– Так точно, ваше императорское величество! Почту за честь лично представиться адмиралу! – звенел Анненков колокольчиком.
Николай не сомневался, что Анненков справится с заданием, но и Бреннер справился бы, и Лиховский, и Каракоев. Отправляя Анненкова, Николай надеялся отдалить его от дочерей наиболее безболезненным и естественным способом. Если миссия удастся и Колчак примет Романовых под свою защиту, Анненкова можно будет командировать к адмиралу в качестве офицера связи и тем самым удалить из ближнего круга. Если же миссия провалится, то Анненков, скорее всего, погибнет или пропадет на сибирских просторах. Нет, мичман нравился Николаю: честный малый, верная душа, но его отношение к дочерям … Ничего предосудительного он не делал, всегда был учтив, и все же выказывал княжнам особое, болезненное внимание, сам того не осознавая, причем всем четырем. Да еще этот инцидент у могил…
Из записок мичмана Анненкова10 сентября 1918 года
Я поднялся на палубу – взлетел по ступенькам. Пароход хлопотал колесами на всех парах.
Вот удача! Колчак – Верховный правитель! Спасена Россия! И мы спасены! Возможно даже, Колчак оставит при себе Государя, предоставив ему и дочерям надежное убежище. А может, даст специальный поезд с охраной до самого Харбина. Да! Это было бы лучше всего!
Откуда-то выпорхнула Настя, подхватила меня под руку.
– Колчак – это хорошо?! Правда?!
– Правда. Это гордость флота! Он и ученый, полярный исследователь в молодости. Он поможет Государю.
– Наконец-то! – Она улыбалась.
– Надеюсь, вы теперь оставите мысли о монастыре?
– Отчего же мне их оставить?
– Теперь все по-другому. Адмирал разрешит положение наилучшим образом.
– Хорошо, – тряхнула Настя головой, – я, пожалуй, повременю с монастырем.
Счастье! ОТМА, неделимая, оставалась со мной!
– У вас такое лицо, будто вам очередное звание присвоили, – сказала Настя. – Что там у вас в голове?
– Я счастлив, что вы остаетесь.
– А вам бы лучше уйти от нас. Эти скачки с оружием вас погубят. Вы нездоровы, вам нужен покой.
Этот непрошеный диагноз, признаться, больно меня задел.
– Напоминаете мне о моей истерике на могилах? Я тогда действительно был болен. Но даже если и так, то что уж такого я совершил? Ну, выкрикнул в отчаянии, в горе несколько резких фраз …
Настя покачала головой.
– Вы кричали так страшно и не хотели уходить, встали на колени … Мушкетеры пытались оттащить вас, но вы сопротивлялись так яростно … Папа́ и остальные ушли, и сестры тоже. Только я осталась, развела костер недалеко от могил, кое-как уложила вас, вы бредили … Утром вы очнулись и бросились искать Распутина по кустам, долго там бегали совершенно не в себе. Напугали меня. Я пошла в лагерь за помощью. А когда мы пришли с мушкетерами, увидели, что вы взяли лопату и разрываете могилы!
– Что? Что вы говорите?!
В глазах Насти стояли слезы.
– Там лопата была спрятана – мы с сестрами ходили могилки обустраивать … так вы ее нашли.
– Не может быть!
– Сначала мы подумали, что вы раскапываете могилы. Бреннер даже приказал связать вас. А вы разумно так объяснили, что могильные холмики нужно сровнять с землей и засадить сверху дерном, чтобы он, Распутин, не мог найти могил, и никто не мог …
Ничего про лопату и могилы я не помнил.
– Боже мой …
– Но папа́ признал вашу правоту. Холмики разровняли и посадили поверх траву, будто там и не было ничего. Никто не найдет … а то мало ли что кому взбредет в голову.
– Да, мало ли что… – сказал я, а в воображении снова видел их тела… – Простите, мне нужно идти.
Я пошел куда-то, хамски повернувшись к Насте спиной. Не мог больше говорить с ней. Все это время я и близко не догадывался о своих безумствах на могилах, а мои спутники смотрели на меня именно с памятью о них. Боже мой, боже! Что это было со мной? Что теперь думает обо мне Государь?
И тут же, как нарочно, столкнулся с Государем, в задумчивости бредущим по палубе.
– Сегодня как-то тепло необыкновенно, будто все еще август, – сказал он.
– Так точно, Ваше Величество! – выпалил я с перепугу.
Государь улыбнулся и прошел на бак.
14 сентября 1918 годаИркутск
В десять часов утра адмирал Колчак, прибывший в Иркутск с инспекцией, позавтракал с начальником иркутского гарнизона, с главой французской военной миссии генералом Жаненом, которого терпеть не мог, и с командующим чешским корпусом в Иркутске капитаном Гайдой, который терпеть не мог Колчака. В одиннадцать тридцать адмирал посетил казармы. Всюду и во всем был недостаток: в оружии, боеприпасах, обмундировании, даже в обуви. Солдат плохо кормили. Как бить большевиков с такой армией? Помощь, обещанная союзниками, все еще была где-то в пути, видимо, в самом его начале. Удрученный нищетой войска и убогостью казарм, адмирал хотел отменить банкет, назначенный на вечер, но дал себя уговорить начальнику гарнизона. Необходимо было ободрить общество, вселить в городских буржуа уверенность, что большевики не вернутся.
Банкет проходил в зале дворянского собрания. Глядя на длинные столы с шампанским, ананасами и черной икрой, на пеструю публику, адмирал с раздражением думал, что даже свергнутая монархия на время войны отменила все балы и банкеты.
К Колчаку подошел британский генерал Нокс.
– Адмирал, я бы хотел представить вам офицера британской разведки, прибывшего к нам со специальной миссией.
Колчаку об этом не докладывали.
– Что это за миссия?
– Он направлен в Россию, чтобы установить точно, что произошло с Романовыми …
– Это установлено: Романовых расстреляли большевики. – Колчак позволил себе показать раздражение.
– И тем не менее британское правительство сочло необходимым прислать специального агента. Вы же знаете, слухи о том, что Романовы живы и их видели на Транссибе, продолжают циркулировать.
– Хорошо, я приму его завтра.
– Да он, собственно, здесь …
По знаку генерала от толпы гостей отделился невысокий штатский, черноволосый и черноглазый.
– Позвольте представить, Сидней Рейли, специальный агент британского правительства, – сказал генерал Нокс.
Рейли коротко поклонился и нацелил на Колчака маленькие умные глазки.
– Ваше высокопревосходительство! Имею честь представиться! Надеюсь на ваше содействие в выполнении моей миссии, – сказал он по-английски.
– Видимо, вы имеете какие-то сведения о Романовых, каких не имею я, раз приехали в такую даль, – тоже по-английски сказал Колчак.
– Только слухи, но их необходимо проверить. Разумеется, результаты моих изысканий я доложу вашему высокопревосходительству.
Колчак, конечно, знал о происшествии в чешском эшелоне, подтверждающем слухи о побеге Романовых, но не хотел делиться с союзниками.
– Хорошо. Вам будет оказано всяческое содействие.
Кивком головы Колчак дал понять, что аудиенция окончена, и Рейли отошел.
– Еврей? – спросил Колчак.
– Что?
– Этот ваш агент – еврей? Он говорит по-английски с русским акцентом, разве вы не слышите?
– Да … пожалуй, но мне неизвестна его родословная, – сказал генерал Нокс.
– О чем думали в Лондоне, направляя сюда еврея? Многие наши офицеры имеют предубеждение против этого народа.
– А вы?
– Я?.. Нет. Идемте, пора уже покончить с этим.
После речей и приветствий Верховному правителю, когда официальная часть закончилась и публика могла уже напиваться без тостов, к адмиралу подошел полковник Пугачев, начальник иркутской контрразведки.
– Ваше высокопревосходительство, сегодня утром задержан подозрительный субъект, пытавшийся в гостинице пройти к вам в номер.
– Подпольщик?
– Пока неясно. На вопросы отвечать отказывается. За целый день так и не разговорили.
– И что же?
– Он твердит, что должен передать вам послание от некоей важной персоны. Но что это за послание и что за персона, он готов сообщить только вам лично.
– Чушь какая-то. Разберитесь с этим сами, полковник.
– Разбираемся. Но только один вопрос, ваше высокопревосходительство. Арестованный написал несколько слов. Утверждает, что вы примете его, если прочтете.
Адмирал посмотрел на полковника с раздражением. Если бы это был кто-то другой, то получил бы уже нагоняй и был отправлен восвояси …
Колчак взял из рук полковника сложенный лист бумаги. Прочел несколько строк, нацарапанных нетвердой рукой. Прочел еще раз. Лицо адмирала ничего не выражало, но пауза затянулась.
– Это имеет какой-то смысл? – спросил наконец полковник.
– Имеет, – сказал Колчак. – Где этот человек?
– В контрразведке, разумеется.
– Привезите его ко мне в гостиницу.
– Это затруднительно, ваше высокопревосходительство.
– Почему?
– Он едва передвигает ноги. И вид у него … С ним работали целый день.
– Хорошо, едем в контрразведку.
– Сейчас?
– Сейчас.
– Слушаюсь!
Сославшись на дела государственные, Верховный правитель покинул банкет. Сопровождал его только полковник Пугачев.
В автомобиле Колчак спросил:
– Вы знаете о прибытии британского агента?
– Так точно. Сидней Рейли. На самом деле он еврей из Одессы. Георгий Розенблюм, он же Герша, Соломон, Сигизмунд Розенблюм. Авантюрист. Давно уже работает на британцев.
– Откуда вам это известно?
– Служба моя такая. Его опознал полковник Курочкин. Помнит его еще по Порт-Артуру. Этот Рейли крутился там при штабе. Украл секретные документы и продал японцам.
– Вам известно о его задании?
Полковник кивнул.
– Прикажете убрать его?
– То есть как – убрать?
– На войне всякое бывает: шальная пуля, подпольщики …
– Нет. Окажите ему содействие, насколько это возможно.
– Будет исполнено.
В камере на соломе лежало тело – окровавленный кусок мяса.
– Он говорить-то может? – спросил Колчак.
– Так точно! – ответил один из двух офицеров, умаявшихся за день с арестантом.