Отвернувшись и слегка пошатываясь, он устремился к двери выхода.
– Нормас, наверное, это ему больше не нужно.
Доржи, после того как Бубнов покинул помещение, потянулся за остатками пойла под стулом. Я успел выхватить две жестянки. Доржи укоризненно посмотрел на меня, после чего вложил в протянутую руку Инес банку и приложился к другой сам.
– Тут и так мало осталось, больше не получишь.
– Мне и этого хватит, жалкий Доржи.
– Будешь повторять это – я тебе в пиво плюну.
– Это не пиво.
– А тогда что?
– Ладно, пиво. Так тебя задели слова про жалких людей?
Я с удовольствием открыл банку и принялся ждать ответа от Доржи.
– Да не особо, – отозвался тот, – скорее я чувствую их сраную несправедливость. Но мне в принципе побоку.
– Я не согласна, грош цена его словам. Вот кто ещё кроме людей покорил космос, а? – в голосе Инес прозвучал намёк на обиду.
– Лнео и тагероны, но без первых мы бы ничего сами не сделали, – говоря это я понимал, куда диалог пойдёт дальше.
– Чушь! Нам нужен был лишь толчок, мы его получили! Теперь люди лидируют по количеству заселённых планет, и в этом нам никто не помогал!
– Заселённых, как эта? – я иронично усмехнулся.
– Да. И хватит смеяться над подобными планетами, мы кормимся за их счёт. На богатых контрабандные товары не производят.
– Но есть исключения.
– Именно что исключения.
– Подожди-ка, ты в светлое людское будущее веришь, что ли?
– А что не так, Ян? – спросила Инес. – Мы себя вроде обезопасили от войны на уничтожение, теперь остаётся только жить. И удовольствие от этой жизни получать.
– Мы в анальном рабстве у лнео.
– Вздор же. С чего ты это вообще взял? Они нас не контролируют. Вот тебя сейчас они контролируют, а?
Почему-то настроения не было. Подумав, я решил попытаться оставить за собой последнее слово.
– К чёрту тебя с твоими розовыми мечтами. Я согласен с капитаном – человечество жалко. Оставайтесь тут со своими дурацкими представлениями.
Под недовольный комментарий Доржи «а я-то что?» взял ещё не откупоренную банку и собрался уходить, но тут прозвучал голос Инес:
– Если каждый человек сойдёт с ума, то никто не будет сумасшедшим. Если каждый человек жалок, то не жалок никто.
Я лишь хмыкнул и откланялся. Меня ждали более занимательные темы для размышления: вроде «как капитан умудрился достать корабль федерального образца», «где найти новую ногу» или «сколько было винилового спирта в том дерьме, которое я только что выпил».
Глава девятая. Недвусмысленный привкус
Утро, пришедшее с выжигающими сетчатку лучами солнца, началось с ноющей боли в обрубленной ноге, которую совершенно негармонично дополнял лёгкий звон в ушах. Неприятные ощущения в животе уже стали обыденностью. Ну ничего, когда-нибудь я сдохну и всё будет хорошо.
Пробудившись, я обвёл взглядом кровати, находившиеся подле меня. Слева у стены дрых Доржи, из его рта вытекала желтоватая слюна и впитывалась в подушку. Образовалось внушительное мокрое пятно. Кровать между ним и мной была пуста. Справа лежала Двадцатка в своём закрывающим голову шлеме – скорее всего, пришла ночью – и смотрела в потолок оранжевыми окулярами, распространяя по комнате запах немытого тела. Может, заснула, но это вряд ли, уже и не вспомню, когда она спала при мне в последний раз. Рядом с ней, как и всегда, лежала пара использованных одноразовых шприцов и полупустые блистеры разноцветных таблеток.
В комнате, кроме четырёх кроватей с тумбочками и рассохшегося шкафа, мебели не имелось. Грязное окно было наполовину закрыто одинокой пыльной шторой. Вторую, видимо, спёрли. В распоряжении нашей команды были небольшой коридор, пахнущий плесенью санузел и четыре одинаковых комнаты. Одну Бубнов запер ещё до моего прихода. Я выбрал случайную и прогадал – Двадцатка какого-то ляда завалилась сюда. Мне думалось, что она разместится в женской спальне, которую обычно в таких ситуациях организовывает Инес. Делала она это с помощью силы убеждения, обещая прострелить промежность всякому, у кого в пределах комнаты будет иметься фаллос.
Планетарный модуль БПК услужливо показал на карте ближайшие медицинские пункты. Ограничивая поиск по определённым критериям, я искал место, которое не вызовет у меня никаких опасений. К сожалению, таких не было. Меньше всего напрягали два учреждения, но одно из них специализировалось на органической терапии, что делало выбор в пользу другого очевидным. Насчёт обменного пункта всё было ещё лучше – ближайший был в соседнем квартале.
Двадцать минуть на душ, пять на созерцание гноя, сочащегося из культи, столько же на примитивную санитарную обработку и обезболивание, десять минут на безуспешные попытки выпрямить до удовлетворительного состояния металлическую пластину, пятнадцать минут на сносный завтрак в местной рыгаловке, оплаченный двумя сотнями из подачки Бубнова, и целых полчаса на поиск нормальной одежды в ближайшем магазине.
Сероватые клетчатые штаны, коричневая куртка. Рюкзак со снаряжением брать не стал, как и оружие, ограничившись лишь кистевым ножом, спрятанным за голенищем всё ещё пахнущего болотом ботинка. Попытка обрести цивильный вид увенчалась успехом, и взгляды прохожих сменились с безразлично-брезгливых на безразлично-безразличные.
Улицы были наполнены серой людской массой, в некоторых местах разбавленной фиолетовыми вкраплениями силовиков, чьё присутствие наводило на некоторые вопросы. Тем не менее сегодня они встречались реже и вели себя намного спокойнее, просто разъезжая по кривым улицам, лениво поглядывая на похожих.
Обменяв полтысячи пекуний на местную валюту, именовавшуюся кнарфами, по курсу 1 к 87.2, я заинтересовался транспортными вагонами, разъезжающими по подвешенным рельсам. Пока я стоял и думал, смогу ли я, не зная город, куда-то доехать на этом, ко мне успел подойти какой-то человек в сине-голубой то ли спортивке, то ли спецовке и задать вопрос, который мой наушник перевёл как «Почему нет свечей с запахом прогретых на солнце матрасов?» Мне потребовалось секунд десять, чтобы осознать, что я ничего не понял. Спросив его на всеобщем, можно ли повторить вопрос, он с некой задумчивостью произнёс: «Да… но нет» и исчез в толпе. Я снова ничего не понял, кроме того, что мне нужно реже пользоваться всеобщим языком. Пожалуй, найду такси или что-то в этом роде.
Какое счастье, что в этой заднице галактики нужные мне сейчас машины красят, как и везде, в жёлтый цвет. Прикинувшись глухим, я на пальцах и карте БПК объяснил, куда мне надо. Бородатый водитель с грязной физиономией и стойким запахом синтетического дыма показал три пальца. По приезде оказалось, что он требовал три сотни за проезд. Ну и обдираловка. Расплатившись, я вошёл в достаточно большое здание, именовавшееся Второй планетарной больницей. Так как это было федеральное учреждение, мой всеобщий тут понимали, и объясняться стало проще.
Четверть часа бездействия в очереди, столько же на заполнение различных бумаг, преимущественно имеющих словосочетание «отказ от ответственности», и ещё треть часа ожидания, пока «личный врач-консультант, назначенный лично Вам с учётом Ваших особенностей» освободится и соизволит-таки меня принять. Между делом местные бюрократы успели вытянуть из меня шесть сотен кнарфов предоплаты за консультацию.
Поглядывая на информационное табло, где должны были отображаться имена вызываемых пациентов, я параллельно читал брошюру, продублированную кроме всеобщего на амтрунийском и эсперанто, и обнаружил, что в этом здании расположено три учреждения – две планетарные больницы и частная клиника, специализирующаяся на хирургических операциях и протезировании. Действительно странно. Но, наверное, им тут виднее, как размещать по городу больницы и клиники.
– Бао Брукс, пройдите! – из кабинета донеслось имя, на которое были зарегистрированы мои поддельные документы, прошедшие вместе со мной уже планет пятнадцать, если не больше.
С неким огорчением я посмотрел на табло, на котором вместо моего имени красовалась системная ошибка, и, пропустив выходящего человека с полупрозрачной полимерной челюстью, зашёл в небольшой кабинет. За столом посреди помещения сидела возрастная дама со слишком светлой для этой планеты кожей.
– На каком языке Вам удобнее говорить? – спросила она, после чего, увидев моё лицо, кардинально отличавшееся от классического типажа, повторила уже на всеобщем: – На каком языке Вам удобнее говорить?
– На всеобщем, будьте добры. Мне требуется протезирование ноги и полное медобследование. Подозрение на паразитов и инфекцию.
– Анализ сдадите сегодня, завтра будут результаты. Протез установим после конца диагностики и лечения.
– Протез в первую очередь, с остальным могу подождать. У меня медицинская татуировка, это должно помочь.
– «Мединдикатор»? Тоже по обмену приехали?
– По работе.
– Мм, – она неопределённо взмахнула рукой. – Покажите.
Пока раздевался, я подумал, что неразумно долго не проверял состояние татуировки. Надо было хоть раз посмотреть, что там. Впрочем, уже всё равно. Я открыл взглядам плечо, повисло недолгое молчание. Голос женщины звучал несколько удивлённо.
– Ох, это как так? Вы давно на планете? И-блокаду ставили? Набор планетарных прививок?
– Примерно неделю. Базовый биостопор, поколения пятого, кажется. Прививки ставил нелицензированный врач.
– Мой дорогой контрабандист, – мне не понравилось как то, что мы перешли с ней на ты, так и то, что она назвала мою профессию, – вы же нормально зарабатываете, почему не следите за здоровьем?
– И с чего вы решили, что я контрабандист?
– Радиационный фон странный. – Врач что-то записывала себе, периодически сверяясь с татуировкой.
– Это от оружия. Обеднённый уран, – сказал я, недолго думая.
– Что?
– Обеднённый уран. Дешевле от рака лечиться, чем покупать дорогие боеприпасы.
– Хм, а я думала, от астероидов надуло. Прошу прощения. Мне интересно, по кому стреляют… вы вообще кто?