И тут я понимаю, что больше не слышу визгов. Только плеск волн, гул подводной жизни и рокот заведенного двигателя. Я снова выпрямляюсь, оглядываюсь по сторонам и вижу удаляющуюся яхту. Чарльз, стоящий на палубе, смотрит на меня. А потом разворачивается и уходит.
– Что?! – в ужасе кричу я.
Океан больше не кажется мне чудесным.
– На помощь! – кричу я осипшим голосом. Дождь усиливается, заполняя собой всё. Капли отскакивают от воды и летят мне в глаза. Я смотрю на волны; некоторые поднимаются так высоко, что за ними ничего не разглядеть. Яхта то появляется, то исчезает из виду. И плывет прочь. Меня бросили. Уверена, Чарльз сделал это специально, желая преподать мне урок или избавиться от ненавистной женушки, увезти детей подальше и сказать им, что их мать утонула. Мне страшно. Нет никаких сомнений: муж решил оставить меня здесь. Наказать за попытку побега, а то и раз и навсегда покончить с нашим неудачным браком. Я утону, а он станет отцом-одиночкой, оплакивающим погибшую супругу. А вдруг все гораздо хуже? Вдруг он все-таки узнал о нас с Джеком? Или до него наконец дошло, что я опознала его на видео, где он убивает Ариэллу? Если он хладнокровно устранил мою подругу, то и глазом не моргнет, решив прикончить меня.
Берег далеко, его почти не видно, и мне ни за что туда не доплыть. Дыхание у меня частое, сбивчивое, и я наглоталась воды, когда осознала свою участь и начала плакать. Знакомая сцена: так часто бывает в кино. Сейчас я, наверное, столкнусь с акулой или сильным течением, которое затянет меня в море.
– Спасите! – еще громче кричу я.
Если крупная волна подхватит меня и приподнимет над поверхностью воды, я увижу их, а они – меня. А если Чарльз вовсе не намерен меня спасать? Ведь легче легкого сказать детям, что их бедная мама утонула. Нет-нет, не может быть. С каждой минутой усталость нарастает. Ноги и руки почти не слушаются, и я ложусь на спину, чтобы немного отдохнуть и поразмыслить. Но в ту же секунду меня охватывает детская паника, и перед глазами проносятся образы, от которых только хуже. Что там, внизу? Когда меня подхватит течение? Пловчиха из меня, мягко говоря, не очень.
Я лежу на спине. По лицу барабанит дождь. Издалека доносится шум еще одного двигателя. Поначалу глухой, он быстро перерастает в рев. Я выпрямляюсь и машу рукой.
– На помощь! – кричу я. – Я здесь!
Бум, бум, бум – все громче и громче бьются волны о металлический корпус. И тут я вижу большую алюминиевую лодку, на борту которой стоят два паренька. Совсем юные, практически мальчишки. Я размахиваю руками, пока они не сбавляют скорость. Один из них показывает на меня пальцем. Заметили! Я окунаю лицо в воду, смывая слезы, но никак не могу унять рыдания. Подумать только. Еще чуть-чуть, и…
– Что с вами случилось? – спрашивает один из мальчиков, протягивая мне руку. На вид ему лет пятнадцать. Слишком юн, чтобы управлять лодкой в открытом море. Его другу, крепко сжимающему румпель, примерно столько же. Мой спаситель смотрит на меня во все глаза.
– Они меня бросили, – говорю я, вцепившись мертвой хваткой в его тощие руки. – Просто бросили.
Паренек рывком вытаскивает меня из воды, а я перебираю негнущимися ногами, пытаясь вскарабкаться на лодку.
– Вы с той большой яхты?
Я вижу, как она удаляется. Кики и Купер стоят на главной палубе и выглядывают за борт. Чарльз уводит их в каюту. Он бросил меня. Бросил умирать.
– Там мои дети, – говорю я мальчишкам после того, как один из них усаживает меня на скамейку и укрывает мне плечи полотенцем. – Нам угрожает опасность. У вас есть телефон?
Они качают головами.
– То есть телефон-то у меня есть, но на нем деньги кончились, – добавляет рулевой.
– Кирпич, а не телефон, – фыркает его друг.
– Послушайте. Вы должны мне помочь. Отвезите меня обратно на яхту, запишите ее название, а потом обязательно – слышите, обязательно! – сообщите обо всем в полицию и попросите приехать за мной. Мы направляемся в Квинсленд. Или на какой-то остров неподалеку.
Ребята явно не воспринимают меня всерьез, да и с чего бы? Обычные мальчишки, волею случая столкнувшиеся с чокнутой беременной теткой, которой вздумалось искупаться в открытом море.
– Мой муж похитил меня и наших детей. Прошу вас, сообщите в полицию.
Ребята молчат, и я срываюсь на крик:
– Ну пожалуйста!
– Хорошо, – кивает мальчик и косится на приятеля. – Сделаем.
– Вы должны, – энергично киваю я. С подбородка стекают слезы. – Должны, поймите. Мы в опасности.
Лодка набирает скорость и устремляется к яхте, подпрыгивая на волнах. Я прошу мальчишек высадить меня на транце.
Тот, что вытащил меня из воды, не сводит с меня глаз и покусывает щеку. Лицо в прыщах, волосы спутались. Одет в неопрятную фланелевую рубашку. И куда только смотрят родители этих сорванцов? Кто разрешил подросткам рыбачить в открытом море на захудалом проржавелом суденышке? От качки ведро с сельдью, которую они наловили, ходит ходуном. Вода выплескивается мне на ноги. Рыбы плавают по кругу, как безумные, открывая и закрывая рты. А дождь все льет и льет.
Пока я вылезаю из лодки, первый мальчик подает мне руку, помогая удержаться на ногах. Наши взгляды встречаются, и он едва заметно мне кивает. Только теперь я начинаю верить, что они и правда позвонят в полицию. Возможно, этим ребятам суждено стать моими юными героями.
Неделю назад
Полуголая официантка удаляется, и я говорю Трейси, что нам, наверное, не стоит пить шампанское. Мало ли какую дрянь этот тип мог туда подмешать.
Ты прикалываешься? – недоумевает подруга. – Сама меня сюда затащила! А о таком подарке можно только мечтать. Ты как знаешь, а я выпью.
Отставив в сторону вино, купленное в баре за пятнадцать долларов, она доверху наполняет бокал шампанским, едва не перелив через край. Потом Трейси потягивает шипучий напиток и хихикает, а я смотрю на Матео, беседующего со своими друзьями. Похоже, хозяина заведения совсем не смущает мое присутствие: он так увлечен разговором, что почти не смотрит на меня. Но я-то знаю, что перешла очередную запретную черту. Что я скажу Чарльзу? А Джеку? Внезапно моя затея кажется совершенной глупостью.
– Если Чарльз узнает, что мы здесь…
– Расслабься, Эм, – отмахивается Трейси и чокается бокалом с моим стаканом воды. – И получай удовольствие. Скажешь ему, что это я тебя надоумила. Да он, скорее всего, и не спросит.
Захмелев, Трейси покачивается под музыку и отпускает пошлые шуточки о стриптизершах. Пощелкивая пальцами в ритм, подруга признается, что от одного взгляда на сцену ей хочется кого-нибудь трахнуть.
– Интересно, как эти девицы сюда попали? – размышляет она, проглотив очередную порцию игристого.
Меня подмывает уйти. Лучше бы я вообще сюда не совалась. Я так стремилась помочь Ариэлле, что сама не заметила, как ситуация вышла из-под контроля. Но теперь хватит. Мне ведь ничего не угрожает, хотя страшно представить реакцию Джека на мои похождения.
Я допиваю воду и набрасываю пальто на плечи.
– Думаю, нам пора.
Трейси вскидывает брови:
– Смотри-ка, он идет к нам. Какой горячий!
– Ну, если скользкие типы в твоем вкусе…
Трейси смотрит на Матео так, словно перед ней – греческий бог, а я лишь мечтаю, чтобы кабинка обрушилась прямо нам на голову.
Мне нравится, как его смуглая кожа контрастирует с белоснежными зубами, – замечает Трейси. – А руки-то, руки!
Матео никогда не казался мне привлекательным. Хозяин заведения вальяжно пересекает зал, попутно поцеловав вытравленную блондинку и пожав руку мужчине, сидящему за столиком с выпивкой. Улыбается, демонстрируя глубокие ямочки на щеках и притягивая женщин своей харизмой. Я не хочу, чтобы он сюда шел. Совсем не хочу. Что я ему скажу? А Чарльзу? «Мы с Трейси пошли в клуб, потому что хотели посмотреть стриптиз-шоу»? Впрочем, слишком поздно. Матео заходит в кабинку и садится рядом с моей подругой, сверкнув белоснежными зубами. Теперь Чарльз точно меня убьет.
– Какие люди! Привет, соседушка! – Матео хитро мне подмигивает. В его улыбке сквозит явный намек на записку. Черт!
– Привет. На днях получила твое письмо, – начинаю я. – И ты, похоже, все не так понял. Я просто убирала листья…
– А я-то думал, сегодня вы отдыхаете в винном баре.
– Отдыхали. – Я ерзаю в кресле. Откуда он знает, черт бы его побрал? Ах да. Охранник у барной стойки. Значит, я не ошиблась: теперь этот жуткий тип следит и за мной. Я прячу трясущиеся руки под стол и продолжаю: – А потом мы с Трейси решили прогуляться. Зашли в паб через дорогу, и тут я узнала твой…
– А где же моя девочка?
Как легко ему удается оборвать меня на полуслове и заставить замолчать. Голос у меня дрожит и слабеет, и я принимаюсь машинально скручивать пальто в узел, но потом ловлю на себе взгляд Матео и беру себя в руки.
– Твоя девочка? – Трейси хлопает его по плечу. – Какой ты милый! Твоя «девочка» сегодня не пришла.
Матео смотрит на Трейси, словно только что ее заметил, но не улыбается и не представляется. Его взгляд меня тревожит. Подруга ничего не замечает, издает слабый смешок и отпивает шампанского, кокетливо пряча лицо в бокале.
– Вообще-то, подарок предназначался тебе. – Матео указывает на шампанское и, прищурившись, стреляет в меня черными глазами. В его голосе слышится плохо замаскированная агрессия.
– Я беременна. Мне нельзя выпивать.
– Ну вот. Зря расщедрился, – бормочет Матео, окидывая взглядом клуб, и проводит ладонями по джинсам вверх-вниз. Повисает неловкая пауза, которую я хотела бы нарушить, но духу не хватает. Я боюсь его провоцировать, ведь у таких, как Матео, настроение меняется так же резко, как тема разговора.
– Сама выпью, – уверяет Трейси и доливает себе шампанского, а меня так и подмывает заткнуть ей рот. Ведет себя как идиотка. Едва ли Матео импонируют глупые пьяные бабы. Он, стиснув зубы, снова поворачивается к моей подруге. Я с трудом подавляю желание выдернуть ее из кабинки и сбеж