- Что не так, моя прекрасная Марион? – он поцеловал кончик её носа.
- Представила, что скажет сестра, увидев меня вот такую на пороге, - в его чуть светящиеся в рассветных сумерках глаза сейчас хотелось глядеть, не отрываясь.
- Ваши родные не поддерживают ваши изыскания?
- Да и службу не поддерживают, и всё, что она с собой несёт – тоже, - но сейчас это не казалось важным.
- В таком случае, позвольте пригласить вас к себе. У меня есть душ. И меня не пугает ваш вид.
Что, идём до конца, да?
- А еда у вас есть? – потому что кроме душа ещё бы съесть хоть хлеба кусок, что ли.
- Обижаете, Марион. Конечно, у меня есть, что вам предложить. Если вы готовы ещё раз пройти через тени – то идёмте.
Он подал ей руку, и она без разговоров её приняла. Тени не страшили её совершенно.
Они вышли в холле, над которым потрудился неплохой дизайнер. Плитка на полу в виде хитрого орнамента, неяркий приглушённый свет, черный зонт в специальной подставке, на вешалке – два чёрных плаща, тонкий кожаный и ещё какой-то, и две шляпы. И несколько пар лакированных туфель, похожих на те, что сейчас были на нём – только эти после ночи покрытые пылью и поцарапанные.
Марион сбросила форменную куртку, расшнуровала и сняла свои тяжёлые ботинки, стянула носки и пошевелила пальцами. Ох, хорошо.
- Так, звезда моя Марион. Душ вот здесь, рядом, одежду потом почистим магически. Сейчас я вам что-нибудь дам.
- Например, полотенце?
- Например, халат. Полотенца есть в ванной.
Халат оказался белым, махровым и очень мягким, хоть и на несколько размеров больше, чем ей нужно, а ванная оборудована магически по последней моде – сверкающие краны и душ, большая ванна – или маленький бассейн, красивое зеркало. Флаконы с чем-то, приятно пахнущим. Неяркий магический свет. Ох, хорошо живут наследники древних магических родов! Люсиль, конечно, сделала себе магическую подачу воды и подогрев, но недавно, пару лет назад. И ванная у неё попроще.
Она даже и не подумала о том, чтобы запереть дверь. Просто сняла грязные штаны и футболку, и осталась в том самом атласном комплекте с кружевом – который покупала под вечернее платье, а надела под форму. Под платье тоже, конечно, но вот сейчас он смотрится очень странно.
Взгляд она почувствовала некоей точкой между лопаток, которой чувствовала такие взгляды всегда. Обернулась.
- Какая красота скрывается нынче под формой Легиона, в мои времена всё было проще, - он вошёл и затворил за собой дверь.
- В ваши времена? Вам доводилось служить? – не поверила она.
- Конечно, - пожал он плечами, расстегнув запонки и сбрасывая сорочку из тонкого полотна.
Открылась грудь почти без волос и вычурный серебряный крест – наверное, амулет.
Шагнул к ней, осторожно взял за плечи.
- Вы полагаете, ваша ванна вместит нас обоих? – нужно же всё прояснить.
- Я знаю это совершенно точно. И даже немного жалею, что некромант – потому что иначе мог бы сказать, что альтруистически помогаю вам восстановить силы. В том числе. А так мне придётся признаться, что я махровый эгоист, и просто хочу красивую женщину, - жёлтые глаза лучились радостью.
- И часто вы гуляете с красивыми женщинами в тот милый некрополь? – усмехнулась она.
- Вообще никогда, - покачал он головой. – И подумать не мог, что таким образом тоже можно обратить на себя внимание.
Что ж, у Марион пока не сложилось любовного опыта с некромантами, ни разу. Шанс испробовать? И нужно брать, пока дают?
Она коснулась пальцем его груди, обвела крест.
- Вам лучше знать, как работают ваши краны. Открывайте.
Не отрывая от него взгляда, завела руки за спину и расстегнула лифчик. Медленно сняла. Так же медленно избавилась от трусов. Вдохнула полной грудью. Дождалась, пока он тоже снимет всё, что на нём ещё оставалось, и сделала шаг к нему.
Сейчас посмотрим, что ты за зверь, профессор Саваж.
12. Внезапно завтрак
Саваж проснулся тёплым и светлым днём, и понял, что ночью даже шторы не задёрнули, и теперь по постели медленно перемещается пятно солнечного света. Добралось до его подушки, разбудило. А можно ведь было и ещё поспать.
Прекрасная Марион спала рядом, одной рукой обхватив его поперёк груди, а вторую затолкав под подушку. Нос её сопел куда-то ему в шею, а голова лежала на его руке, рука затекла. Хотелось осторожненько выбраться, размять руку и подтянуть штору – потому что солнечный луч вот-вот доползёт до маленького аккуратного сопящего носа и разбудит. Ну и другие соображения тоже, гм, с утра были.
Ему удалось выбраться из-под её руки, не разбудив, накрыть худые плечи мягким одеялом, на цыпочках подойти к окну и задёрнуть штору. Ещё хотелось погладить щёку, провести кончиком пальца по мочке уха, шее, ключице… это позже. Пока же – плотно закрыть дверь и перевести дух уже в ванной.
Что это вообще было вчера? С каких пор прелюдией к свиданию стал бой против нежити? Той самой заведомо агрессивной антропоморфной нежити старше пятисот лет? Чем он вообще думал, когда подначивал её, а она тоже хороша – взяла и согласилась.
Но что-то подсказывало Саважу, не то опыт, не то чутьё – что не случись боя, не случилось бы и свидания.
Что это значит? Он сам по себе ей не интересен?
Ладно, это сейчас не важно. Сейчас – дела.
Жан выбрался из-под душа, обмотался полотенцем и пошёл проверить – что у него в доме творится. Кусачка Маро дремал в своей комнате, он подскочил, захлопал глазами и забормотал, что указаний же не было, вот он и не делает ничего. Тут же получил указание взять сумку с их вчерашней одеждой и унести в соседний дом в магическую чистку, с указанием – сделать срочно. А потом сходить в «Мясное королевство» и договориться, чтобы принесли еды. Жан выдал денег на все эти расходы и подумал – было бы неплохо, чтобы и бюджетом на ведение дома тоже занимался кто-то ещё.
Кусачка отбыл с сумкой, а Жан пошёл на кухню. Ему захотелось небывалого – приготовить завтрак для Марион. Обычно он не предлагал своим гостьям ничего подобного, и утром просто целовал на прощание, и закрывал за ними дверь. А тут… наверное, она не откажется?
Сегодня никакой машины для арро, сварим руками на печке. Первую маленькую чашку он выпил в процессе взбивания омлета – это всякие прочие маги могут добавить толику силы в такое действие, и говорят, выходит неплохо, например, у воздушников. Если же он что-то такое добавит, то молоко скиснет, а яйца протухнут, и всё это – прямо у него на глазах. Ему же нужен совершенно обратный результат… поэтому руками, всё руками. И хорошо, что когда-то сообразил научиться.
Обычно он готовил что-то исключительно для себя, на один зуб, так сказать. Или на небольшую компанию близких друзей, и таковых сейчас в столице – ни одного. А чтобы для дамы утром… сам себе удивлялся.
Дама проснулась, когда омлет с сыром уже доходил под крышкой. В его банном халате она совершенно утонула – из рукавов не торчали даже кончики пальцев, и этими руками в рукавах она обхватила себя, придерживая полы. Пояс у халата был, но вчера где-то потерялся. Ноги в его домашних туфлях забавно шлёпали по полу, потому что туфли спадали. Сверху торчала взъерошенная зеленоглазая голова.
- Доброе утро, - сказала дама. – Что происходит?
- Доброе утро, Марион, - он подошёл и поцеловал её. – Завтрак почти готов.
- Как мило, - она с видимым любопытством оглядывала его небольшую кухню.
Удивил, что ли?
- Умывайся, и приходи. Жду только тебя.
Вроде, утром они каким-то образом с её подачи стали на «ты»?
Она пошлёпала в ванную, но тут же вернулась.
- Скажи, куда делась вся моя одежда? – смотрит хмуро, испытующе.
- Ушла в магическую чистку, вернут ближе к вечеру. Как я вчера и обещал.
- Как ближе к вечеру? А в чём я домой пойду?
- Ты торопишься? – он снова подошёл и обнял. – Я подумал, что пока можно не торопиться. Или у тебя планы на сегодня?
- Я, конечно, обещала, что буду дома, в смысле – у родных, но… - подняла голову, смотрит испытующе.
- Не торопись, - тихо сказал он. – Пожалуйста.
Привлекают ли её его внимательные заинтересованные взгляды? Задевают ли, трогают ли? Смотрит, не отрываясь. Вздыхает.
- Хорошо, не буду.
- Я сейчас найду что-нибудь поудобнее, чем этот халат.
И пока она умывалась, он принёс из гардеробной сорочку, обычную белую сорочку, какую надевают под пиджак – наверное, рукава можно подвернуть, и будет не страшно?
Она справилась – подвернула рукава, застегнула все пуговицы. Получилось смело и даже элегантно. Почему дамы не носят платьев до середины бедра? Приличные дамы. А только лишь студентки и манекенщицы. Марион бы пошло – этакая миниатюрная статуэточка.
- Располагайся, - он кивнул ей на лавку.
Свободного места на кухне отчаянно недоставало, и возле небольшого стола удалось уместить только небольшую же лавку – на полтора человека, как высказался отец, увидев этот предмет мебели. Посмеялся ещё, ты, сказал, пока настолько не разъелся, чтобы занять её всю, а вдвоём уже неудобно. Жан тогда ответил, что это на одного и с размахом. А с размахом потому, что лавка была со спинкой, и обита узорчатой тканью – и спинка, и сиденье.
- Вся эта красота в мою честь? – изумилась она.
- Да, но не только. Скорее… в нашу. Общую. Я попробую устроиться рядом, вдруг получится?
Он поставил на стол тарелки и вилки, и кофеварку, и чашки, и сахарницу со сливочником – потому что не знал, как она любит пить арро утром. И осторожно пристроился с краю той лавки.
И как так вышло, что она оказалась у него на коленях, а омлет они ели прямо из сковороды, не раскладывая по тарелкам? Матушку бы удар хватил, увидь она такое безобразие. А ему – отлично. И Марион вроде бы тоже довольна – улыбается, поглядывает на него из-под ресниц, хитро так поглядывает. Или не хитро, но… со значением, в общем.
А потом полотенце, которым он обернулся, развалилось и упало на пол. Сорочку же с неё можно было снять, даже почти что и не расстёгивая пуговицы. И он взялся, и потащил наверх, и дёрнул слегка, и въехал локтем в стену с размаха.