло обо всем его расспросить? Потому что она никогда ни о чем его не спрашивала. Она ни разу не настаивала на своем и ничего не требовала. Она безоговорочно доверяла ему с самого начала.
Но пока молодой таксист мчался по улицам Рима вслед за внедорожником, Элли горько осознавала, что любит Доминика, несмотря ни на что.
Здание, в которое вошел Доминик, выглядело как школа. Или детский приют. Наверное, здесь работает его любовница. А вдруг Элли жестоко ошибается, и у него нет любовницы? Может, ей стоит вернуться в отель, как он просил, и дождаться его возвращения?
Но, несмотря на отчаянную надежду на то, что Элли ошибалась и сделала неверный вывод, рассудок убедил ее поехать за Домиником. Он запретил ей знать о его прошлом, и все же стал таким важным человеком в ее жизни. Она влюбилась в него несколько недель назад. Может, даже несколько месяцев, хотя отрицала это тогда.
Кем бы ни была эта Марлена, она играет важную роль в жизни Доминика, но Элли ничего о ней не знает. Жаль, что она не говорит по-итальянски.
Доминик твердил о необходимости доверять друг другу, когда они заключали брачную сделку. Элли всегда доверяла ему, а он ей никогда не доверял.
Дрожащими пальцами она открыла сумочку, вытащила оттуда две банкноты по двадцать евро и передала их водителю. Выйдя из машины, Элли глубоко вдохнула, но успокоиться ей не удалось. Такси начало отъезжать, и она зашагала по дорожке к главному входу в здание.
Она позвонила в дверь и увидела вывеску «Фонд помощи бездомным детям». И вспомнила, как Доминик притворился, будто ничего не знает об этой благотворительной организации.
Дверь открылась, и появилась женщина средних лет в джинсах и джемпере. Ее добрые глаза оттенка карамели расширились от удивления.