– Я должен отомстить им.
– С чего бы это?
Темные брови Дариуса сошлись над его оловянным взглядом, когда он посмотрел на женщину, которую хотел убить.
– На протяжении почти тысячи лет мною правил зверь внутри меня. Я жил, чтобы питаться. Затем, однажды, я встретил девушку. Она была дочерью индийского шамана. Девушка была настоящим подарком для своего отца. И хотя она была молодой и неискушенной, но попыталась с помощью своей силы разрушить мое проклятие, – он качнул своей темной головой, и с оттенком благоговения прошептал: – Она не боялась меня. Даже пригласила к своему народу. Вы можете это представить? Она знала, кто я, и ее это не пугало.
– Ты любил ее?
– Я мог бы, – признал он, сжав челюсти. – Но стая не позволила мне.
– Они убили ее?
– Нет, – Дариус поднял на него свои серебряные глаза, – они заставили меня. – И отвел взгляд.
Гидеон где-то с минуту пристально смотрел на ликана, словно в первый раз, понимая, что, возможно, у них есть что-то общее. Проклятье дорого стоило им обоим. Гораздо дороже их собственной жизни. Жизни их близких, любимых, что страшно погибли, не заслуживших смерти, в то время как Гидеона и Дариуса мучили воспоминания.
Синий переделанный фургон с тонированными стеклами подъехал к входу в здание, привлекая его внимание. Захлопали двери. Трое ликанов вышли из фургона и, подойдя к заду машины, открыли двери. Двое с крыльца присоединились к ним. И хотя они двигались медленно и спокойно, но воздух около них словно пылал от энтузиазма. Один за другим они взяли на руки несколько тел, находящихся без сознания. Гидеон насчитал в общей сложности пять: три мальчика и две девочки.
– Похоже, сегодня они собираются кормиться, – мрачно заметил мужчина. – Если у них для этого лишь пять тел, то внутри должно быть не более полудюжины ликанов. Остальные, вероятно, пойдут на охоту, оставив этих, чтобы держать Клэр на глазах.
Дариус скривился, словно обеспокоенный волнующей мыслью.
– Что? – подгонял Гидеон.
– В первый раз, – Дариус замолчал, явно чувствуя себя неловко. – В первый раз, когда ликан перекидывается, может случиться так, что он выйдет из-под контроля. Он может нанести повреждения, потеряв контроль над собой. Часто стая спаривается с новичком, после кормления.
Руки Гидеона впились в землю, влажная почва скользнула ему под ногти и обвила ладони. Мысли о Клэр менялись, оборачивалась лишь одной из всех, а возможность порочной сексуальной оргии заполнило его горло желчью.
Образ матери, полностью обратившейся, промелькнул у него в голове, запекшая кровь на ее лице, кровь отца на ее безобразных руках. Раньше Гидеон не позволял себе думать о том, что Клэр действительно перекинется. Не в реальности. Никогда не предполагалось доводить до этого. Он намеревался либо спасти ее, либо убить. А теперь оказалось, что не один из этих вариантов не возможен. Гидеон качнул головой и очистил свой разум от эмоций, ставя перед собой цель и возвращаясь в привычное амплуа охотника.
Его взгляд снова метнулся к дому, оценивая ликанов, несших тела своих жертв внутрь.
Гидеон указал на выбранное ими окно и скомандовал:
– Идем.
Дариус схватил его за запястье, останавливая.
– Уже слишком поздно, – заявил он, его утверждение звучало необычно формально.
Гидеон посмотрел на ликана, затем перевел взор на багровое небо, раскрашенное в золотистые и красные полосы, словно мечта художника. Солнце уже исчезло за деревьями, оставив дожидаться прихода ночи.
Голос Дариуса звучал не слишком уверенно, когда он добавил:
– Если мы не уйдем отсюда вовремя…
– Не беспокойтесь, – оборвал его Гидеон, коротко кивнув. – Я убью тебя
На губах у Дариуса возникла кривая усмешка.
– Я так и подумал.
– Без проблем, – и с небольшим изумлением мужчина понял, что не будет наслаждаться уничтожением этого ликана. Черт, сначала Клэр, теперь Дариус. Вероятно, ему стоит сменить деятельность и заменить истребление ликанов на их охрану.
– Пошли, – Гидеон пополз по траве, приглушенно бросив назад: – Тебе очень повезет, если ты успеешь вернуться в свою комнату до восхода луны.
Клэр задремала, а затем проснулась, на ее коленях лежала голова Нины. Она быстро разобралась со своим страхом причинить еще больше проблем Нине с ее сломанной рукой, воспользовавшись веревкой, чтобы привязать руку девушки к груди. В подвале похолодало, поскольку день шел на убыль, растворяясь в тенях, и она накрыла Нину парусиной.
– Мисс Морган, – прошептала девушка в тишине.
– Хмм, – ответила Клэр, пытаясь сопротивляться накатывающей боли, терзающей живот.
Она провела ладонью по волосам Нины, мягким как у ребенка. Клэр с ужасом осознала, что Нина и просто была им. Иногда она забывала, что ее студенты, несмотря на то, что они были физически развиты, оставались лишь детьми. Ленни был просто мальчиком. Погибший ребенок, чья жизнь и так была несладкой, но ее конец был еще горше. Клэр закрыла глаза, брызнули слезы.
Ее случайная роль в его смерти тяжело давила на нее. И не важно, что случится, она никогда не забудет, что Сирил использовал ее. Даже если на нее падет проклятье и она потеряет душу, Клэр будет помнить. Она будет пытаться цепляться за малейшие проявления человеческих качеств, хороня глубоко внутри себя желание пролить кровь, чтобы вытащить из себя все это в один прекрасный день, как только появиться возможность. И в этот день она может отомстить Сирилу за все.
– По-моему, темнеет.
Клэр взглянула на единственное окно. Слабый луч света переместился с пола на стену.
– Немного, – ее голос дрогнул от произнесенной лжи.
– Я думала о том, как я умру.
– Нина, не надо.
– Пожалуйста, дайте мне сказать то, что я хочу, – Нина схватила ее за руку. Клэр ахнула от того, как были холодны пальцы девушки. И кинув сумрачный взгляд, попросила выслушать ее. – Вы можете убить меня до того, как начнете изменяться.
Клэр покачала головой и освободила руку от хватки Нины, ужас от услышанного ею от девушки был слишком велик.
Но прежде, чем она успела запротестовать, студентка поспешила продолжить:
– Вон там. Возьмите одну из них.
Клэр проследила, куда она указала, и увидела лежащие около старого котла трубы. Мгновенно она поняла, что Нина ей предлагает сделать.
– Один удар.
– Нет, – прервала Клэр, качая головой из стороны в сторону, ужас раздирал ей сердце. – Я не убийца.
– Послушайте, – продолжала настаивать Нина удивительно спокойно, ее глаза были грустны и полны серьезности, как у взрослого человека, когда она взглянула на Клэр. – Это все равно случится. Быстро. Лучше так, чем… – ее голос утратил твердость, и девушка судорожно всхлипнула. Затем закрыла лицо свободной рукой. – Я не хочу так умереть.
– Шшш, я знаю, – Клэр погладила ее по голове, чувствуя под рукой шелк ее волос.
Нина вытерла мокрые щеки тыльной стороной ладони и шмыгнула носом, ее голос вновь обрел твердость.
– Труба.
Клэр вновь покачала головой, пряди волос прилипли к мокрой от слез щеке.
– Я не могу.
– Вы должны, – она вновь сжала руку Клэр своей холодной ладонью. – Вы обязаны это сделать. Не дайте мне умереть так, как он хочет, – Нина решительно помотала головой. – Только не так.
Клэр долго смотрела на свою студентку, казалось, на ее груди лежит пудовый камень, который не дает ей вздохнуть. Как она может отказать Нине в гуманной смерти?
Поднявшись, она направилась к груде труб, буквально ощущая болезненный стук своего сердца. Она наклонилась, ее рука сомкнулась на гладкой поверхности стальной трубы. Гдядя на нее с ужасом, Клэр взвесила ее в руке.
Боже, как ей сделать это?
Она вспомнила свой испуг, когда Ленни набросился на нее. Ужас, боль. А Нине предстоит перенести куда больше. Клэр не может заставить девушку пройти через это. Не сможет, если поможет ей. Она предложит ей все, что может, даже если эта помощь будет выражаться в быстрой, милосердной смерти.
Медленно и спокойно Клэр подошла к своей студентке, тяжелая труба была зажата у нее в руке.
Глава 22
Собаки обладают чрезвычайно хорошей памятью. Они никогда не забывают доброту или несправедливость.
Гидеон сорвал с себя рубашку и обмотал вокруг руки. Резким движением кулака он разбил окно, хлопчатобумажная ткань рубашки приглушила звук бьющегося стекла. Он спустился обратно на кондиционер и, отряхнув рубашку от осколков стекла, снова натянул ее. Гидеон подождал, прижавшись спиной к зданию, его дыхание сбилось.
Ниже в грязи притаился Дариус. Убедившись, что их не раскрыли, Гидеон пошел первым, поднялся на выцветший зеленый блок и заглянул в окно. Просматривался узкий, длинный коридор. Как можно тише, он сбил с окна остатки стекла и скользнул внутрь. Его обутые ноги глухо стучали по ковру. Дариус тихо спустился следом за Гидеоном. Они держались бок о бок, напряженные и настороженные, как две болотные рыси.
Тени расползались по коридору. Сумерки парили в последнем прощании, исчезая из окна позади них и бросая багровую завесу на затененную обстановку дома.
Гидеон собрался и шагнул вперед. Потом остановился, цепенея, так как пара ротвейлеров свернула за угол. Собаки сделали стойку, широко расставили лапы. Их блестящая черная шерсть встала дыбом, они оскалили зубы и зарычали.
– Эм… Дариус? – произнес Гидеон сквозь неподвижные губы, не отводя глаз от собак.
– Я упоминал, что стаи часто используют собак для защиты логова? – спросил Дариус в грубоватой манере.
– Ты слегка запамятовал.
– Извини. Не позволяй их зубам добраться до твоей шеи, – посоветовал Дариус лишь за мгновение до того, как собаки бросились, цокая когтями по полу из твердого дерева.
Собака слева пронеслась по воздуху к Гидеону. Он напрягся и сфокусировался на рычащих 140 фунтах, приближающихся к нему.