– Не хотела тебя расстраивать, – говорю я.
Ариэлла вытирает слезы, стряхивает их с руки и снова приминает почву.
– Все нормально. Я знаю. Просто хочу его бросить, – шепчет она. – Он омерзителен.
– Я за нее беспокоюсь, – признаюсь я. – В смысле, за Трейси. Она не отвечает на звонки. Не пишет. А ему случалось… Как ты думаешь, он способен…
Надо прекращать разговор. Ариэлла смотрит на меня стеклянными глазами. Потом замечает, что мой взгляд устремлен на охранника, и продолжает заниматься садом. Развернувшись, охранник направляется к нам.
Трейси – заядлая тусовщица и запросто готова зажигать в клубе до четырех утра, а потом заявиться на работу с мигренью. Но сейчас меня не покидает дурное предчувствие. С ней наверняка случилось что-то очень нехорошее. Неслучайно ведь я не могу с ней связаться. Она не отвечает ни на сообщения, ни на звонки. Ариэлла не знала, что Чарльз придет вместе со мной, а потому не успела подготовить для меня очередную записку. Но я принесла ей свою. В ней рассказывается о вчерашнем вечере, юных девушках, едва достигших совершеннолетия, которых я видела в клубе, о том, как Матео поцеловал Трейси и установил за мной слежку. Я наклоняюсь к грядкам и делаю вид, что разглядываю ярлычок на кориандре.
– Никогда бы не подумала, что на нашей песчаной почве можно вырастить такую красоту, – восхищаюсь я, понимая, что телохранитель внимательно слушает наш разговор. Затем прячу записку за ярлычок, а Ариэлла быстро ее подбирает и сует в садовую перчатку.
Потом поворачивается ко мне и говорит, глядя на меня своими невероятно грустными глазами:
– Сообщи, если узнаешь, где находится этот сад.
Ариэлла имеет в виду Трейси. Ей тоже тревожно за мою подругу.
Сейчас
Я все время ломаю голову над тем, чем занять детей. Надеюсь, скоро они начнут клевать носом, вдоволь наевшись сладкого, и, убаюканные качкой, крепко уснут. На часах половина девятого, и у Купера уже слипаются глазки. Но яхта все сильнее переваливается с боку на бок, а палубу заливает стена дождя, отскакивая от перил за борт крупными каплями. Если дети не будут смотреть в окна, все обойдется. Сосредоточившись на экране телевизора, они избегут морской болезни.
А вот мне совсем несладко. С каждым часом тревога только усиливается. Ведь дождь льет как из ведра, качка нарастает, а береговые огни давно скрылись из виду. Бушующее море окружает яхту со всех сторон. Вокруг столько воды, что, даже сидя, то и дело заваливаешься набок. Нас накрывает огромная волна, и Кики начинает хныкать.
– Мы утонем? – спрашивает она.
Купер мгновенно просыпается. Я сажаю его к себе на колени. Мы устроились на коврике, ведь говорят, что в центре плоского пространства укачивает не так сильно. И кому пришло в голову ляпнуть такую чушь?
– Конечно, мы не утонем. Нашей яхте не страшна никакая буря.
– Точно? – недоверчиво переспрашивает Кики и подползает ко мне. Теперь на каждом колене у меня по ребенку, и нас так сильно качает, что мне приходится опираться о пол, чтобы сохранить равновесие.
– Само собой, – киваю я. – Давайте досмотрим мультик. Осталось всего десять минут. А потом ляжем спать и представим, что мы в кресле-качалке.
Купер грызет ноготь, Кики поглядывает в окна. Наружные лампочки освещают косой проливной дождь. Я стараюсь отвлечь детей, но это непросто. Волны глухо бьются о борт, в животе крутит. Боже, мне действительно худо, но нельзя пугать детей. Со стены что-то падает – наверное, картина или какое-то украшение. Раздается громкий хруст. Кики взвизгивает.
– Тише, тише, все хорошо. – Я крепко сжимаю ее плечики. – Оставайся с братом, а я пока приберу.
На самом деле я вовсе не собираюсь наводить порядок, а хочу выяснить, каким образом Скотт и Чарльз планируют вытащить нас из задницы, в которой мы оказались по их вине. Ведь ни один здравомыслящий человек не вывел бы судно, пусть даже большое и прочное, в открытое море в такую погоду.
– Заберитесь на диван и сидите смирно, – говорю я детям. – Схожу за папой.
Кики и Купер послушно ползут на диван. С каждым ударом воды о борт яхта содрогается, а изображение в телевизоре моргает и застывает. Я улыбаюсь детям, с трудом поднимаюсь и начинаю осторожно двигаться к ведущей на мостик лестнице, держась за прибитую к полу мебель, цепляясь за поручни и обеденный стол, чтобы не упасть. На лестнице каждая ступенька дается с трудом, и меня то и дело впечатывает в стену. В конце концов я добираюсь до мужчин, которые, кажется, напряжены не меньше меня.
– Дело плохо, – говорю я им, заставляя обоих обернуться. Здесь, на мостике, буря предстает передо мной во всей своей яростной красоте. Волны гораздо выше человеческого роста. Нос корабля постоянно уходит под воду. Меня трясет. – Давайте развернемся и возьмем курс на сушу.
– Не учи ученого, – отмахивается Чарльз.
– Но дети жутко напуганы.
– Так успокой их.
– Я пытаюсь…
– Пусть наденут спасательные жилеты, – говорит мне Скотт.
– Что? – хмурюсь я. – Неужели все настолько плохо?
Чарльз поджимает губы. Их молчание красноречивее слов. Значит, я права: хорошего ждать не приходится. Я вижу это по лучам прожекторов, озаряющим черные бушующие волны. По зеленоватому сиянию от пульта управления на нахмуренном лбу Скотта. Яхта стонет и скрипит. Мы в большой опасности. А мужу плевать. Если срочно не найдем укрытие, нам конец.
Чарльз, подумай о детях. Давай позвоним в береговую охрану.
Муж поворачивается и тычет пальцем прямо мне в лицо.
– Скотт – лучший шкипер из всех, кого я знаю. Слушайся его и делай все, что он говорит. Иди одень детей в спасательные жилеты.
– Мы что, вот-вот перевернемся? – спрашиваю я.
Вопросу они явно не рады, но вынуждены ответить. Скотт качает головой:
– Нет. Попытаемся прорваться сквозь бурю.
Не уверена, что нам это под силу. Чарльз и Скотт, кажется, тоже сомневаются. Если мы немедленно не развернемся и не воспользуемся рацией, чтобы связаться с береговой охраной, помогут нам разве что спасательные жилеты.
И тут, совершенно неожиданно, как удар волны о борт яхты, до меня доходит: мы в смертельной опасности, и Чарльз тоже это понимает. Но твердо стоит на своем и не намерен просить о помощи. Это означает только одно: угроза со стороны Матео и то, от чего мы бежим, гораздо хуже.
Неделю назад
Трейси живет в двухкомнатной квартире с соседкой, которая одевается в стиле шестидесятых и курит ментоловые сигареты. Их жилище пропитано мощной смесью ароматов масла пачули, имбиря и табака с грубоватой эстетикой вязаных покрывал, коричневых кресел и пробкового пола. Соседку Трейси зовут Минди, и мою подругу она сегодня не видела. Она уверяет меня, что это вполне в духе Трейси: пропадать сутками, ночуя у друзей. Но о Матео Минди не слышала.
– Я пыталась ей позвонить, – говорю я, поглядывая на мобильный. И это правда. Ее номер я набирала раз десять, если не больше. На часах пятнадцать минут второго, а Трейси до сих пор не ответила. Я уже подумываю обратиться в полицию, но Минди лишь пожимает плечами и предлагает мне кофе.
Отрицательно качаю головой: хватит с меня кофе на сегодня. Я и так выпила пять чашек и всю ночь не сомкнула глаз. Голова гудит.
– Если у нее обычное похмелье, что мешает ей ответить на мой звонок?
Минди наливает черный кофе в кружку со сколом.
– Трейси есть Трейси.
Конечно, для меня не секрет, что подруга ведет довольно распутный образ жизни. Днем она обучает йоге и читает по картам Tapo, а в свободное от работы время подыскивает себе любовника, меняя партнеров как перчатки. И все же я не понимаю, почему она не выходит на связь. Что Матео с ней сделал? Или она пошла к нему по доброй воле?
– Можете попросить ее позвонить мне, как только вернется? – говорю я, словно речь идет о нерадивом подростке, который еще не научился отвечать за свои поступки.
– Конечно. – Минди слегка наклоняет кофейник. – Кофе?
Я снова отказываюсь, плотнее кутаюсь в пальто и выхожу на улицу, украдкой бросив взгляд через плечо. Тихий, ничем не примечательный район. На краю дороги припарковано несколько автомобилей. Местный житель вышел на пробежку; деревья словно затаили дыхание. Всю дорогу, начиная с нашей улицы, за мной ехала машина с тонированными стеклами. Это не совпадение. Кто-то – Чарльз или Матео – держит меня под прицелом. Причины есть у обоих. Если это Чарльз, им движет желание поймать меня на измене, а если Матео, то из-за Ариэллы. Мне боязно признаваться Джеку, но придется рассказать, что вчера вечером я ходила в стрип-клуб. Если Чарльз – или Матео – продолжит за мной следить, рано или поздно наш тайный роман с Джеком станет явным. Машины вокруг меня пусты. Может, показалось? Я уже ни в чем не уверена. Кажется, только теперь я осознаю, что чувствует моя бедная соседка. Каждый день ее жизни наполнен страхом. Страхом оступиться, сделать неверный шаг.
Сев в машину, я закрываю дверцу, запираюсь и устраиваюсь на сиденье. Выехав на дорогу, поглядываю в зеркало заднего вида. Никто меня не преследует. Нет никаких темных автомобилей с тонированными стеклами. Я глубоко вздыхаю. Матео из тех, кто любит угрожать. Не исключено, что вчера вечером он просто хотел меня запугать. Держись, мол, подальше, а не то… Если за мной следил Чарльз, почему он начал только сейчас? Нет. Слежку устроил Матео, а мой муж, скорее всего, ни о чем не догадывается.
Отъехав от дома, в котором живет Трейси, я даю себе обещание. Если до конца дня от нее так и не будет вестей, я позвоню Джеку и напишу заявление в полицию. Возможно, это мой шанс вывести Матео на чистую воду.
Сейчас
Спустя пять часов, когда шторм наконец стих, волны выдохлись, а ветер потерял силу, двигатель снова оживает. Мы покидаем остров Фрейзер, ненадолго приютивший нас в своей гавани, и направляемся обратно на север. От острова, с которым мы прощаемся, – если это действительно он – до тропиков Квинсленда рукой подать. А значит, скоро нам придется оставить роскошную яхту и пересесть на другую лодку, о которой говорил Чарльз.